Стефени Майер - Полуночное солнце

• Название: Полуночное солнце
• Автор: Стефени Майер
• Жанр: Ужасы и Мистика

Disclaimer: The Twilight Saga books and their characters are the property of S. Meyer. This is just an amateur translation. No infringement is intended, and no money is being made from this story.

Пятая, неоконченная книга серии «Сумерки», в которой история встречи Эдварда и Беллы рассказывается от лица Эдварда.

---

Она по-прежнему не поднимала глаз и долго не отвечала. Я постепенно терял терпение. Мне хотелось взять её за подбородок и запрокинуть ей голову так, чтобы я мог читать в её глазах. Но вновь коснуться её кожи будет уже не просто глупо, а опасно.

Вдруг она подняла взор. Какое облегчение! В её выразительных глазах эмоции отражались как в зеркале. Она торопливо проговорила:

— Мама снова вышла замуж.

А, это как раз было легко понять. В её ясных глазах промелькнула грусть, и морщинка вновь прорезала переносицу.

— Ну, не так уж это и сложно, — сказал я. Мой голос был мягок, и это не стоило мне сейчас ни малейших усилий. Её печаль вызвала во мне непривычное чувство беспомощности. Захотелось развеять её грусть, но я не знал как. Странный порыв...

— Когда это произошло?

— В прошлом сентябре. — Она тяжело, с шумом, выдохнула. Ощутив на лице тёплое веяние, я был вынужден задержать дыхание. Успел вовремя.

— И он тебе не нравится, — высказал я догадку, надеясь вытянуть из неё побольше подробностей.

— Нет, Фил очень хороший, — возразила она. В уголках её рта появился намек на улыбку. — Может быть, он слишком молод, но он милый.

Это шло вразрез с составленным мной сценарием.

— Почему же ты не осталась с ними? — В моём голосе было многовато любопытства. Похоже, я становился назойливым. Впрочем, почему "похоже"? Так оно и было.

— Фил много времени проводит в разъездах. Он профессиональный игрок в бейсбол. — Теперь она открыто улыбалась: выбор такой карьеры её явно веселил.

Я невольно заразился её улыбкой. Теперь я уже не старался угодить, а просто улыбался ей в ответ, потому что почувствовал себя причастным одной из её тайн.

— Он известен? — Я тут же прокрутил в голове реестр знаменитых бейсболистов, гадая, о каком Филе речь.

— Не думаю. Нет. Он не очень-то хороший игрок. — Опять улыбка. — Низшая лига. Он всё время в разъездах.

Реестры у меня в голове моментально сменились и выдали список возможных кандидатов в течение секунды. Одновременно я уже придумывал новый сценарий.

— А твоя мать отослала тебя сюда, чтобы самой ездить вместе с ним, — сказал я. Похоже, что тактика догадок и предположений даёт лучшие результаты, чем прямые вопросы. Это сработало опять — моя соседка упрямо выпятила подбородок.

— Нет, она меня сюда не отсылала, — сказала она, и в её голосе прозвучала доселе неизвестная резкость. Моя догадка обидела её, хотя я и не понял чем. — Я сама себя отослала.

Я не уловил ни смысла в её словах, ни причины её горечи. Голова моя пошла крýгом. Всё, сдаюсь. Понять эту девушку было решительно невозможно. Быть может, молчаливость её разума и великолепный аромат были не единственными её отличительными чертами. Она вообще была ни на кого не похожа.

— Я не понимаю, — сознался я, с досадой признавая своё поражение.

Она вздохнула, взглянула на меня и всматривалась в мои глаза долго и пристально. Большинство нормальных людей не были на это способны, они отвели бы взгляд.

— Первое время она оставалась со мной, но страшно скучала по нему. — Она говорила медленно и с каждым словом голос её становился всё печальнее. — Она была так несчастна... Вот я и решила, что пора мне пожить с Чарли.

Морщинка между глаз стала ещё глубже.

— И теперь несчастна ты, — прошептал я. Похоже, я никак не мог перестать высказывать свои догадки вслух. Её реакции могли помочь мне лучше понять её. Последняя догадка, видимо, была недалека от истины.

— И что? — сказала она, как если б это обстоятельство вообще не имело значения. Я продолжал всматриваться в её глаза, чувствуя, что наконец-то мне впервые удалось на мгновение заглянуть в её душу. Этими двумя короткими словами она определила своё место среди собственных приоритетов: в отличие от других людей её нужды и желания были в самом конце списка.

В ней напрочь отсутствовал эгоизм.

И когда я это понял, тайна личности за непроницаемой завесой молчания её разума стала приоткрываться мне.

— Мне кажется, это несправедливо, — сказал я и передёрнул плечами, стараясь держаться непринуждённо, чтобы она не догадалась, с каким напряжённым вниманием я ловлю каждое её слово.

Она засмеялась, но смех вышел невесёлым.

— А тебе никто не говорил, что жизнь вообще несправедливая штука?

— Мне кажется, что-то в этом роде я уже слышал. — Я бы тоже посмеялся над её словами, но мне было не до смеха: кому и знать о несправедливости жизни, как не мне...

Она глянула на меня чуть озадаченно. Потом на короткий миг отвела глаза и тут же вновь вернулась ко мне.

— Вот и всё — только и промолвила она.

Но я ещё не был готов завершить разговор. Эта морщинка меж бровей, след её печали... Мне хотелось разгладить её кончиком пальца. Но дотронуться до неё я не смел. Опасно. По многим причинам.

— Ты стараешься не подавать вида... — Я говорил медленно, обдумывая мою следующую догадку. — ...Но держу пари, что ты страдаешь больше, чем хочешь показать.

Лицо её досадливо скривилось: глаза сузились, а губы, сжавшись, сдвинулись в сторону. Она отвернулась и уставилась на классную доску. Ей не понравилось, что моя догадка оказалась верна. Не в пример другим страстотерпцам ей не нравилось выставлять свои мучения напоказ.

— Я неправ?

Она едва заметно вздрогнула, но больше ничем не выказала, что слышала меня.

Это вызвало у меня улыбку:

— Думаю, что прав.

— Тебе-то что до этого? — она все ещё избегала смотреть на меня.

— Какой отличный вопрос, — признался я — скорее себе самому, чем отвечая ей.

Она была проницательнее меня: тогда как я барахтался на поверхности, слепо перебирая различные догадки, она проникала в суть вещей. Действительно — какое мне дело до подробностей её такой обычной человеческой жизни? И чем заняты её мысли, тоже не должно меня волновать. Вообще, мысли людей должны интересовать меня только в одном плане: защита моей семьи, всё остальное несущественно.

Вот это новость — кто-то оказался проницательнее меня. К такому я не привык. Видно, то, что я чересчур полагался на свой экстра-слух сыграло со мной злую шутку: я был вовсе не так восприимчив, как полагал.

Девушка вздохнула, всё ещё не отрывая досадливого взгляда от доски. Что-то в этой досаде было неуловимо комичное. Вернее, трагикомичное. Вся ситуация, весь этот разговор были странно трагикомичны. Ещё никому и никогда не угрожала от меня такая опасность, как этой девушке: в любой момент я, до смешного поглощенный разговором, мог забыться, вдохнуть через нос и наброситься на неё, не успев себя остановить — а она была раздражена тем, что я оставил её вопрос без ответа.

— Ты сердишься на меня? — спросил я с улыбкой — до того всё это было абсурдно.

Она вскинула на меня глаза, которые тут же, казалось, попали в плен моего пристального взгляда.

— Да нет... Я скорее сержусь на саму себя. У меня всё на лице написано, недаром моя мама называет меня своей открытой книгой.

Она недовольно нахмурилась.

Я уставился на неё в изумлении. Она считала, что я видел её насквозь, и это её огорчало. Невероятно... Я ещё в жизни никогда не прилагал столько усилий, чтобы понять кого-то. Впрочем, речь не о жизни, а о существовании. Жизни как таковой у меня не было.

— Напротив, — возразил я со странным чувством подстерегающей меня опасности, которую пока не способен был увидеть. У меня появилось пугающее предчувствие, от которого я почувствовал себя как на иголках. — Я нахожу, что эту "открытую книгу" невероятно трудно читать.

— Тогда, должно быть, у тебя отличные способности к чтению. — Опять она своей догадкой попала точно в цель.

— Обычно да, — согласился я.

И тут я улыбнулся ей широчайшей улыбкой, оскалив все свои сверкающие, острые, как бритва, зубы.

Глупость с моей стороны, конечно, но мне, неожиданно для себя самого, отчаянно захотелось как-то предостеречь девушку. В ходе беседы она неосознанно придвинулась ко мне. Подаваемых мною маленьких сигналов и знаков было достаточно, чтобы нагнать страху на любого человека, а на неё они, похоже, не действовали. Почему она не отпрянула от меня в ужасе? Тёмная сторона моей личности, безусловно, не осталась для девушки тайной, и развитая, как я подозревал, интуиция должна была предупредить её об опасности.

Я не успел увидеть, произвело ли моё предупреждение ожидаемый эффект. Мистер Бэннер попросил у класса внимания, и она тотчас же отвернулась от меня. Похоже было, что она слегка обрадовалась невольному вмешательству учителя, так что, надеюсь, моё предупреждение не совсем пропало впустую.

Она всё больше околдовывала меня, как я ни старался вырваться из тенёт её очарования. В моих интересах было держаться подальше от Беллы Свон. Или, скорее, в её интересах было, чтобы я держался от неё подальше. И всё-таки, я уже мечтал о возможности поговорить с нею опять. Мне хотелось больше узнать о жизни Беллы до её переезда в Форкс, о её матери, об отношениях с отцом — обо всех на первый взгляд незначительных деталях, которые, однако, могли бы многое мне раскрыть в её характере. Но каждая секунда, что я проводил с нею, влекла за собой неоправданный риск для её жизни.