Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

• Название: Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении
• Автор: Эвальд Ильенков
• Издательство: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)
• Жанр: Философия
• Год: 1997
• ISBN: 5-86004-080-6

Главный философский труд Эвальда Васильевича Ильенкова (1924-1979), принесший автору международную известность. В книге исследуются закономерности теоретического мышления в контексте логики развития политической экономии как науки. Предмет исследования - конкретный историзм категориальных характеристик мышления. В монографии показано, что критика политэкономии у К.Маркса содержательным образом связана с выявлением историко-философских предпосылок формирования научной теории вообще. Важнейшие особенности научного метода исследования непосредственно обнаруживаются в анализе понятий абстрактного, конкретного, противоречия, исторического и логического.

Книга Э.В.Ильенкова в полном виде издается впервые. Прижизненное (1960) издание (неполное, подвергшееся жесткой цензуре) переведено на основные европейские языки. До настоящего времени работа сохраняет свою актуальность. Основные идеи, реализованные в монографии Ильенкова, и сегодня вызывают интерес в различных областях научного знания.

*   *   *

Ильенков Эвальд Васильевич

Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении

Художественное оформление А. Сорокин

Компьютерная верстка Н. Мерзляков

Подписано в печать 27.05.97

Усл. печ. л. 24,36

Уч.-изд. л. 29,6

Тираж 2000 экз.

Издательство «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН)

1997

---

Поскольку логика остается только формальной, чисто формальной, поскольку она принципиально избегает анализа знания по его конкретному содержанию, -- постольку она неизбежно превращается из науки о мышлении -- в науку о законах оперирования терминами в процессе мышления.

Ибо именно речь, наименование, слово, теория, язык -- и есть в действительности та самая -- внешняя "форма", в которой реально осуществляется всякое мышление.

И поскольку философ в исследовании процесса мышления ограничивается рассмотрением только "чисто формы", которая совершенно равнодушна к конкретному содержанию, постольку он неизбежно увидит в реальном процессе мышления только внешние всеобщие грамматические структуры речи. Реальная Логика мышления останется вне поля его зрения, ибо реальная логика -- это логика движения живого содержания.

На этом пути представители современного логического позитивизма и сводят проблему мышления к проблеме всеобщих форм языка, всеобщих семантических структур. Ничего иного и нельзя получить с точки зрения чисто формального анализа. Семантическая логика и есть поэтому раскрытая тайна чисто формальной логики, до конца и принципиально проведенный принцип чисто формального анализа явлений мышления.

Но это является только лишним доказательством того факта, что чисто формальная "логика" -- это вообще вещь невозможная, что чисто формальная логика -- это уже больше и не Логика, не наука о мышлении, а наука о грамматической структуре речи, языка (безразлично, идет ли речь о живом разговорном языке или о так называемом "языке науки").

И, наоборот, если мы имеем дело с Логикой в собственном смысле слова, то она не может быть чисто формальной. Речь может итти лишь о более или менее глубоком проникновении в законы и формы реального содержания знания, в законы и формы диалектики предметного содержания знания, превращенные в активные формы и законы мышления.

Этот вывод, вывод о неизбежности совпадения проблематики Логики с проблематикой науки о всеобщих формах и законах существования вещей вне головы есть естественное и неизбежное следствие критического преодоления гегелевской Логики с позиций материализма.

Небезынтересно отметить, что к этому же выводу пришел в ходе своей критики гегелевской концепции и Л.Фейербах.

"Так называемые логические формы суждения и умозаключения не являются поэтому активными мыслительными формами, или ut ita dicam (так сказать -- Ред.) причинными условиями разума" -- подытоживает философ свой анализ гегелевского учения о мышлении.

"Только метафизические отношения суть логические отношения, только метафизика, как наука о категориях является истинной эзотерической логикой. Такова глубокая мысль Гегеля. Так называемые логические формы суть только абстрактные элементарные формы речи; но речь -- это не мышление, иначе величайшие болтуны должны были бы быть величайшими мыслителями".

Этот вывод Фейербаха подтверждается как развитием Логики в трудах Маркса-Энгельса и Ленина, так и эволюцией самой "формальной логики".

Поскольку Логика после Гегеля развивается как действительная наука о законах и формах мышления, постольку она развивается по пути совпадения с диалектикой, с учением о "законах развития "всех материальных, природных и духовных вещей", то есть развития всякого конкретного содержания мира и познания его" (Ленин).

Поскольку же логика продолжает исследовать "внешние формы мышления", она неизбежно и закономерно превращается в учение о всеобщих грамматических структурах языка. Во втором случае мы имеем дело, правда, уже не с Логикой в собственном смысле, а с отпочковавшейся от Логики особой научной дисциплиной, которую тоже, по-видимому, следует развивать с позиций материализма и нельзя отдавать на откуп представителям семантического идеализма.

Но крайне нелепо отбрасывать как пустые и ненужные выводы и результаты, добытые так называемой "формальной" логикой. Она со своей точки зрения вполне права, когда приравнивает проблему понятия -- к проблеме термина, проблему теоретического суждения о вещах -- к проблеме "высказывания".

Каждое понятие реализуется через термин, каждое теоретическое суждение -- через высказывание. Поэтому все выводы, полученные при исследовании "термина" и "высказывания", следует помнить и тогда, когда речь идет о понятии и о теоретическом суждении о вещах.

Но не всякий термин заключает в себе "понятие", не всякое высказывание реализует собой теоретическое суждение, акт мышления в понятиях. Поэтому исследование проблемы понятия и мышление в понятиях и не покрывается исследованием вопроса о термине и о высказывании. Более того, все выводы, полученные в исследовании вопросов об общем термине, о связи общих терминов в высказывании, о связи высказываний в силлогистической фигуре и т.д. не только не "исчерпывают" проблемы понятия и мышления в понятиях, но даже совершенно не касаются ее.

Мы уже отметили, что, поскольку элементарная логика касается проблемы понятия, поскольку она отличает понятие от общего термина, она сразу же указывает различие между тем и другим в том, что понятие выражает собой не всякое и не любое "общее", а только "существенное общее".

И если в "существенности" указан единственный признак, отличающий понятие от общего термина, то, естественно, все дальнейшее исследование природы понятия должно состоять в дальнейшем углублении категории "существенного".

Идя по этому пути -- по пути исследования категорий как подлинных форм понятия, -- мы будем исследовать именно понятие, его специфические черты, отличающие понятие от общего термина.

В противном случае мы будем на самом деле исследовать не понятие, а общий термин, и откроем в понятии лишь те его "признаки", которые ему свойственны в силу того, что оно реализуется через термин, через слово, через речь. Иными словами, мы неизбежно увидим в понятии лишь те его определения, которые ему общи с любым общим термином, и примем за логическую форму, за форму мышления, -- лишь форму выражения мышления в речи.

Способность выражать свои чувственные впечатления в речи, в словах, в высказываниях, в совокупности высказываний -- это, как нетрудно понять, способность более элементарная и ранее возникающая, чем способность мыслить, чем способность отражать действительность в понятиях.

Первая представляет собой необходимую предпосылку и условие возникновения второй. Но вторая никак не может быть сведена к первой. Иначе и в самом деле величайшие болтуны были бы автоматически величайшими мыслителями.

Мышление, как высшая познавательная способность, действительно возникает лишь там, где человек не просто пересказывает то, что он видит, слышит, осязает или обоняет, не там, следовательно, где он просто придает чувственно воспринимаемым явлениям абстрактное выражение.

Способность мыслить, способность отражать явления в понятиях возникает только там, где человек начинает отделять от предмета все внешнее и несущественное и, пользуясь выражением Гегеля, "выдвигает предмет в его сущности". Там, следовательно, где сам процесс абстрагирования начинает руководиться хотя бы такими категориями, как "существенное" и "несущественное".

Элементарная логика поэтому вполне справедливо определяет понятие как отражение "существенно-общего". Это действительно первый специфический признак понятия и мышления в понятиях.

И элементарной эту логику делает то обстоятельство, что она не идет достаточно глубоко в исследовании категории "существенного" -- так же, впрочем, как и в исследовании всех других категорий.

Поскольку она их касается -- она является Логикой, а не "формальным" (то есть семантическим) анализом. Поскольку она их исследует недостаточно глубоко и всесторонне, -- постольку она есть лишь элементарная логика.

Постольку и понятие, как "клеточка" мышления, определяется этой логикой хотя и верно, но очень поверхностно и приблизительно, так как сам единственный специфический признак понятия ("существенное общее") раскрыт недостаточно конкретно и полно.

Итак, процесс образования абстракции вообще, совпадающий с процессом образования общего термина, слова, наименования, -- составляет собой хотя и необходимую предпосылку процесса возникновения и развития понятия, но все же только предпосылку. И нельзя принимать историческую предпосылку возникновения явления -- каковой в данном случае оказывается общий термин -- за первую специфическую форму понятия.

Абстракция, закрепленная в слове, в термине, -- это лишь "додилювиальная" (как сказал бы Маркс) предпосылка возникновения понятия, исторические условия его становления, но ни в коем случае не действительное условия его реального бытия.