Мартин Бубер - Хасидские предания

• Название: Хасидские предания
• Автор: Мартин Бубер
• Жанр: Религия

---

Цадик сказал, обращаясь к нему: "Положи на плечи коромысло,

повесь на него два ведра и ступай на кладбище к воротам. Придя

туда, поставь ведра на землю, повернись к ним спиной и произ-

неси: "Элимелек послал меня за вином". Затем обернись, возьми

ведра, повесь их на коромысло и принеси сюда к нам. Но смотри,

ни с кем не разговаривай - кто бы к тебе ни обратился".

Молодого человека охватила дрожь от таких слов, но он

сделал все, что ему велели. Он взял вино у ворот кладбища и,

трепеща, понес его. В лунной ночи вокруг него раздавались

разнообразные голоса, просившие дать им хотя бы каплю, - го-

лоса старые и молодые, они вопили и кричали. Юноша шел

и молчал, слыша за собой звуки шагов бесчисленных призраков.

Находясь уже почти на пороге дома Элимелека, он обернулся

и произнес: "Теперь вы мне ничего не сделаете!" И тут коромыс-

ло неожиданно переломилось надвое. Ведра упали и перевер-

нулись, и юноша почувствовал, что кто-то отхлестал его по

обеим щекам. Он неуверенно вошел в полураскрытую дверь дома

Элимелека. На улице же все стихло. Стояла гробовая тишина.

Когда юноша оказался в комнате, цадик сказал ему: "Дурак!

Садись и помалкивай".

ТОРГОВЕЦ РЫБОЙ

Рассказывают, что равви Элимелек не справлял должным

образом трапезу по окончании субботы, называемую "трапезой

царя Давида", и поэтому царь Давид рассердился на него.

Рассказывают также.

Как-то в пятницу вечером пришел к равви Элимелеку некий

человек, одетый как крестьянин. Он принес корзину с рыбой

и предложил равви купить его товар. Говорил незнакомец на

местном наречии. Цадик отправил торговца к жене, но та отосла-

ла его, сказав, что все уже приготовила для субботы. Но торговец

не успокоился и снова подошел к равви. Равви Элимелек стал

упрашивать жену купить что-нибудь у этого человека, но жена

и слушать не хотела. И тогда торговец, войдя в комнату равви,

вывалил свою рыбу из корзины на пол, где та запрыгала по всей

комнате, и произнес: "Будет хорошо, если ты используешь эту

рыбу для "трапезы царя Давида". Равви Элимелек от удивления

широко раскрыл глаза: такая была у него привычка - раскры-

вать свои и без того большие глаза как можно шире, когда он

хотел кого-либо рассмотреть. Помолчав, он сказал таинствен-

ному незнакомцу: "У самого у меня уже нет сил праздновать

твою трапезу подобающим образом, но я велю своим детям

обязательно делать это".

КАША

Последние два года своей жизни равви Элимелек ел и пил

очень мало, да и эту пищу принимал, только поддавшись

уговорам домашних. Однажды, когда его сын Элеазар со

слезами упрашивал равви поесть побольше, чтобы сохранить

в себе жизнь, равви Элимелек, улыбнувшись, сказал ему: "Что за

грубую еду вы мне подаете! О, если бы я только мог скушать

тарелку каши, которую я и брат мой Зуся вкушали на

маленьком постоялом дворе на Днестре во дни наших странст-

вий!"

Какое-то время спустя после кончины равви Элимелека его

сын предпринял поездку к тому маленькому постоялому двору

на Днестре. Приехав, он попросил ночлег и ужин. "Мы люди

бедные, - сказала ему жена хозяина. - Мы получаем у крестьян

в обмен на водку горох и бобы. Часть из них мой муж отвозит на

рынок и снова меняет на водку, а остальное мы съедаем. Так что

на ужин у нас ничего нет, кроме каши из бобов и гороха".

"Тогда подайте мне каши", - сказал равви Элеазар. Покуда

он читал вечернюю молитву, каша была уже на столе. Он съел

тарелку, затем вторую и попросил третью. "Скажи мне, что ты

кладешь в кашу, что она такая вкусная?"

"Поверьте мне, господин, - сказала женщина. - Я туда

ничего не кладу". Но равви настаивал, и наконец хозяйка произ-

несла такие слова: "Если каша кажется тебе такой вкусной, то это

оттого, что в ней есть райский вкус". Затем она рассказала

следующее: "Много лет тому назад здесь останавливались двое

праведников. Да будет вам известно, что они были истинными

цадиким. А поскольку мне было нечего им подать, кроме каши,

то пока я ее готовила, молилась: "Владыка мира, у меня больше

ничего нет в доме, а у Тебя есть все. Поэтому смилуйся над

Твоими бедными и голодными слугами и положи в эту кашу

немного райских трав!" И когда я поставила кашу на стол, то два

праведника съели целый большой горшок, а когда я поставила

второй, то съели и его. Затем один из них сказал мне: "Дочь моя,

у твоей каши райский вкус". И теперь, готовя кашу, я снова

произнесла ту молитву".

ИСТИННОЕ ЧУДО

Спросили равви Элимелека: "В Писании читаем, что фараон

сказал Моисею и Аарону: "Сделайте чудо для себя"*. Как нам

это следует понимать? Не более ли правильно было бы ему

сказать: "Сделайте чудо для меня"?"

Равви Элимелек растолковал: "Маги всегда знают, что и как

они собираются сделать. То, что они делают, - чудо не для них,

а для всех остальных. Но кто действует потому, что Бог дает ему

силу делать это, не знает, как, почему и что он делает, и чудо,

которое возникает из его деяний, удивляет и его самого. Именно

это и имеет в виду фараон: не хвалитесь предо мною понапрасну,

а сотворите истинное чудо, которое могло бы подтвердить слова

ваши".

ТАЙНЫЕ ЦАДИКИМ

Равви Габриэль, ученик равви Элимелека, как-то ехал к свое-

му наставнику в повозке с грубым, неотесанным извозчиком,

который, к удивлению равви, всю дорогу рассказывал седоку

примитивные анекдоты. Когда они приехали к дому цадика,

Элимелек выбежал навстречу, с нескрываемой радостью попри-

ветствовал возницу, а на равви Габриэля не обратил почти

никакого внимания. На обратном пути ученик Элимелека хотел

было услужить вознице, которому учитель оказал такое уваже-

ние, но тот не позволил ему.

Несколько месяцев спустя равви Габриэль приехал в город

и там увидел того самого извозчика, разговаривавшего с ка-

ким-то каменщиком. Он незаметно последовал за ними и ус-

лышал, как один из них сказал другому: "У Мелека ты слышал

немного истины, но сейчас услышишь больше". Другой повто-

рил, как бы вторя ему: "У Мелека ты слышал немного истины!"

И тут они увидели притаившегося в углу равви и набросились на

него: "Уходи отсюда! Что тебе делать с такими неотесанными

людьми, как мы!"

Равви Габриэль вынужден был уйти.

После смерти равви Элимелека равви Габриэль ехал как-то

через лес и встретил повозку своего друга, равви Ури, ехавшего

ему навстречу. Равви Габриэль рассказал ему о том, что слышал

от извозчика и каменщика. И тогда они упали на землю под

деревьями, плача и причитая: "Немного истины мы знали в мире,

но и ту удалили от нас!"

АРТЕРИЯ

Равви Моше Эфраим, внук Баал Шема, был противником

польских хасидим, потому что слышал, что они чересчур сурово

умерщвляют свою плоть и разрушают в себе образ Божий вместо

того, чтобы сделать совершенными все части своего тела и объ-

единить их с душой в один священный сосуд, служащий Господу.

Когда после смерти равви Элимелека к Моше Эфраиму приехал

равви Мендель из Рыманова и спросил о том, кто будет преемни-

ком, как и наказал ему покойный учитель, то равви Моше

Эфраим распознал в госте "поляка" и принял его очень прохлад-

но, даже недоброжелательно. Это так огорчило равви Менделя,

что он даже изменился в лице. Равви Моше Эфраим заметил это

и, уже дружелюбно, спросил: "Учился ли ты у цадика?"

"Я учился у равви Элимелека", - сказал Мендель.

Равви Эфраим посмотрел тогда на него очень внимательно

и спросил: "А что тебе представляется самым чудесным в этом

необыкновенном человеке?" Задавая свой вопрос, равви Эфраим

подумал: "Теперь лицо этого хасида примет нормальный вид,

и он расскажет мне какую-нибудь чудесную историю".

Равви Мендель ответил: "В те дни, когда мой учитель погру-

жался в созерцание страшного величия Бога, его артерии стано-

вились тугими, как канаты. А артерия за ухом, которая не

трепетала у равви ни при каких обстоятельствах в течение всей

его жизни до самой кончины, - эта артерия билась тогда с неве-

роятной силой".

Равви Моше Эфраим помолчал какое-то время, а затем про-

изнес: "Я этого не знал". Потом опять: "Я этого не знал". После

этого он принял у себя в доме равви Менделя, словно родного

сына.

ШНЕУР ЗАЛМАН

ИЗ ЛЯД, РАВ

НЕТ ВОЗВРАТА

После свадьбы равви Залман, согласно обычаю, жил нес-

колько лет в доме тестя. Но его отчужденность, его манера

молиться и весь его способ служения Богу были чужды тестю

и теще, и хотя они дивились учености зятя, считали его безум-