Владимир Васильев - Идущие в ночь

• Название: Идущие в ночь
• Автор: Владимир Васильев
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2002
• ISBN: 5-17-006711-9

За рекою Юбен лежат Дикие земли, где нет торных путей, и всякий странник избирает свою тропинку — в надежде остаться в живых. Потому что немногие выбирались оттуда целыми, а выбравшиеся рассказывали страшное. Только о месте, называемом Каменный лес, не рассказывал никто… никто оттуда не возвращался. Кто пойдёт в вечную ночь Каменного леса по собственной воле? Морган и Тури, которым просто нечего терять, ибо на руках их — кровь, за спиной — смерть, и никто не пощадит тех, что имели несчастье родиться оборотнями…

---

Я стерпел. Тьма с ним, стерплю ещё и не это. Ради памяти — стерплю.

— Л-ладно…

Не то чтобы я сразу поверил Лю-чародею. Но даже если бы надежда, что это правда, была в тысячу раз призрачнее, всё равно стерпел бы. Потому что обладающего памятью оборотня поймать не удастся никому.

— Все переправы через Юбен ты, конечно, знаешь. Ту, что неподалёку от Айетота, конечно, тоже. Чуть выше переправы по течению Юбена есть старая заброшенная мельница, ты должен знать. Туда и иди. Коня, оружие, припасы и одежду найдёшь там. И киску тоже, хотя она вполне может бродить где-нибудь невдалеке. Пока на тебе — и на ней — ошейники, вы останетесь друзьями. Она пойдёт за тобой даже в пламя лесного пожара и перегрызёт глотки даже дюжине вильтов-воинов, если заподозрит в них врагов. Так что…

— Ладно, — повторил я. — Меня интересуют две вещи. Какие гарантии, что ты меня не надуешь?

Лю развёл руками.

— Чародеи не врут. Помощь, за которую не заплачено, повредит мне сильнее, чем тебе мой обман. Весы есть Весы, их не вывести из равновесия… Тьфу, заговорил ты меня, лопочу, словно пьяный менестрель.

— И второе, — продолжил я. — Что я должен буду сделать в У-Наринне?

— Смутные дни! Ты куда-то торопишься, Одинец?

Я пожал плечами.

— Должен же я знать, зачем туда иду?

— Сначала — дойди. Там и узнаешь, — отрезал старик.

Лю жадно отхлебнул пива и тоном монарха, отдающего приказы царедворцам, велел:

— К мельнице поспей сегодня же к вечеру — времени тебе хватит. И выезжай немедленно в Дикие земли. Двенадцать синих дней — и ты будешь в У-Наринне. Гляди, не опоздай.

— Что, — хмыкнул я, — неужели до Смутных дней осталось всего двенадцать суток?

Лю изумлённо уставился на меня. У него даже сыр изо рта вывалился, смачно шлёпнув по столешнице.

— Ты знаешь что-нибудь о Смутных днях?

Теперь настала очередь изумиться мне. Я ничего не знал о Смутных днях, кроме того, что это расхожее ругательство. И, кажется, старик решил, что я вкладываю в эти потерявшие смысл слова нечто важное — понятное ему и недоступное мне. Как бы не показать, что я случайно набрёл на исчезнувший след? И вообще — стоит ли это делать?

— Ну… — протянул я. — Наступят же они когда-нибудь, если люди не забыли эти два слова! А, Лю? Я неправ?

— Хватит! — оборвал меня Лю. Жёстко, я даже вздрогнул. — Не болтай о том, чего не знаешь. И вообще — поменьше болтай.

Я пожал плечами — мне не привыкать. Болтать я не люблю. Сегодня только почему-то разобрало.

— Хорошо, чародей. Хочу верить, что ты не врёшь, и я получу то, о чём мечтал долгие круги.

— Кстати, — сказал старик. — Ты начнёшь помнить время зверя ещё в пути к У-Наринне. Так что будешь поспокойнее там, в Каменном лесу.

Я взглянул на него — пристально и недоверчиво.

— Рад, если так. Теперь об оружии…

Не знаю, уж откуда Лю узнал обо мне столько, но рта мне раскрыть он так и не дал. Просто перечислил, что я найду у старой мельницы, и всё. Честно говоря, я намеревался потребовать вполовину меньше. И каждая описанная им вещь мне понравилась — от хадасского кинжала до варварских метательных шариков. Конечно, всё это ещё нужно было повертеть в руках, но слова старика убедили меня, что в оружии он разбирается не хуже моего. К удивлению, я не обнаружил среди оружия меча. Но старик сказал, что это не должно меня волновать.

Можно подумать, что с мечом я волновался бы меньше!

— Конь?

— Ривский жеребец — три круга. Заклят от хищников.

— Даже от карсы?

— В карсу он влюблён. И вообще — чего ты такой беспокойный? Ты же полмира исходил, а, Одинец?

— Не от хорошей жизни, чародей.

Тут Лю понимающе кивнул. Хотя — что он мог понимать? Для того, чтобы понять оборотня, нужно быть оборотнем. А так…

В общем, я допил своё пиво и побрёл домой — готовиться. Несмотря на то, что мне часто приходилось уходить из более-менее насиженного места в полную неизвестность и начинать всё практически с нуля, каждый раз я покидаю своё временное пристанище с сожалением. Наверное, не будь я оборотнем и живи постоянно в одном и том же месте, я бы очень любил свой дом. А так, обзаводясь жильём в очередном городе, я подспудно сознаю, что спустя круг-два покину его. И это мешает по-настоящему полюбить. Но уходить всё равно жаль. Я прошёлся по комнатам, провёл ладонями по дверцам приземистых шкафов мурхутского дуба, посидел за обширным столом, где пыль быстро оседала на письменных принадлежностях… Я ведь редко сидел за этим столом и ещё реже мне приходилось писать.

Сами сборы много времени не заняли. Тем более, что всё необходимое ждало меня на заброшенной мельнице чуть не доходя до Айетотской переправы.

Итак. Увесистый кошель с монетами. Пакетики с пряностями. Плоская шкатулка с горстью пещерных самоцветов, они в наших краях диковина. Несколько книг. Стопка чистых листов бумаги, перехваченная атласной ленточкой, затейливая чернильница, сработанная из лесного ореха и моё любимое перо, которое я не отдам никогда и никому. Пара метательных ножей, с которыми я не хотел расставаться вот уже десять кругов. Вот и всё. Лекарства мне не нужны — я оборотень. Оружие… Оружие на этот раз будет. Хотя обычно я выгляжу безоружным — ножи мои никто из живых в этом мире не видел. А кому приходилось увидеть, тот быстро переставал быть живым.

Сумку я опустил в углу, у самой двери. И взглянул на громадные песочные часы, реликвию времён Хадасской войны. Неумолимо близился восход Четтана. Ещё несколько часов, и синий по-вечернему Меар скроется за силуэтом Неспящей башни.

Я вздохнул и на минутку повалился на низкое ложе, как всегда поступал перед дальней дорогой. Но прежде запер окна. Запоры эти сработал я сам и поставил в первый же синий день жизни в этом доме, и на окна, и на двери. Потому что зверю, что живёт во мне, совершенно нечего делать красным днём на улицах Дренгерта. Но сейчас дверь запирать незачем — я скоро уйду.

Вечером, когда я доберусь до мельницы, мгла, медленно заволакивающая память, не заставит себя ждать. Моран умрёт, а вместо него родится взрослый Вулх. Хищник. Зверь. Чужак.

Я очнусь на пересвете. Голова будет ясной и свежей — к счастью, я не знаю, что такое похмелье. Пива-то я сегодня выпил изрядно… Даже не скажу — оттого ли, что я оборотень, или просто организм у меня такой. Не знаю, и всё тут.

Вскоре я вскочил — разлёживаться времени не было. И я пошёл к соседу. Надо же объяснить, что я нанялся на работу, попросить присмотреть за домом… Какая разница, что я никогда в этот дом не вернусь? Сосед должен верить, что вернусь. Вот пусть и присматривает, тем более, что в конце концов он приберёт моё нынешнее жилище к рукам. Не заплатив ни гроша, заметьте.

С соседом я говорил минут двадцать; потом вернулся за сумкой, ещё раз замер в знакомой и привычной комнате… Тьма, за что мне была уготована судьба бродяги, которому не суждено отыскать под двумя светилами-Близнецами свой истинный дом? Я вздохнул.

В общем, к переправе я отправился куда позже, чем рассчитывал. В Дренгерте, как в любом нормальном городе, многие придерживались красного цикла, и сейчас по их понятиям было время глубокого сна. Но не меньше было и тех, кто предпочитал жизнь при свете Меара. Гудели, как шмелиные гнёзда, кабаки и таверны, а толстая тётушка Фили зазывала шатающихся по улицам бездельников в свой полулегальный бордель. Девочки тётушки Фили строили тем же бездельникам глазки из окон второго этажа. Бездельники пускали слюни и машинально шарили в карманах и на поясе, там, где полагалось висеть кошелькам. Надо сказать, местные щипачи часто повергали бездельников в изумление — кошелёк в половине случаев находился вовсе не там, где ему полагалось. На рыночной площади, как обычно, было не протолкнуться. Заглушая многоголосый гам, прозвонил колокол на Неспящей башне — я оглянулся. Наверное, я долго больше не услышу боя дренгертского колокола. Если вообще ещё когда-нибудь услышу.

Я уворачивался от чересчур назойливых продавцов и отпихивал рыночную шпану, не испытывая при этом обычной злости. Шпану я не любил. Попрошайничают, а могут и стянуть чего при случае. Вроде ж не калеки, что мешает работать? Рук в городе, как обычно, не хватает, мастеровые работников берут без разговоров. Нет — попрошайничают.

Я направлялся на юг, к переправе через Юбен, соединяющей дорогу, что вытекала из западных земель, с наезженным трактом на Запредельные восточные княжества. Дорогу эту проложили ещё хоринги — в незапамятные времена, которых теперь никто толком не помнит. Она так и не заросла лесом, потому что хоринги понимали лес куда лучше людей. По ней ходить отваживались только смельчаки-одиночки, да горские караваны, вооружённые до зубов. Караваны проходили только самое начало дороги, а потом отклонялись на юг, к Плиглексу. Мне, похоже, предстояло идти этим негостеприимным путём гораздо дальше, к местам последних хорингских поселений. В компании вороного жеребца и дикой карсы, которая, по словам Лю-чародея, предана мне, словно пёс хозяину. В последнее я, понятно, верил не больше, чем в милосердие людей, обнаруживших оборотня.