Иван Шевцов - Свет не без добрых людей

• Название: Свет не без добрых людей
• Автор: Иван Шевцов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1962

Ряд животрепещущих проблем и вопросов, которые писатель поднимал в своих книгах двадцать лет назад, и сегодня не утратили жгучей злободневности. В частности - алкоголизм, спаивание народа.

---

Егоров смотрел на сына с гордостью и думал: это он о себе, себя заявляет, свой голос подает.

Потом дошла очередь до Артемыча. Он с показной легкостью поднялся с земли и сел на пенек, который уже заранее приметил.

- Не знаю, подведут ли пальцы. А может, и не подведут.

И тронул клавиши. Вначале осторожно, будто идя на разведку, пробурчали басы, затем смелее и громче пустили скороговоркой, и вот аккордеон ахнул, остановился на миг и вдруг пошел гулять по просторам России, по диким степям Забайкалья, где золото роют в горах, вниз по матушке по Волге, по степи глухой, где замерзал ямщик, однозвучно звенел колокольчик и орел подымался над степью, а из-за острова на стрежень, на простор речной волны выплывали расписные Стеньки Разина челны. И уже никто не мог устоять: все пели - Егоров, Посадова, Тимоша, Вера, Сорокин, пели душой, всем своим существом шли за музыкантом покорно и преданно, уверенно и сурово, шли, как в сраженье и в большую жизнь, шагали в такт мелодии по русской земле, воспевая ее силу и красоту, тоску и печаль, радость и величие. Песни заполняли сосновый бор, разбудили камыши, раскачали сосны; им было тесно на острове, и они, легкокрылые, перемахнув озеро, полетели дальше в поля.

- Да ты артист, Артемыч, тебе в театре выступать надо, на сцене, - говорил растроганный Захар Семенович, крепко пожимая руку возбужденного, вспотевшего старика. - Спасибо тебе.

- В театре не услышишь, - и не думал возражать Артемыч. - В театре для такого тесно, простору нет. А тут гляди - раздолье-то какое. Само что петь. Песня, она раздолья требует, свободы.

Артемыч, оставив на пне аккордеон, засеменил взад-вперед, же находя себе места и тяжело дыша. Взгляд у него был встревоженный и какой-то болезненно-тупой. Ему не хватало воздуха, кровь прилила к голове, и сердце гулко колотилось. Сам он каким-то подсознательным чутьем понял что-то неладное, но старался не подавать вида. Но Надежда Павловна заметила, как тяжело дышит старик, и спросила:

- Вы устали, Артемыч? Сядьте, отдохните.

- Давно так не играл, - все еще не отдышавшись, ответил Артемыч. - Считай с того дня, как победу над Германией объявили.

Он прилег на одеяло рядом с Егоровым и, немного успокоившись и всматриваясь пытливо в лицо Тимоши, обратился к Захару Семеновичу:

- Сынок ваш мне нравится, славный хлопец будет. Я о молодежи сужу по тому, как она к песне способна. В песне душа человека. Я нарочно старинные песни играл, дай, думаю, проверю молодежь нашу, глубоко ли корни в жизнь пустила.

- Ну и как результаты? - весело спросил Сорокин.

- Молодцы, знаете старые народные песни, которые еще прадеды наши певали. А поете по-разному. Вот вы, предположим, и ваша барышня и голос имеете, и слова знаете, а поете не так, как Тимофей.

- Хуже или лучше? - полюбопытствовал учитель.

- Тимофей песню чувствует и переживает. И Гуров Михайло так поет. Не приходилось слышать?

- Слыхали, - недовольно протянул Сорокин.

- Ведь он живет песней, Михайло-то, когда запоет. Я все говорю ему: учись, хлопец, играть, аккордеон тебе с радостью вручу. Легче жить будет вдвоем с аккордеоном. А он только головой качает и улыбается тихо. - И, заметив недовольный взгляд Сорокина и смущение Веры, добавил: - А что по-разному - это ничего. Петухи вон тоже поют не одинаково, каждый по-своему.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Возвращались домой под вечер. Уже подъезжая к центральной усадьбе, на перевале встретили Михаила Гурова. Его мотоцикл с привязанной к багажнику плетеной корзиной, полной белых отборных грибов, стоял в сторонке, а сам Михаил сидел на обочине и любовался тишиной и сизо-золотистыми далями, освещенными предвечерним солнцем.

Надежда Павловна попросила остановить машину. Все вышли посмотреть добычу завзятого совхозного грибника. Михаил был одет в легкую, из светлой парусины курточку на молнии, черные брюки и серую кепку. Неожиданная встреча с такой кавалькадой и проявленный к нему интерес смутили Гурова.

- Легок на помине, - дружески обратилась к нему Надежда Павловна. - Мы тебя вспоминали сегодня.

- Смотря каким словом, - произнес Михаил и мельком взглянул на Егорова.

- Добрым, добрым словом, - успокоил Захар Семенович. - Мне с тобой нужно будет поговорить.

- Пожалуйста. - Михаил насторожился.

- Не теперь, вернее не здесь, - ответил Егоров. - Часа через два ты смог бы зайти домой к Надежде Павловне?

- Смогу, конечно.

- Значит, договорились. - И, взяв из корзины твердый, с маленькой, похожей на берет шляпой на толстой ножке, боровик, сказал: - Со сметанкой хороши!.. Есть люблю, а собирать не умею.

- А я наоборот: люблю собирать, в лесу люблю их, а когда они на сковороде, - равнодушен, - сказал Михаил и, отвязав корзину от багажника, подал ее Посадовой. - Так что прошу вас, Надежда Павловна, на ужин.

- Да что ты, Гуров, зачем это? - воспротивилась Посадова. И Егоров смутился, неловко улыбаясь, заметил:

- Я ведь без всякого намека.

- Так я ж все равно их соседям отдам. Я ж в столовой питаюсь, - искренне запротестовал Гуров. - Надежда Павловна, вы же знаете.

Он посмотрел на Посадову умоляюще, и та сдалась, взяла корзину и передала ее Тимоше.

- Ну ладно, давай, чай, не в первый раз. И сам с нами будешь ужинать. Только без опозданий, не позже чем через два часа приходи. А лучше пораньше.

Здесь их нагнал директорский "газик". Роман Петрович возвращался из отделения. Как всегда деятельный, беспокойный и возбужденный, на ходу выскочил из открытой машины и доложил:

- Все хозяйства, за день объехал.

- Это по какому случаю в выходной день ты хозяйства объезжаешь? - ядовито спросил Егоров. - Сам-то не умеешь отдыхать - ладно, это твое личное дело. Но людей зачем беспокоишь? Кто тебе дозволил в законный выходной день ломать отдых людям, портить им настроение?

Серьезный начальнический тон озадачил директора.

- Так, Захар Семенович, - взмолился Булыга, косясь недовольно на присутствующих, и взгляд его говорил: "нельзя же при подчиненных", - сам не доглядишь - душа неспокойна.

- Пусть лучше одна душа будет неспокойна, чем из-за нее причинять беспокойство сотне.

Булыга понял, что сказал невпопад, и хотел было замять неудачный разговор, но тут на помощь ему пришел Гуров; он как-то неожиданно оповестил:

- Слышите?! Поет… В конце августа поет!

Все сразу притихли и прислушались. Рядом на опушке раздавалась отчетливая голосистая трель. Булыга встревоженно спросил:

- Кто еще?

- А вы разве не узнаете? - не веря, переспросил Гуров.

- Не знакомились. - Булыга попробовал сострить.

- Нет, кроме шуток, неужто в самом деле не знаете, кто поет? - удивился Михаил и пояснил: - Это зяблик. Только соловью уступает. Самому соловью. Больше никому.

- Зяблики нам не обязательны, - всерьез сказал Роман Петрович. - Зябликов в плане семилетки нет. А вот хрю-хрю к двадцать пятому числу десять тонн сдать надо. А не сдашь - сам не только зябликом, петухом запоешь, мычать и хрюкать будешь - вот что я тебе доложу, товарищ комсомол.

Когда зяблик умолк, Егоров, глядя в землю, сказал:

- Между прочим, товарищ директор, вам, кажется, приказано сдавать сейчас телок на мясо?

- Было такое распоряжение, выполним в срок, - с готовностью ответил Булыга.

- Так вот, Роман Петрович, я разрешаю тебе не выполнять такого распоряжения. Совхоз ведь свой план по мясозаготовкам выполнил?

- Надо другим помогать. Мне не привыкать. Секретарь райкома пообещал вам - надо выручать, - ответил Булыга.

- Так выручать не надо, - настаивал Егоров.

- А ничего не случится, Захар Семенович, сдадим. Совхоз от этого не обедняет.

- Вот даже как! - Егоров поднял на Булыгу глаза, и Вера заметила, что они вдруг стали холодными и колючими. - Сегодня план выполним. А завтра? Чем завтра будем выполнять план по молоку? Молодых коров под нож! Ничего себе, хозяйская логика, далеко смотрите, товарищи руководители.

2

Пока жарились грибы со сметаной - теперь обязанности повара исполняла Надежда Павловна, - Вера разговаривала с Захаром Семеновичем. Егорова интересовала судьба девушки, он спрашивал, где она родилась, жила, училась.

- Сколько вам лет, Верочка?

- Уже девятнадцать, - ответила Вера, глядя на Егорова выжидательно.

Захар Семенович повторил негромко, сощурив глаза и глядя в потолок, в одну точку, куда была подвешена недорогая трехламповая люстра с бумажными лимонного цвета колпаками.

- Девятнадцать лет, Верочка, бывает один раз в жизни. И двадцать - тоже. Все значительное в жизни человека бывает, к сожалению, один, только один раз. Что поделаешь? Поэтому человек, если он действительно человек, дорожит каждым прожитым днем, старается беречь и разумно расходовать свое время. В старину говорили: время - деньги. Оно не деньги, но дороже денег. Его не купишь ни за какие деньги. Нет, не купишь. А выбросить на ветер, попусту - легко. Это проще всего. В жизни, Верочка, надо стараться постоянно находить и чувствовать красоту. Понимаете? Везде, всюду. И не только находить - создавать ее надо. И когда Булыга говорит, что мычание и хрюканье ему приятнее соловья, тут мы где-то недоработали, чего-то недоделали. Это, знаете, купеческий, свинский взгляд на жизнь.