Егор Иванов - Честь и долг

• Название: Честь и долг
• Автор: Егор Иванов
• Жанр: История

Роман является третьей, завершающей частью трилогии о трудном пути полковника Генерального штаба царской армии Алексея Соколова и других представителей прогрессивной части офицерства в Красную Армию, на службу революционному народу. Сюжетную канву романа составляет антидинастический заговор буржуазии, рвущейся к политической власти, в свою очередь, сметенной с исторической арены волной революции. Вторую сюжетную линию составляют интриги У.Черчилля и других империалистических политиков против России, и особенно против Советской России, соперничество и борьба разведок воюющих держав. В книге широко использованы документы, свидетельства современников и малоизвестные исторические материалы.

---

Вечером 6 февраля Гофман, Кюльман и Чернин возвратились из Берлина в Брест-Литовск. В тот же вечер один из австрийских приятелей Соколова, озабоченный мрачной перспективой войны, встретившись с ним на прогулке, рассказал, что происходило в германской столице. Оказалось, что весь прошлый день в имперской канцелярии у рейхсканцлера в присутствии императора Вильгельма и первого генерал-квартирмейстера Людендорфа происходили бурные совещания. Чернин добивался продовольственной помощи от немцев, но ему заявили, что он получит ее только с Украины — в случае подписания договора не с большевиками, а с Радой. Чернин доказывал, что Австро-Венгрия не обязана вести дальше войну за осуществление германских планов на Востоке, что Вена готова заключить мир с Антантой и Россией на условиях статус-кво, существовавшего до войны, но Людендорф резко выговаривал ему. Кюльман выступил в поддержку Чернина и говорил, что нельзя сейчас ставить более широкие цели, чем оборонительные. Но Людендорф и Гофман резко настаивали на том, что целью нового наступления на Востоке должно стать свержение правительства большевиков. "Нам нужно привести к власти в России такое правительство, — передал австрийский друг слова Людендорфа, — которое наведет в России порядок и позволит нам сократить войска, оставив их только для охраны границ"…

"На Украине тоже надо навести порядок, и это сделает Германия, укрепив "независимое украинское государство", которое станет союзником ее и Австро-Венгрии", — заявил Людендорф. После этого он прекратил дискуссию…

8 февраля делегации Четверного союза целый день заседали с Голубовичем и его молодцами, вырабатывая текст договора с Центральной Радой. Киев в этот день был занят частями Красной Армии, и немцам стало ясно, что Голубович подпишет любое соглашение, назовет любые цифры продовольственных поставок в Германию и Австрию.

Девятого утром Троцкий по Юзу вызвал Петроград. Он сообщил по прямому проводу в Смольный, что ожидается предъявление ультиматума германо-австрийской стороной. Затем снова попросил дать ему директивы, явно игнорируя указание Ленина, которое получил 27 января: "…мы держимся до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем". Через несколько минут юзист принял ответ Владимира Ильича: "Наша точка зрения Вам известна; она только укрепилась за последнее время…" Выходило, что необходимо немедленно принять условия германского ультиматума.

Десятого утром многих членов делегаций германское командование вывезло на полигон. Это была затея хитроумного Гофмана. Следовало перед вручением ультиматума продемонстрировать мощь германской армии. Со специально построенной дощатой трибуны Алексей Соколов вместе со штатскими и военными участниками переговоров видел, как батарея тяжелых гаубиц новейшего германского производства расстреливала дома деревушки, из которой предварительно были выселены все жители. На профессионального военного это представление подействовало мало. Зато, улучив минуту, ему удалось побеседовать с одним из австрийцев. Тот сообщил, что поступила телеграмма, в которой кайзер требовал от Кюльмана сразу после заключения договора с Радой поставить русскую делегацию перед постулатом: заключение мира на германских условиях с одновременным очищением большевиками Лифляндии и Эстляндии или немедленный разрыв переговоров.

"Как же поступит Троцкий? — подумал Алексей. — Ведь его линия на разрыв с немцами противоречит всякой логике. Россия воевать не может — это и невоенным ясно. Вернувшись из Петрограда, Лев Давыдович объявил всей делегации, что его точка зрения победила… А что же Ленин? Неужели и он согласился отвергнуть германский ультиматум и дать повод немцам начать наступление на безоружный Петроград? На Украину, на Минск?.. Что-то не сходятся концы с концами у Троцкого. Ведь Миша Сенин определенно говорил, что Ленин дал указание заключать мир на любых условиях…"

Отгремели залпы гаубиц, членов делегаций и экспертов погрузили в экипажи и доставили в Брестскую цитадель. В семь часов вечера на очередном заседании лощеный дипломат Кюльман прерывающимся от волнения голосом исполнил поручение своего императора. Стало ясно, что партия войны победила. В зале офицерского казино воцарилось тревожное молчание. С напряженным вниманием члены делегаций, эксперты, даже обслуживающий персонал — все ждали ответа Троцкого. Несколько минут он сидел недвижим, словно и впрямь ощущал ответственность, которую налагает на него этот момент. Его глаза горят самодовольным блеском. Затем рывком поднялся и выпалил горячую речь:

— Именем Совета Народных Комиссаров… Отказываясь от подписания аннексионистского договора, Россия, со своей стороны, объявляет состояние войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией прекращенным…

"Слава богу, он принял германский ультиматум!" — решил было Соколов.

Троцкий продолжал:

— …Российским войскам одновременно отдается приказ о полной демобилизации по всему фронту…

"А как же подписание договора, ведь надо остановить германские войска?! Что же он ничего не говорит о подписании мирного договора?!" — билось в висках у Алексея.

Но глава российской делегации лишь надменно осмотрел всех присутствующих своими остренькими глазками и сел. Ничего подобного делегации Германии, Австрии, Турции и Болгарии не ждали. Никто не решился нарушить гробовую тишину. Она физически давила на плечи Соколова. Лозунг "ни мира, ни войны" обрел свою ядовитую плоть…

Потрясенный и растерянный Кюльман, германский министр иностранных дел, просит на завтра назначить пленарное заседание. Но Троцкий заявляет, что российская делегация исчерпала свои полномочия и полагает необходимым вернуться в Петроград. По сигналу Троцкого члены делегации поднимаются и, не прощаясь, направляются к выходу. Кюльман успевает лишь спросить Троцкого о том, как же теперь будут сноситься правительства России и Германии?

— Как сносились до переговоров, — грубо отвечает Троцкий. — По радио!..

В тот же вечер Троцкий потребовал у немцев экстренный поезд, и большинство делегации, за исключением нескольких экспертов и юзиста, ночью выехало из Брест-Литовска. Алексею Соколову выпало остаться еще несколько дней в цитадели. Немцы не обращали на него теперь никакого внимания. Штаб Гофмана явно готовился к наступлению. А через два дня австрийский доброжелатель показал Алексею копию телеграммы дипломатического представителя при ставке «Ост» Лерснера в Берлин… "Здесь почти все считают, что для нас вообще не могло произойти ничего более благоприятного, чем решение Троцкого… Конечно, на первый взгляд оно ошеломляюще, — читал Алексей, и возмущение росло в его душе. — Этим решением Троцкий отказывается от всех преимуществ страны, ведущей войну и заключающей мир. При заключении мира мы все-таки должны были сделать ему различные серьезные уступки. Теперь мы сможем все урегулировать по нашему собственному усмотрению. Территориальный вопрос будет полностью решен по нашему желанию. В наших руках по праву сильного и победителя будут все оккупированные нами области, и мы сможем хозяйничать там по своему усмотрению. Троцкий заявил, что для него не существует больше военнопленных. Следовательно, мы получим обратно наших пленных и вернем за это столько русских пленных, сколько захотим…"

"Сколько же судеб русских людей разбито всего несколькими словами главы нашей делегации… — с горечью думал Алексей. — Сколько жен и детей никогда не увидят кормильца, потому что теперь немцы всех самых здоровых русских пленных будут использовать как рабочую силу на самых тяжелых работах и превратят их в бесправных рабов…"

Он заставил себя дочитать документ до конца.

"…поскольку, со своей стороны, мы ведь находимся с Россией лишь в состоянии перемирия, то мы свободны во всех отношениях. Зато Троцкий сам себя обезоружил".

"Что это — глупость или измена?" — задал себе вопрос Алексей, но ответить на него так и не смог.

Странное ничегонеделанье продолжалось до шестнадцатого. В эти дни Соколову стало известно, что тринадцатого кайзер провел в Берлине Коронный Совет, на котором были приняты грозные решения. Вильгельм Второй приказывал: Россию Советов поставить на колени, ибо большевики представляют крайнюю угрозу в политическом и экономическом отношении. От них на империю может перекинуться зараза пролетарской революции. Бациллы этой заразы уже возбуждали германских рабочих на ужасные забастовки конца января, и продолжение их следует исключить железом и кровью. Начать наступление на Петроград, дабы навести в нем прочный германский порядок. Немедленно оказать самую широкую помощь Центральной Раде и правительству буржуазной Финляндии, вплоть до оккупации.

Исполняя директиву кайзера, утвержденную Коронным Советом, тридцать германских дивизий развернулись от Балтийского до Черного моря. Они готовились обрушиться на Лифляндию, Курляндию и Эстляндию, ударить на Минск и Могилев, Киев и Екатеринослав. Немцы нагло шли на нарушение статьи первой договора о перемирии.