Майк Кэри - Порочный круг

• Название: Порочный круг
• Автор: Майк Кэри
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Детективная фантастика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-050717-7, 978-5-9713-9859-2

Врата между миром людей и миром демонов внезапно распахнулись настежь — и в современные города хлынул поток призраков и привидений, зомби, оборотней и еще десятков порождений Тьмы.

Однако жизнь продолжается… только к преступлениям человеческим прибавились преступления паранормальные, а у полицейских появились новые соперники — частные детективы — экзорцисты.

Лучшим из экзорцистов Англии по праву считается многоопытный Феликс Кастор. Правда, он люто ненавидит свою профессию и работать соглашается лишь в исключительных случаях. Но на сей раз случай и впрямь исключительный. Похищен призрак погибшей девочки Эбигейл Торринггон.

Безутешные родители уверены — их покойную, но драгоценную малютку похитил бывший любовник матери, Денис Пис, тоже экзорцист не из последних и к тому же старинный приятель стаи оборотней, перешедших на службу Святой церкви.

Интересно? Страшно интересно. Но чем дальше Феликс занимается этим делом, тем яснее он понимает — будет не столько страшно интересно, сколько попросту страшно…

---

С губ Антона слетел недоверчивый смешок, а потом какой-то невнятный шепот, вероятно, сатанистский аналог «Прими, Господи, душу мою…» Сложившись, как аккордеон, хотя я ни разу не видел истекающих кровью аккордеонов, Фанке упал на мостовую и ударился головой о камни с такой силой, что мог запросто проломить череп, только это его уже не беспокоило.

Цукер, по-прежнему в звериной ипостаси, перескочил через тело и уставился на меня бешеными глазами. Бедняга наступал только на три лапы, а четвертую, переднюю, поджимал к груди. Наверное, он сидел на корточках, когда ударил Фанке сзади, и, пробив ребра, искрошил внутренние органы.

Чтобы увести Цукера от Пен, я нерешительно шагнул вправо. Loup-garou — следом. Из пасти тоненькой струйкой сочилась кровь. Да, мой старый друг явно не в лучшей форме, и дело не только в пулевом ранении… Длинные тонкие когти скользили по мостовой, словно ему было трудно стоять. И все-таки Цукер с утробным рычанием двинулся на меня, темные глаза сузились в предвкушении убийства.

Я продолжал пятиться и менять направление, и Цукеру, дабы не терять меня из виду, тоже приходилось поворачиваться. Его движения становились все медленнее и скованнее. Грудь вздымалась судорожно, но абсолютно беззвучно — я слышал лишь скрип сведенных челюстей.

— Знаешь, какая компания является крупнейшим в мире потребителем серебра? — вполне дружелюбно поинтересовался я.

Цукер не ответил. Еще одна лапа подогнулась, и он, будто в глубоком поклоне, осел на камни.

— «Истман Кодак». Их продукция и превратилась в дым, которого ты надышался.

Бешеные глаза закрылись, но грудь продолжала ходить ходуном. Возможно, от яда Цукер и не погибнет, но сегодняшняя битва для него окончена.

Я вернулся к Пен. Откуда ни возьмись, накатила дурнота, и пришлось опуститься на корточки. Я еще сдирал изоленту с запястий подруги, когда из церкви вышла Джулиет.

За ней в некотором отдалении следовали два боевика Гвиллема. Дула автоматов смотрели в спину суккуба, но использовать их боевики не решались: наверное, видели, что она сделала с По, и, надеюсь, трезво оценивали собственные шансы.

Однако Джулиет выглядела не лучшим образом. Она тоже надышалась серебряного дыма, полезного ей не больше, чем Цукеру. Конечно, другим металлом в виде пуль сорок пятого калибра ее не ранили, поэтому в отличие от loup-garou она до сих пор держалась на ногах. Хотя если присмотреться… Чувственные губы скривила страдальческая гримаса, соблазнительное покачивание бедрами вряд ли было стопроцентно намеренным.

Приблизившись ко мне, она с некоторым любопытством взглянула на связанную Пен.

— У тебя что, новое хобби?

— Черт подери, лучше сделай одолжение, — голос у меня был не хуже чем у мамы, во времена, когда она курила по тридцать сигарет вдень, — скажи, там кто живой остался?

Джулиет оглянулась на дверь, из которой, словно сгустки крови из раны, до сих пор валили комковатые клубы дыма.

— Люди в монашеских одеяниях мертвы, оборотень тоже. Большинство этих, — она кивнула в сторону боевиков Гвиллема, — живы. Кстати, кто они?

— Сестры милосердия, — вяло пошутил я. — Точнее, члены религиозной организации.

Джулиет скривилась в недовольной гримасе: религию она жалует еще меньше, чем я.

По мощеному двору застучали чьи-то шаги, и, подняв голову, я увидел Гвиллема, приближающегося к нам в компании двух автоматчиков. Святой отец подал знак (я едва не принял его за благословение), являвшийся приказом рассредоточиться, чтобы, если начнется стрельба, боевики решетили нас со всевозможных позиций. Они молча повиновались, и вскоре их короткие уродливые стволы сошлись на нас с Джулиет. Похоже, суккуба это не взволновало, а вот я, признаюсь, чувствовал себя весьма неуютно.

Гвиллем подошел к лежащему на холодных камнях Цукеру, опустился на колени перед трупом, который казался маленьким и жалким — впрочем, как и все покойники, — и накрыл серый лоб ладонью. Он что-то прошептал, но совершенно беззвучно, а по губам мне читать не хотелось.

Поднявшись, святой отец повернулся к нам.

— Вы ведь не человек? — спросил он, и я догадался, что вопрос адресован Джулиет.

— Нет, — покачала головой она, — а вы?

— Тогда назовите свое имя и род! — нахмурившись, потребовал Гвиллем. — In nominibus angelorum qui habent potestatum in aere atque…[56]

Джулиет оборвала его громким вызывающим смехом. Либо она справилась с отравлением куда быстрее, чем я предполагал, либо чертовски хорошо притворялась. Впрочем, это в ее духе.

— Я была старой, когда твоя религия, человек, только зарождалась, — хрипло прошептала она. — Твоего бога я не боюсь, и, хоть знаешь мое имя, хоть нет, не прибегу голодной собакой по первому зову.

— Тогда я прикажу открыть огонь.

— А я пройду сквозь пули, вырву сердца твоих марионеток и съем. Но тебя я убью по-другому, как подобает суккубу и маззиким… Ты полюбишь меня и пропадешь!

Гвиллем побледнел, и я понял: он испугался. Вместе с тем в глаза бросалось, что Джулиет озвучивает угрозу, а не просто исполняет задуманное. Вообще-то хитрой ее не назовешь… Неужели серебряный дым и день, проведенный в рабстве у Асмодея, сделали суккуба слабее, чем кажется на вид?

Медленно, будто с усилием Гвиллем переключил внимание на меня.

— Вы убили девочку? — спросил он. — Изгнали ее дух? Поэтому обряд сорвался?

— А сами как думаете?

Святой отец сощурился и не сводил с меня пристального взгляда, пока я доставал медальон из-под локтя Пен.

— Нет, — проговорил он, — девочка все еще здесь.

— Только полезет за Библией, сразу вырывай ему горло, — попросил я, не поворачиваясь к Джулиет, и обратился к Гвиллему: — Если я докажу, что Эбби Торрингтон больше не представляет опасности, вы уйдете?

— Если докажете, то да, — тут же ответил он. — Слово даю. Я не стану губить невинную душу, не имея на то веских причин.

Я кивнул: решение вполне здравое.

— У Асмодея есть гостевое тело.

— Это нам известно, — парировал Гвиллем. — Два года назад, проанализировав ситуацию, мы решили, что разумнее не вмешиваться: устранение Рафаэля Дитко могло лишь расчистить Асмодею дорогу в мир людей.

— Устранить Рафи было бы непросто, — напомнил я, слегка задетый его высокомерным тоном. — Убийство человека, с которым духовно и физически связан Асмодей, по зубам далеко не каждому.

Гвиллем отмахнулся, нехотя признавая мою правоту.

— Я отрезал его локон… — Мой голос звучал нерешительно, ведь рассказывать совершенно не хотелось, не хотелось облекать содеянное в словесную форму и выставлять на всеобщее обозрение. — Отрезал локон Рафи и обмотал вокруг пальца. Когда Фанке прочитал заклинание, когда вызвал Асмодея проглотить находящуюся в круге жертву, я оказался проворнее. В пламени свечи сгорели волосы Рафаэля Дитко, а не Эбби Торрингтон. Душу Рафи торжественно принесли в жертву. Души Рафи отведал спустившийся за угощением Асмодей.

Гвиллем молча смотрел на меня, явно ожидая продолжения, равно как и Джулиет, только ее лицо осталось непроницаемым.

— Полностью от Рафи Асмодей не отказывался ни на секунду. Какая-то часть демона томилась здесь в ожидании дня, когда его освободят, скормив душу Эбби, но другая по-прежнему находилась там, где он жил последние два года: осколком жуткого снаряда терзала тело и душу Рафи Дитко.

На лице Гвиллема отразился неподдельный шок.

— Значит, демон…

— Демон начал есть себя. Наверное, это как брать себя за шиворот, только намного ужаснее. Если бы вместо души Эбби Асмодей проглотил душу Рафи полностью, ритуал, справлявшийся, чтобы его освободить, привел бы к самоуничтожению. Ему не оставалось другого выхода, кроме как отступить, хотя уход со сцены посредине спектакля сводил на нет все усилия Фанке. Поэтому обряд и сорвался. Поэтому дух Эбби уже не важен, по крайней мере как оружие в вашей гребаной войне. Асмодей оборвал связь и, поджав хвост, удрал в темницу, из которой так мечтал вырваться.

— В Рафаэля Дитко.

— Да, в Рафи Дитко, моего друга. Сегодня я предал его во второй раз…

Как назло, именно тут я заметил, что Пен открыла глаза и внимательно слушает. Кляп мешал прокомментировать мое последнее заявление, но ее глаза говорили красноречивее любых слов.

Зато Гвиллем был явно впечатлен.

— Кастор, мне следует воздать вам по заслугам. Вне сомнений, вы достаточно решительны, чтобы служить ордену Anathematha, если, конечно, придете к Богу. Тем не менее… — Святой отец замялся, растирая кончик носа, словно деликатная тема требовала максимальной тактичности. — Почему это должно изменить мое отношение к Эбби Торрингтон? Душа этой девочки посвящена Асмодею. Что помешает другому человеку с оккультными способностями, такому же пропащему и безжалостному, как Фанке, завершить начатое?