Александр СЕГЕНЬ - Невская битва

• Название: Невская битва
• Автор: Александр СЕГЕНЬ
• Жанр: Историческая проза

Роман современного писателя-историка А. Сегеня посвящен ратным подвигам новгородского князя Александра Ярославича (1220—1263). Центральное место занимают описания знамени­тых Невской битвы и Ледового побоища, победа в которых при­несла молодому князю славу великого полководца Руси.

---

Утренняя прохлада веселила Ярославича, и вряд ли кто-нибудь уговорил его надеть на себя полный до-спех, будь сейчас жаркий полдень.

Справа от князя ехал его оруженосец Савва и на высоком княжеском копье высоко возносил окровав­ленный свейский шлем. Слева держался брат Андрей, нарочно одетый в самые скромные доспехи. Далее еха­ли ловчий Яков Полочанин, Гаврила Олексич, бояре Ратибор и Роман. Знаменосцы весело сжимали в ру­ках древки знамен и хоругвей. За ними двигалось все победоносное воинство, за исключением ижорян и ла-Дожан. Первые остались во главе с Пельгусием сторо­жить берега Невы, вторые, возглавляемые своим по-

садником Ладимиром, отправились пировать к себе в Ладогу. Корабли, везущие пешцев, шли по Волхову, стараясь не прийти в Новгород раньше Александра. Лишь мертвым позволено было первыми возвратиться домой — две ладьи, везущие их, пришли в Новгород еще вчера днем.

—    О землях сегодня же заяви, не медли, — сказал князь Андрей, напоминая брату про вчерашний разго­вор о том, что надо будет потребовать у новгородской госпуды расширения княжьих владений. Теперь, по­сле столь громкой победы, — самое время.

—    Да, — коротко откликнулся Александр. О рас­ширении земель ему сейчас меньше всего думалось, хотя он и понимал необходимость давления на госпу­ду. Давно пора понемногу отвоевывать у нее власть.

Но теперь он весь горел и светился желанием поско­рее войти в город и увидеть свое торжество, поскорее при­жать к груди Саночку и Васю, поклониться матери и про­честь в ее глазах гордость за своего сына. Все внутри у не­го дрожало от этого предвкушения, сердце так сильно колотилось, что понемногу стало издавать тихий коло­кольный звон. И Александр нимало тому не удивился.

— Звонит уже нам Господин Великий Новго­род! — радостно воскликнул Савва.

И впрямь, оказывается, это не сердце, а колокола новгородские запели победителям славу. Еще нескоро показались стены города, а звон кампанов95 все нарас­тал и нарастал, переполняя душу. И все вокруг — пе­нье птиц, колокольные звоны, бодрящая утренняя свежесть, спокойный ропот конских копыт и тихий перезвон доспехов и оружий — все было свидетельст­вом неоспоримого и благодатного бытия Божия.

Вскоре впереди за рекой показался Деревяницкий монастырь, а за ним вдалеке — Новгород. И забились еще сильнее сердца.

— Где ты, Ратмирушко! — вдруг уже безрадостно, надрывно воскликнул все тот же Савва. — «Страны рады, грады веселы!» Кто опричь тебя споет нам?

Александр сердито оглянулся на него, и тот затих, понимая, что не к месту возрыдал о Ратмире. Но в ушах у князя уже зазвучал навеки умолкнувший голос мило­го Ратмира, поющий об Игоре. Его и впрямь не хватало в радостном ладе всеобщего жизненного славословия.

То ли Александр потихоньку стал приободрять Аера бодцами, то ли конь сам поддался ликованью и стал прибавлять шаг, но чем ближе был Новгород, тем быстрее двигался князь Александр, а за ним и все его войско. И вот уже они переехали по мосту через Гзень-речку на Княжеский Зверинец. Здесь уже вовсю толпился народ, радостными криками встречая победителей. Александр искал повсюду глазами — вдруг да вышла жена встречать его и сто­ит на церковном крыльце. Но проехали мимо По­кровской церкви и мимо Лазаревой, а не было там Саночки. Здорова ли?..

Вот уж и в Неревский конец въехали, еще гуще толпится народ новгородский, еще громче крики и звоны кампанов. Все ближе и ближе Детинец, вот храм Сорока Мучеников, но и на его крыльце не встре­чает Брячиславна мужа своего. Здесь к Савве невеста его подскочила.

—    Усладушка! — крикнул отрок радостно, и Александр перехватил у него свое копье с кровавым свейским шеломом, а девушка подпрыгнула и птич­кой вспорхнула на луку Саввиного седла, прильнула к нему. Отец ее Варлап прикрикнул на нее, мол, него­ же вести себя так раньше свадьбы, но князь Андрей возразил:

—    Сегодня — можно!

Въехали в Детинец. Свернули к Святой Софии. Медленным шагом Аер подвез своего хозяина ко крыльцу, на котором стоял архиепископ Спиридон в праздничном облачении. И лишь теперь Александр увидел всех троих — матушку, жену и сына, которого Саночка держала в пеленках на руках. Князь спрыгнул с коня, приблизился к владыке, низко поклонил­ся и приложился ко кресту:

—    Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков, — возгласил Спиридон, приглашая всех в храм на благодарственное богослужение.

—    Слава тебе, Сашенька! — приветствовала побе­дителя-сына Феодосия Игоревна. Он поклонился ей и трижды поцеловался. Повернулся к Саночке. Но взгляд у нее вдруг показался ему неприветливым.

—    Здравствуй, супруг милый, — тихо сказала Александра и протянула ему Васю, холодно трижды поцеловалась, не назвала Леском… Он хотел спросить ее, в чем причина холода, но здесь было не место для таких разговоров. Вася захныкал, его передали нянь­кам и унесли. Началась служба, и покуда она тяну­лась, Александр то и дело посматривал сбоку на жену свою, а она на него упорно не глядела.

Да что с нею?! Уж не наведывался ли сюда в его от­сутствие князь Данила?..

Когда окончилось благодарственное богослужение, архиепископ пригласил всех перейти в храм Бориса и Глеба, где стояли гробы с погибшими витязями. Ма­тушка туда не пошла:

—    Прости, Саша, я к себе, в Юрьев, к Феде. Там те­бя буду ждать. Хочешь — сегодня, а хочешь — завт­ра. — И удалилась.

—    А я — в Городище, — вдруг заявила Брячиславна. — У Васи зубки режутся, надо с ним побыть. Там тебя ждать буду.

—    Постой, — сурово взял ее за рукав Алек­сандр. — Ответь мне прежде, отчего не ласкова?

—    Я ласкова, — тихо, но обиженным голосом от­ветила княгиня.

—    Я же вижу, что в тебе что-то не так.

—    Дома поговорим, ладно?

—    Нет, не ладно! Ты даже не хочешь назвать меня Леском, Саночка! Что с тобою?

—    А что с тобою, Александр Ярославич? — чуть не плача пропищала жена. — Где ты был, почему сразу не прискакал ко мне, как только разбил свеев? Ты вче­ра уже мог вернуться…

—    Али ты хочеши рассердить меня? — омрачился Александр. — Лепо ли жене такое спрашивать о рат­ных делах мужа?

—    Может статься, что и не лепо, — сказала Алек­сандра. — Но… никогда не прощу тебя за это! Ведь я так ждала тебя… Никогда не забуду, как я разозли­лась на тебя, что ты ускакал тогда утром на ловы, по­сле нашей первой ночи!.. Пусти меня к Васе. Тебя дру­жина ждет, похороны, тризна… А когда вспомнишь обо мне, я буду ждать тебя покорно в Городище.

И она тоже удалилась. Мучаясь от незаслуженнос­ти всех брошенных ею обвинений, он отправился вме­сте со всеми в Борисоглебский храм.

Там стояли восемь погребальных ларей, в них, прибранные и нарядные, лежали Ратмир, Юрята, Все-волож, Дручило, Луготинец, Пузач, Еньдроп и На-мест. Остальных погибших отпевали в других храмах. Взяв свечу, Александр встал рядом с умолкшими пев­цами — Юрятой и Ратмиром. Хорошо виден был ему и Луготинец. Хотя и прохладно было в Софийском храме, Александр за время стояния там успел взо­преть в своих пышных доспехах. Здесь, в Борисоглеб­ском, было еще холоднее, будто холод смерти добавил­ся сюда. Вся радость утреннего возвращения поникла пред лицами лежащих в ларях.

Спиридон начал отпевание. Возложил фимиам в кадильницу, принялся кадить. Прочел «Благосло­вен Бог наш», «Святый Боже», трисвятое, «Отче наш», «Яко Твое есть Царствие», стали петь тропари. Медленно, не спеша, дошли до «Живый в помощи Вышняго». В сей миг Александр'отчетливо увидел, что скорбные, бледные лица убитых будто бы немно­го ожили, их горестно-растерянное выражение стало мягче и спокойнее, в уголках губ заиграла едва за­метная улыбка. Он подумал о том, что так же, долж-

но быть, улыбнулся Лазарь в первое мгновенье, ког­да Спаситель явился к нему во гроб. И далее, покуда текло долгое, неторопливое последование, он все ждал и следил внимательно, не будет ли новых пре­вращений, не шевельнется ли кто-нибудь из лежа­щих в ларях, не протянет ли руку, чтоб кто-то из жи­вых помог подняться и встать из смерти в жизнь. Но сколько он ни всматривался, ничего более не про­исходило. Мертвые оставались мертвыми. Красивое лицо Ратмира не шевельнулось, не открылись уста, чтобы еще раз, хоть напоследок, спеть на радость князю и дружине. Молчал и не двигался Юрята Пи-нещенич, благоговейно внимая, как поют в храме другие, не он. Не дрогнул всегда подвижный, всегда неспокойный, живой, веселый Костя Луготинец, не вскочил и не крикнул: «Кто? Я погиб? Да вы в сво­ем уме ли, братцы мои!»

Стоящий поблизости Савва несколько раз начинал плакать. Александр не стерпел и ткнул его как можно больнее под бок. Тот понял и далее старался держать себя в руках.

Наконец все вместе запели «Вечную память». Под­тягивали плохо, вот уж где поистине не хватало Рат­мира и Юряты. А они лежали молча и не возмуща­лись.