Николай Муханов - Пылающие бездны

• Название: Пылающие бездны
• Автор: Николай Муханов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1924

...Во многих пунктах Земли и Марса кипел ад… Атмосфера обеих планет была раскалена до чрезвычайности. Титанические постройки лежали в развалинах… Живые существа закапывались глубоко в каменные недра...

Кто сейчас помнит созданную в 1924 году космическую оперу Николая Муханова «Пылающие бездны» о войне Земли с Марсом в 2423 году? Сражения космических флотов, разрушительное лучевое оружие массового уничтожения, изменение скорости движения планет....

А вот цитата из третьей главы первой части:

...Молодая женщина, полулежа в удобном кресле, читала книгу, — т. е., перед марсианкой, отпечатываясь на особом экране, [...]протекали живыми нитями мысли автора, стройные картины его вдохновенной фантазии, волшебством изобретателя заключенные в изящный аппаратик, именуемый книгой...

Улыбнуло.

Сохранена орфография 1924 г. 

Издательство П.П. СойкинаИллюстрации М. Мизернюка.Типография им. Гутенберга.Ленинград. Стремянная. 12Ленинградский Гублит.№ 12698.14 л. — 3000 экз.

---

Марсианин сделал прыжок и вцепился длинными пальцами в горло Эолиссы.

— Убийца!.. — успела крикнуть девушка.

Гро Фезера одною рукой сжимал горло жертвы, а другою торопливо шарил в обшивке стены. — Здесь…

Он придавил обессилившее тело к стене и нажал кнопку. На миг взметнулись развевающиеся складки платья и Эолисса пропала, как будто растаяла на месте.

Гро Фезера стоял один посреди опустевшей каюты и содрогался от охватившего его хохота.

* * *

— Фезера не пожелал подойти к аппарату. Он велел передать, что мы скоро получим свою Эолиссу, — сообщил Гени результат переговоров с марсианами.

Кэн, внимательно наблюдавший за передней машиной, замедлил ход. Отделившись от аэрожабля, мелькнуло что-то белое…

— Они выбросили что-то белое…

Три рефрактора разом направились вниз, где под лучами солнца переливался зеленоватый океан.

— Это Эолисса! — крикнул Рени.

Аэрожабль ринулся вниз, нагоняя падавший белый комок, напоминавший большую чайку с подбитыми крыльями.

Выброшенная из аэрожабля Эолисса была похожа на чайку с подбитым крылом…

Все произошло в несколько секунд. Аэрожабль с разбега почти коснулся поверхности океана. Подбитая чайка у самых их ног упала на гребень волны и, сверкнув в воде своими белыми крыльями, навсегда исчезла в пучине…

— Какое варварство! — в негодовании воскликнул Гени.

— Какая жестокая гнусность, скажи лучше, дитя мое, — дрогнувшим голосом проговорил старый ученый.

— Бедная девушка!.. — Кэн, закрыв глаза, дотронулся рукою до лба, как бы желая навсегда запечатлеть в памяти этот печальный момент.

— Теперь мы избавлены от необходимости щадить негодяя!

Глаза Гени сверкали гневом. Он полным ходом пустил машину. Все с напряженным вниманием, через рефракторы, всматривались в пустынное, безбрежное пространство.

— Они уже исчезли из поля зрения!

— Но ведь не прошло и минуты!..

— Я вижу точку в направлении Цейлона…

Наступила томительная тишина. Машина, наверстывая упущенное время, неслась с быстротою молнии.

— Да, это они, — после тщательного наблюдения сказал Кэн.

— Точка увеличивается. Они изменили свое намерение выйти из атмосферы, — говорил Гени, не отрывая глаз от рефрактора.

Внизу промелькнул ярко-зеленый Цейлон. Машины мчались в берегам Индии. Аэрожабль Роне пожирал пространство, постепенно восстанавливая прежнюю дистанцию.

Во избежание столкновения с встречными воздушными кораблями, которые начали попадаться все чаще, пришлось и самим подняться в разряженные слои атмосферы, и марсианам позволить то же самое.

Скорость все увеличивалась. Внизу, как в калейдоскопе, замелькали феерически красивые, сказочные города Индостана. Расстояние между машинами заметно сокращалось.

— Погрей-ка их немного, Кэн. чтобы отнять всякую надежду ускользнуть от нас, — посоветовал Роне сыну.

Кэн, выйдя из задумчивости, неохотно взялся за рычаг.

— Мне неприятно всякое варварство, чем бы оно ни вызывалось, — тихо говорил Кэн. — Я не мог бы решиться уничтожить даже такого вредного человека, каким является Гро Фезера. Мы должны избежать причастия к ею гибели. Необходимо обезвредить его каким-то другим способом.

Населенные местности остались позади. Машины снова снизились. Внизу крутыми террасами вставали горные кряжи, один другого выше, один другого величественнее.

Машина марсиан вступала в область Гималаев.

— Они взяли направление на Гауризанкар, — вдруг заволновался старый ученый. — Они не подозревают о постоянных радио-токах, обтекающих запретный район наших лабораторий. Они погибнут!

— Этого не должно случиться, я должен их предупредить, — решительно проговорил Кэн, бросаясь к люксографу.

Но было уже поздно.

Аэрожабль Гро Фезера, попавши в невидимую цепь тока, стремительно завертелся в воздухе, образовав один сверкающий круг. Через мгновение, вспыхнув шарообразной молнией, машина марсиан ринулась вниз на утесы, оставив позади себя огненную полосу на подобие кометного хвоста.

Машина Гро Фезера ринулась на утес, оставив огненную полосу на подобие кометного хвоста.

— Нам больше нечего здесь делать… — тихо сказал Гени, после минутного молчания.

— Право, я начинаю верить в какой-то таинственный, неведомый нам закон возмездия, — заметил Роне.

Кэн повернул к старику спокойное, немного бледное лицо.

— Закон возмездия? Возмездие, дорогой отец, это то, чего хочет наиболее сильная воля, или совокупность воль.

Воздушный корабль возвращался к Атлантиде.

Прошло около часа в полнейшем молчании. Каждый был погружен в свои думы.

— А все же Гро Фезера-Мар под конец жизни попал туда, куда были направлены все его стремления, — сказал наконец Гени, намекая на обсерваторию Кэна в Гималайских горах.

— Да! Но только не совсем удачно, — добавил Роне Оро-Бер.

Глава шестнадцатая. Швыряющий мирами.

С тяжелым чувством беспокойства приближались путешественники к Атлантиде. На неоднократные вызовы по радиографу от Нооме не было никакого ответа.

Наконец, снизившись около дворца, Гени стремительно бросился в комнату Лейяниты. Кэн и Роне последовали за ним.

На белоснежном ложе неподвижно покоилась бронзовая головка, с заостренным прозрачным личиком.

Рядом, в позе безысходного отчаяния, сидел старый Нооме.

Он медленно поднял голову на-встречу вошедшим и тихо, как бы боясь разбудить свою любимую внучку, срывающимся голосом проговорил:

— Утренняя звездочка закатилась!..

Гени в безмолвном отчаянии прильнул к трупу своей юной супруги. Кэн и Роне стояли бледные, глубоко потрясенные тяжелой картиной смерти.

— Дорогой отец! Милый брат Кэн! Неужели нельзя спасти этого ребенка?— прерывающимся голосом умолял Гени. — Великий Нооме, вашему могуществу нет пределов! Неужели ваше безграничное знание не в состоянии вернуть из небытия вашу любимую внучку, нашу дорогую Лейяниту?..

— Лейянита перешла за черту, где кончается всякое человеческое искусство, — печально сказал старый ученый Марса. — Ее слабое детское сердце истекло в огне величайшего чувства, называемого любовью…

Он поднял глаза на Кэна. Юный ученый скорбно поник головой.

— Ее последним желанием было вернуться в царство любимого ею золотого Марса, покоиться вечным сном около меня, в стеклянном гробу, там, где журчат опаловые струи водопадов. Ее последняя мысль была… о всех вас. Бледный цветок Марса не вынес насыщенного солнцем воздуха голубой Гооройи…

* * *

Время шло. Комета с прежней скоростью приближалась к орбите Марса, который, слегка ускорив свое движение, под влиянием притяжения колоссальной массы, поспешно стремился на-встречу своей гибели.

Этот роковой момент должен был наступить через 48 часов.

Паника населения планеты переходила в безумие. Способность логически мыслить и здраво рассуждать была утрачена почти всеми. Немногие люди, сохранившие спокойствие, ничего не могли поделать с обезумевшей массой. Отправление транспортов на Землю и на планетоиды встречало колоссальные затруднения. Воздушные корабли брались с боя и, переполненные сверх всякой возможности, теряли способность управляться, вследствие тесноты. Катастрофы воздушных судов стали обычным явлением. При малейшей попытке установить порядок при посадке, миллионные толпы народа крушили в прах, разносили по кусочкам драгоценные средства сообщения. Изумительные государственные сооружения гибли в огне по капризу отдельных обезумевших личностей. На всякие увещания был один ответ: «Все равно, все погибнет через двое суток!». Человеческая жизнь потеряла всякую цену. Люди массами гибли по жестокому минутному капризу себе подобных и по собственной воле, чтобы только покончить с невыносимым чувством ожидания мировой катастрофы. На улицах и площадях, при дневном свете, на глазах у миллионной толпы, происходили чудовищные, разнузданные оргии, превосходившие по своему бестыдству всякое воображение. Обезумевшие люди, обуянные манией убийств, занимались истреблением детей, выпущенных из школ и пансионов социального воспитания.

Зловещая планета утопала в крови. Стоны и вопли избиваемых, безумные крики убийц, сливались в один сплошной, адский кошмар. Зверь в человеке, подавляемый многовековыми наслоениями культуры, проснулся и мстил за свое угнетение. Еще месяц тому назад любой из участников этих кровавых оргий самую мысль о допустимости чего-либо подобного назвал бы бредом сумасшедшей фантазии. Ныне этот чудовищный фантом владычествовал над обнаженным от культуры миром. Плоды пятьсотвековых достижений сдунуло в несколько часов кошмарным дуновением безумия. С результатами астрономических вычислений были знакомы все и никто не надеялся на чудо спасения.