Майкл Чабон - Тайны Питтсбурга

• Название: Тайны Питтсбурга
• Автор: Майкл Чабон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-94278-863-4, 0-06-097212-2

На пороге лета Арт Бехштейн ждет головокружительных событий. Он даже не догадывается, что скоро случайное знакомство перевернет всю его жизнь.

---

Должен заметить, что мой отец со времени нашего последнего странного разговора, если можно так назвать этот обмен фразами, пребывал в состоянии гнева, который, как говорят, был ужасен, по-библейски грозен, потому что питался отеческими чувствами, таился под спудом и повергал в дрожь. Отец был в ярости. Через Ленни Стерна он передал Фрэнки Бризи требование немедленно с ним связаться. Когда спустя двадцать минут Фрэнки выполнил приказание, отец объявил ему, что отныне Кливленд — его, Бризи, забота. Фрэнки проникся. Интересно, что подумал слегка ошалевший Фрэнки, когда положил на рычаги трубку телефона, чем объяснил внезапный и враждебный интерес Джо Яйца к его бывшей шестерке, тупому байкеру? Он должен был знать известное всем остальным: после смерти жены Джо Бехштейн довольно странно вел себя с сыном. Теперь драгоценный сынок скатился в грязь и снюхался с подонками, а Джо Яйцо закатывает истерики. Когда Джо поручил Фрэнки преподать Кливленду урок, тот, скорее всего, усмехнулся, догадываясь, кому этот урок предназначался на самом деле.

Задание это ни в коем разе нельзя было назвать неприятным. Чего стоило одно удовольствие насолить мерзкому Пуники! Фрэнки велел своим людям держать ухо востро и довольно скоро узнал, что в Фокс-Чепел назревает какое-то дельце. На закате аноним, позвонивший в полицейское управление, продиктовал дежурному предположительный адрес, и дальше все пошло само собой. Полицейские сирены огласили ревом весь обозначенный квартал, а Кливленд, производящий едва ли не больше шума, который насторожил хозяина дома, перекинул куклу через стену и полез за ней следом. Пиджак его треснул на плече, разойдясь по шву. С куклой под мышкой он продирался сквозь лес, не разбирая дороги, и дважды плутал. Ему представлялось происходящее в доме, из которого он бежал: младшие плачут, отец выбегает во двор, старший сын — на улицу, крики: «Полиция! Полиция!» Ветка хлестнула его по щеке под глазом, он увидел красную вспышку. Наконец, выбежав на асфальтовое покрытие у заброшенной стоянки, он завел мотоцикл и рванул прочь.

Только выехав на дорогу и легкомысленно повернув направо, Кливленд понял две вещи: он не знает, куда ехать дальше, и слишком много выпил. Хмель улетучился было, когда Кливленд бежал по лесу, но теперь вернулся, со всей враждебной бесповоротностью, заключенной в словах «что и требовалось доказать». Кливленд резко развернулся и поехал в противоположном направлении, к Хайленд-Парк, не понимая, что же ему делать дальше. Ехать в магазин к Карлу было еще рано, к тому же сначала он должен был забрать Пита в Окленде. Когда он стал понемногу глушить двигатель и уже почти остановился, ему вдруг пришло в голову, что за ним может охотиться не только полиция. Он вспомнил обо мне, потому что загорелся смутной и дикой надеждой, будто я могу кому-то что-то сказать и отвести опасность, если она существует. Затем он вспомнил о Джейн, о другом, нежном и безопасном, мире, и задумался, не рискнуть ли ему и не заявиться ли в ее дом, где он не был уже целых два месяца.

Он пронесся с ревом мимо двух полицейских машин, мчавшихся в противоположном направлении, и услышал, как они с визгом развернулись и бросились за ним в погоню. По-прежнему сжимая куклу под мышкой, он пересек Аллегейни, намереваясь избавиться от хвоста. Через десять минут он уже застыл верхом на мотоцикле на пустой стоянке в Ист-Либерти, за старыми строениями, которые закрывали его со стороны улицы. С трех сторон от него громоздились погрузочные платформы, пустая тара и вильчатые погрузчики без вил. С четвертой стороны торчал небольшой трейлер, служивший офисом, и освещенный таксофон, поднимавшийся из зарослей сорной травы. Кливленд допил то, что оставалось в его фляге, и вытащил из кармана монету.

— Кливленд!

— Ты чем занимаешься, Бехштейн? — спросил он. — Бросай все.

Я лежал на диване и пытался читать эссе о том, что, сколь ни грустно, в группе «Клэш» ударники долго не задерживаются и об общей их склонности к перемене мест. Однако меня постоянно отвлекала мысль, что я не имею никаких планов на вечер и так продолжается с прошлой пятницы, с той самой ночи у Флокс, которую я испортил, не сумев скрыть от нее мое новое ужасающее неприятие ее тела и речи. Я успел провести примерно такой же вечер с Артуром и уже начал сомневаться, что вообще способен испытывать какие бы то ни было чувства или влечения. Я не знал, как воспринимать свою свободу по вечерам — как благословение или как наказание. Двусмысленная нота, на которой оборвалась наша последняя встреча с Кливлендом, эта наша стычка на ступенях, казалась теперь незначительной и несерьезной, и его звонок обещал спасение.

— Где ты? — спросил я. — Что случилось?

— Сколько тебе надо времени, чтобы добраться до Фабрики, Бехштейн?

— Минут двадцать. Или пять, если сяду на автобус. А что? Что?

— Приезжай.

— Зачем?

— Буду просить у тебя покровительства, — сухо ответил он. — Приезжай.

— Ты пьян, — сказал я.

— Черт тебя возьми. Бехштейн! Просто приезжай, и все. Это твой шанс. — В его голосе появилась просительная нотка. — Просто приезжай.

— Ты не вляпался в криминал?

— Я сейчас за тобой заеду. Будь готов, — отрубил он. Раздался шум и треск, и Кливленд повесил трубку.

Я побрился и, повинуясь странному порыву, облачился в «боевую амуницию» — насколько это понятие вообще ко мне применимо, — а именно в джинсы, черную футболку и высокие черные кроссовки. Потом я встал перед зеркалом, оплакивая свою слабость, пытаясь решительно сжать губы и прогнать растерянность из взгляда. Я ощущал головокружение, тревогу и чувство, которое можно назвать радостью, поскольку у меня появился вкус к той смеси страха, озарения и странной свободы, которую я испробовал во время двух предыдущих раундов Криминала. Я выбежал на Форбс-авеню, чтобы дождаться его там. Первое разочарование настигло меня, когда я увидел, что неудачно экипировался. Кливленд в своем блейзере выглядел так, будто был приглашен на ужин к престарелой тетушке. Я же всем своим видом демонстрировал готовность ограбить ее дом и украсть кормушку ее любимой птички. Мы обменялись обычными приветствиями. Он поднял щиток на шлеме, и я увидел огненно-яркую отметину на щеке, под левым глазом.

— Посмотрите-ка на него! Ха! — Он быстро улыбнулся. — Садись!

Я сел, боясь спросить о кукле, и крепко обвил его руками. Что-то было не так. Я почувствовал обреченность в голосе Кливленда. Лихая хмельная аура человека, зашедшего слишком далеко, теперь превратилась в едкий запах опасности.

— Твой отец — урод, — начал он и быстро рассказал мне, крича против ветра, что делал последние два часа и от кого, по его мнению, спасался бегством.

— При чем тут мой отец? — проорал я. — Ты просто параноик. Какая ему разница, чем ты занимаешься у Карла Пуники?

Он сбросил скорость, и мы повернули к Шинли-Парку. Ветер внезапно прекратился.

— Потому что он урод! Потому что, черт возьми, я развратил тебя. Кто его знает? Я привел тебя на скотобойню за палаткой, где твоя семья торгует хот-догами. Видит бог, существует еще немало такого, что ты, возможно, пожелал бы узнать. Он бы этого не вынес.

Я не ответил. Мы подкатили к Фабрике по Производству Облаков, которая озарялась лишь светом далеких уличных фонарей. Едва мы стали огибать ее, как издали, от библиотеки, донеслась полицейская сирена. Мы оба увидели машину. Копы свернули к стоянке возле музея и заглушили мотор.

— Переждем тут немного, — произнес он, поворачиваясь ко мне. Я почувствовал сильный запах виски. — Я хочу, чтобы ты побыл со мной немного, ладно, Бехштейн? Пожалуйста! — Я знал, что он принципиально не признает слова «пожалуйста». — Будь моим прикрытием.

Полицейская машина проехала мимо. Медленно, но проехала, и лица сидящих в ней копов казались спокойными и безмятежными.

Я выдохнул.

— Ладно, — согласился я и впервые за четыре дня почувствовал, как меня покидают сомнения. Я пожал его за плечо со всей нежностью, какое можно вложить в пожатие. — Буду. Что это за кукла?

Вместо ответа он потряс ею в воздухе.

— Понятно, — сообразил я. Мне даже захотелось их увидеть. Увидеть краденые драгоценности. Кого не взволнуют эти два слова?

— Минутку, — проговорил он, соскальзывая с мотоцикла. Он направился к Фабрике с куклой в руках.

Я наблюдал, как он спускается по склону холма. Мне никогда не приходило в голову, что все это время я с успехом избегал участия в семейном бизнесе не столько в силу собственного желания, сколько по воле моего отца. Я всегда считал, что разочаровываю его своей конфузливостью, своим равнодушием и подростковым пренебрежением. А потом я подумал: «Минуточку, меня что, арестуют? Так, все отменяется».

— Что ты с ней сделал? — спросил я Кливленда, когда он снова появился передо мной, похлопывая себя по карманам пиджака, который был ему мал. — Тебя кто-нибудь видел?