Поэтическая антология - Манъёсю

• Название: Манъёсю
• Автор: Поэтическая антология
• Издательство: ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИЯ ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1971

Манъёсю (яп. Манъё: сю:) — старейшая и наиболее почитаемая антология японской поэзии, составленная в период Нара. Другое название — «Собрание мириад листьев». Составителем антологии или, по крайней мере, автором последней серии песен считается Отомо-но Якамоти, стихи которого датируются 759 годом. «Манъёсю» также содержит стихи анонимных поэтов более ранних эпох, но большая часть сборника представляет период от 600 до 759 годов.

Сборник поделён на 20 частей или книг, по примеру китайских поэтических сборников того времени. Однако в отличие от более поздних коллекций стихов, «Манъёсю» не разбита на темы, а стихи сборника не размещены в хронологическом порядке. Сборник содержит 265 тёка[1] («длинных песен-стихов») 4207 танка[2] («коротких песен-стихов»), одну танрэнга («короткую связующую песню-стих»), одну буссокусэкика (стихи на отпечатке ноги Будды в храме Якуси-дзи в Нара), 4 канси («китайские стихи») и 22 китайских прозаических пассажа. Также, в отличие от более поздних сборников, «Манъёсю» не содержит предисловия.

«Манъёсю» является первым сборником в японском стиле. Это не означает, что песни и стихи сборника сильно отличаются от китайских аналогов, которые в то время были стандартами для поэтов и литераторов. Множество песен «Манъёсю» написаны на темы конфуцианства, даосизма, а позже даже буддизма. Тем не менее, основная тематика сборника связана со страной Ямато и синтоистскими ценностями, такими как искренность (макото) и храбрость (масураобури). Написан сборник не на классическом китайском вэньяне, а на так называемой манъёгане, ранней японской письменности, в которой японские слова записывались схожими по звучанию китайскими иероглифами.

Стихи «Манъёсю» обычно подразделяют на четыре периода. Сочинения первого периода датируются отрезком исторического времени от правления императора Юряку (456–479) до переворота Тайка (645). Второй период представлен творчеством Какиномото-но Хитомаро, известного поэта VII столетия. Третий период датируется 700–730 годами и включает в себя стихи таких поэтов как Ямабэ-но Акахито, Отомо-но Табито и Яманоуэ-но Окура. Последний период — это стихи поэта Отомо-но Якамоти 730–760 годов, который не только сочинил последнюю серию стихов, но также отредактировал часть древних стихов сборника.

Кроме литературных заслуг сборника, «Манъёсю» повлияла своим стилем и языком написания на формирование современных систем записи, состоящих из упрощенных форм (хирагана) и фрагментов (катакана) манъёганы.

---

116

Песня принцессы Тадзима, сложенная, когда она тайно встречалась с принцем Ходзуми, находясь во дворце принца Такэти, и все это стало известно

Как густые заросли молва людская…
Оттого, что тяжело терпеть молву,
Через реку утром я плыву, —
В жизни никогда еще со мной
Случая такого не бывало.

117

Песня принца Тонэри

Все печалюсь о том, вряд ли рыцарь отважный
Будет так же любить безнадежно, как я,
Об ответе и думать не смея,
И все же, печалясь, я — рыцарь негодный
Люблю все сильней и сильней.

118

Песня девицы из рода Тонэри, сложенная в ответ

Оттого-то, что любит меня
Этот рыцарь отважный
И горюет все время, что меня полюбить довелось, —
На моих волосах из лилового шелка повязка
Вся влажна и промокла насквозь…

119-122

Четыре песни принца Югэ, сложенные в думах о принцессе Ки

119

Быстро мчится Ёсину- река,
Беспрестанно воды чистые струятся,
Ни на миг не остановятся они.
Пусть бы так же наши встречи продолжались,
Становилась бы сильней любовь…

120

Чем жить, тоскуя о тебе все время,
Любимая моя! О, лучше бы я стал
Цветком простым
Осенних хаги,
Что, отцветя, на землю упал!

121

Когда придет вечерняя пора,
Наверное, прилив на берега нахлынет,
О, так мечтаю срезать я
Те водоросли-жемчуга
В заливе Асака, в прекрасном Суминоэ…

122

Подобно кораблю большому,
Что в гавани стоит, качаясь на волнах,
Утратил я покой
И полон я тоскою
Из-за любви к чужой жене!

123-125

Три песни, сложенные во время болезни Миката Сами после его свидания с дочерью Соно Икуха

123

{Песня Миката Сами}

Их зачешешь вверх — рассыплются они,
Не зачешешь их — такие длинные
Волосы возлюбленной моей…
И теперь, когда я не любуюсь ими,
Верно, в беспорядке волосы лежат…

124

{Песня дочери Соно Икуха}

Говорят мне все,
Что ныне длинные они,
Говорят мне: “Вверх их подбери!”
Но ведь ими любовался ты,
Пусть же будут в беспорядке волосы мои!

125

{Песня Миката Сами}

Как та дорога, где проходят люди
Под тенью померанцевых цветов,
На множество дорог дробится,
Вот так в тоске мои дробятся думы
Без встреч с тобой, любимая моя…

126

Песня придворной дамы Исикава, посланная Отомо Тануси

Я слышала, что называли
Учтивым кавалером вас,
А вы приюта мне не дали,
Меня домой вы отослали.
Какой же вы учтивый кавалер?

127

Песня Отомо Тануси, посланная в ответ

Я был всегда
Учтивым кавалером.
И тем, что даме я в приюте отказал
И вас домой обратно отослал,
Я доказал, что я учтивый кавалер!

128

Песня той же придворной дамы Исикава, посланная Отомо Тануси — Тюро

Оказались правильными слухи,
Что дошли о друге до меня:
Неокрепшие верхушки камыша слабы, гнутся.
Слабы ноги у тебя.
Надлежит тебе быть осторожным, милый!

129

Песня, посланная Отомо Сукунамаро придворной домой из рода Исикава, состоявшей на службе во дворце принца Оцу

Не старая ли это здесь старуха,
Иль, может, вовсе не старуха я?
Так погрузиться глубоко
Душою в чувство
Ведь может только дева юных лет!

130

Песня принца Нага, обращенная к младшему брату

Через реку Ниу
Не пройти —
Полон нерешительности я.
Мой, до боли мной любимый брат,
Я хочу, чтоб ты пришел сюда!

131-139

Песни Какиномото Хитомаро, сложенные, когда он, уезжая в столицу, покидал страну Ивами и расставался с женой

131

Там, в Ивами, где прибой
Бьет у берегов Цуну,
Люди, поглядев кругом,
Скажут, что залива нет,
Люди, поглядев кругом,
Скажут — отмели там нет.
Все равно прекрасно там,
Даже пусть залива нет,
Все равно прекрасно там,
Пусть и отмели там нет!
У скалистых берегов,
В Нигитадзу, на камнях,
Возле моря, где порой
Ловят чудище-кита,
Водоросли взморья там,
Жемчуг — водоросли там,
Зеленея, поднялись.
И лишь утро настает,
Словно легких крыльев взмах,
Набегает ветерок.
И лишь вечер настает,
Словно легких крыльев взмах,
Приливают волны вмиг.
Как жемчужная трава
Клонится у берегов
В эту сторону и ту,
Гнется и к земле прильнет
С набегающей волной,
Так спала, прильнув ко мне,
Милая моя жена.
Но ее покинул я.
И по утренней росе,
Идя горною тропой,
У извилин каждый раз
Все оглядывался я,
Много раз, несчетно раз
Оборачивался я.
И все дальше оставлял
За собой родимый дом.
И все выше предо мной
Были горы на пути.
Словно летняя трава
В жарких солнечных лучах,
От разлуки, от тоски
Вянет милая жена.
На ворота бы взглянуть,
Верно, там стоит она!
Наклонитесь же к земле
Горы, скрывшие ее!

132-133

Каэси-ута

132

Там, в Ивами,
Возле гор Такацуну,
Меж деревьями густыми вдалеке,
Видела ли милая моя,
Как махал я ей, прощаясь, рукавом?

133

По дороге, где иду
На склонах гор,
Тихо-тихо шелестит бамбук…
Но в разлуке с милою женой
Тяжело на сердце у меня…

134

Каэси-ута из неизвестной книги

Там, в Ивами,
Возле гор Такацуну,
Меж деревьями густыми вдалеке,
О, увидит ли любимая моя,
Как махать ей буду рукавом?

135

Обвита плюшем скала…
В море, в Ивами,
Там, где выступает мыс
Караносаки…
На камнях растут в воде
Фукамиру — водоросли,
На скалистом берегу —
Жемчуг — водоросли.
Как жемчужная трава
Гнется и к земле прильнет,
Так спала, прильнув ко мне,
Милая моя жена.
Глубоко растут в воде
Фукамиру — водоросли,
Глубоко любил ее,
Ненаглядную мою.
Но немного мне дано
Было радостных ночей,
Что в ее объятьях спал.
Листья алые плюща
Разошлись по сторонам —
Разлучились с нею мы.
И когда расстался я,
Словно печень у меня
Раскололась на куски,
Стало горестно болеть
Сердце бедное мое.
И в печали, уходя,
Все оглядывался я…
Но большой корабль
Плывет…
И на склонах Ватари
Клена алая листва,
Падая, затмила взор,
Я не смог из-за нее
Ясно видеть рукава
Дорогой моей жены…
Дом скрывает жен от глаз…
И хоть жалко нам луну,
Что плывет средь облаков,
Над горами Яками,
Но скрывается она —
Скрылась и моя жена…
Вскоре вечер наступил,
И, плывя по небесам,
Солнце на закате дня
Озарило все вокруг,
У меня же, что считал
Храбрым рыцарем себя,
Рукава, что я стелю
В изголовье,
Все насквозь
Вымокли от слез моих…

136-137

Каэси-ута

136

У вороного моего коня
Так бег ретив, что сразу миновали
Места, где милая моя живет.
Как в небе облака,
Они далеки стали.

137

Несущиеся вихрем листья клена среди осенних гор,
Хотя б на миг единый
Не опадайте, заслоняя все от глаз,
Чтоб мог увидеть я
Еще раз дом любимый!

138

Из неизвестной книги

Там, в Ивами, где прибой
Бьет у берегов Цуну,
Люди, поглядев кругом,
Скажут, что залива нет,
Люди, поглядев кругом,
Скажут: отмели там нет.
Все равно прекрасно там,
Даже пусть залива нет!
Все равно прекрасно там,
Пусть и отмели там нет!
У скалистых берегов,
В Нигитадзу, на камнях,
Возле моря, где порой
Ловят чудище-кита,
Водоросли взморья там,
Жемчуг — водоросли там,
Зеленея, поднялись.
И лишь утро настает,
Приливает вмиг волна,
И лишь вечер настает,
Набегает ветерок.
Как жемчужная трава
Клонится у берегов
В эту сторону и ту,
Гнется и к земле прильнет
С набегающей волной,
Так спала, прильнув ко мне,
Милая моя жена. Рукава ее,
Что стелила мне она
В изголовье Каждый раз,
Я оставил и ушел.
И по утренней росе,
Идя горною тропой,
У извилин всякий раз
Все оглядывался я,
Много раз, несчетно раз
Оборачивался я.
И все дальше оставлял
За собой родимый дом,
И все выше предо мной
Были горы на пути.
Ненаглядное дитя —
Милая моя жена,
Словно летняя трава
В жарких солнечных лучах,
От разлуки, от тоски,
Верно, вянет там она
И горюет обо мне.
На село взгляну Цуну,
Где осталася она,
Наклонитесь же к земле,
Горы, скрывшие ее!

139