Интернациональная Коммунистическая Партия - Критика теории «Деформированного рабочего государства»

• Название: Критика теории «Деформированного рабочего государства»
• Автор: Интернациональная Коммунистическая Партия
• Жанр: Политика

В данной работе 1972 года дана глубокая марксистская идейно-теоретическая критика троцкистской теории «Деформированного рабочего государства».

Авторство текста принадлежит Интернациональной коммунистической партии. Эта старейшая международная марксистская организация выражает «бордигистское» направлению в т. н. "левом коммунизме" — признающем капиталистический характер СССР.

---

Определение капитализма как «частной собственности на средства производства» — это диалектическое дополнение к определению социализма как обобществления наемного труда, которое как мы только что видели, Маркс отрицал. Основанием для этого является не только то, что наемный труд обобществляется именно по мере исчезновения частных собственников. Оно заключается в том, что это определение и эта концепция вытекают из той самой нематериалистической и недиалектической концепции истории и экономики, которая, что так хорошо было показано Марксом, с одной стороны «персонифицируетвещи», а с другой — «овеществляет отношения между людьми».

«Персонификация вещей». В марксистской теории «частный капиталист» является лишь агентом, инструментом (исторически обреченным, как показывает вся современная эволюция) капитала: в перевернутом восприятии идеологии вообще и троцкистской идеологии в частности, наоборот, именно капитал низведен до роли просто инструмента, которым пользуется капиталист, чтобы утолить свои властные аппетиты и жажду наживы; двигателем капитализма при этом была бы психология, свойственная классу буржуазии (которая в действительности и в марксистской теории сама должна быть объяснена и может быть объяснена только в связи с развитием производительных сил и производственными отношениями, которые из него вытекают и которые были установлены независимо от «воли» людей вообще и от «воли» господствующего класса в частности); и если класс буржуазии, в качестве «класса частных владельцев средств производства», исчезает, двигатель перестает работать! И, если, экономика, тем не менее, продолжает функционировать, то именно потому, что старый двигатель был заменен на совершенно новый!

«Овеществление отношений между людьми». В действительности и согласно марксизму товар и деньги являются результатом определенных отношений между людьми в процессе производства, «которые устанавливаются посредством вещей» («вещи», такие как средства производства, включая людей, — те, которые имеются в наличии в данную эпоху). В перевернутом видении идеологии, товар и деньги сами по себе являются «вещами»; соответствующими естественным и неизменным потребностям; тогда заработная плата и прибыль являются не тем, что они есть на самом деле — производственными отношениями, которые в будущем должны исчезнуть, но вечными категориями любого способа производства.

Это факт, что социальные условия, которые сделали возможным развитие новой экономики капитализма, начиная с простого товарного производства, были исторически основаны на существовании класса, лишенного средств существования, с одной стороны и класса частных владельцев товаров и денег — с другой. Но столь же неоспоримым фактом является то, что развитие этой новой экономики сопровождается широкой деприватизацией собственности (акционерные общества, национализированные предприятия), которая является простым юридическим отражением концентрации производства и того, что сам Маркс не колеблясь назвал «обобществлением», в экономическом смысле, производительных сил. Было бы странным, если бы «реальное движение общества» (которое Маркс четко поставил себе целью описать в «Капитале» и которое видит не только разрушение нерыночной экономики, но и разорение мелких производителей, возникновение различных категорий промышленного пролетариата, рождение новых слоев класса наемных работников, связанных с новыми функциями государства в странах передового капитализма) не оказало бы воздействия в области права, чтобы «государственная собственность» не оказалась бы в конце концов юридической формой наилучшим образом отвечающей либо развитию производительных сил, слишком больших для частной инициативы, в развитых капиталистических странах, либо особым условиям страны, откуда, как из России, буржуазия сбежала вследствие революции и где марксистская партия не могла терпеть «социалистической предприимчивости» русских рабочих, но чувствовала себя обязанной, используя средства централизованного государства, встретить лицом к лицу чрезвычайные проблемы реконструкции разоренной экономики в масштабах огромной территории, задача, которая могла быть определена самим Лениным как «социалистическая» только в политическом смысле этого термина (и так как это была партия, считавшая себя пролетарской, которая смело видела перед собой перспективу — которую позже будут отрицать могильщики большевизма — борьбы за мировую революцию), но которая не ставилась и не могла быть поставлена в смысле экономическом, как об этом, при всех неизбежных и досадных терминологических колебаниях, ярко свидетельствует вся деятельность Ленина.

Чтобы разрешить вопрос о «природе СССР», при размышлении над которым угасло несколько поколений троцкистов, так и не сумев дать ему удовлетворительного решения не только в глазах «высокой теории», но даже просто с точки зрения политической реальности и элементарного пролетарского инстинкта, у нас нет никакой нужды в разрешении неразрешимых вопросов поднятых учеными-социологами, которые забывают не только о том, что социальная реальность намного шире их книг, но и о том, что она не соизволяет становиться неподвижной из-за того, что им очень хочется ее сфотографировать. Нам достаточно (после констатации существования в так называемом «социалистическом лагере» капиталистических производственных отношений) констатировать, что там существует также и классовая борьба. Напомним этим господам, которые не понимают, что упразднение капитализма не может быть делом «народного» государства, говорящего языком мира и «честной» торговли, но лишь диктатуры пролетариата, пример, взятый из истории самого недавнего прошлого. В декабре 1970 г. в Польше мы увидели возмущение рабочих Балтийской судоверфи, вставших лицом к лицу с государством и его полицией. Они только протестовали против снижения заработной платы, но им противостоял не только корпус «социалистических» директоров… которые желали «повысить производительность труда», не только массы мелкого католического крестьянства, но и весь политический аппарат государства, его регулярная армия и полиция, а за всем этим (в случае, если бы дело зашло слишком далеко) армии мирового капитала. Перед лицом этих фактов социологический педантизм начинает придираться: «Нужно различать понятия. Бюрократия — это не класс!» Мы далеки от намерения доказывать, что бюрократия это класс. Мы попросту и в общих чертах говорим, что точно также, как присутствие капиталистических «категорий» доказывает существование капитала, классовая борьба доказывает, что общество имеет классовую структуру. И тем хуже для тех «борцов за рабочее дело», которые не удовлетворяются подобным доказательством.

Доказательство от абсурда: возврат к капитализму

В «Преданной революции» Троцкий старается доказать, что нельзя квалифицировать общественный строй в России как государственный капитализм. Мы считаем, что довольствоваться формулой «государственный капитализм» для характеристики российского общества и экономики можно было бы только, если бы государство располагало не только продукцией крупной промышленности, но также (что все в меньшей степени соответствует действительности начиная схрущевских времен) и продукцией сельского хозяйства, необходимой для содержания лиц наемного труда, потому что ему еще и сегодня (и, без сомнения, еще в течение долгого времени) приходится покупать ее в кооперативах — и по ценам, которые постоянно растут.

Но не по этим соображениям (абсолютно марксистским) Троцкий отвергает концепцию «государственного капитализма». Он ее отвергает потому, что в его глазах Россия не является более капиталистической. Способ, которым он достигает этого результата, показывает до какой степени опустошительной была контрреволюция. Автор «Анти-Каутского» опустился до уровня вульгарного марксиста. «Попытка представить советскую бюрократию как класс «государственных капиталистов» заведомо не выдерживает критики. У бюрократии нет ни акций, ни облигаций (Л. Троцкий, «Преданная революция», М., 1990, стр.207). Конечно, бюрократия никогда не может быть классом. Она может быть только бюрократией государства, которое само является инструментом классового господства. Если есть бюрократия, значит имеются и классы и задачей марксизма остается изучение данного способа производства. Однако это совсем не то, что делает Троцкий. Как пытается он привести в замешательство своего оппонента, сторонника теории, что бюрократия является классом? Доказывая ему, что с точки зрения уровня развития производства абсолютно невозможно более говорить о капитализме в России? Нет. Троцкий совершает еще более грубую ошибку, чем тот, кто пытался доказать, что бюрократия это класс. Он старается показать, что в области потребления бюрократия не может быть приравнена к буржуазии. Вместо владения облигациями, бюрократия довольствуется получением повышенной заработной платы. Мы уже убедились, что общество целиком состоящее из лиц наемного труда было бы обществом чисто капиталистическим. Существование наемных директоров в национализированной промышленности, следовательно, далеко от того, чтобы служить доказательством исчезновения капитализма. Чтобы придать большую силу своим доказательствам, Троцкий добавляет: «Своих прав на эксплуатацию государственного аппарата отдельный чиновник не может передать по наследству» (там же). Заметим, что согласно марксистской теории, государство не может быть объектом эксплуатации, поскольку оно является лишь средством для поддержания эксплуатации, источник которой находится вне его и оно, само по себе, является лишь следствием этой эксплуатации. Таким образом, отсутствие права наследования придало бы, по мнению Троцкого, новую силу ранее выдвинутому аргументу об отсутствии частной собственности на крупные средства производства. Наша позиция не такова. Право наследования не является чертой собственно капитализма, и капитализм вполне может без него обойтись. Можно даже сказать, что отсутствие права наследования может позволить капиталу наилучшим способом распределять живой материал, который он подчиняет себе, чтобы обеспечить свое функционирование. При капитализме дети эксплуатируемых могут стать руководителями предприятий. Деньги и способность обеспечить производство прибавочной стоимости — вот узы, которые обеспечивают связность общества. Упразднение права наследования полностью совместимо с капитализмом, даже с капитализмом относительно отсталым, как это имеет место в России. Оно обеспечивает «равенство шансов» стать эксплуататором в обществе вполне сложившейся эксплуатации; оно, следовательно, ни в малейшей степени не упраздняет эксплуатацию. Судите сами о ничтожности теории, на базе которой Троцкий пытается создать Четвертый Интернационал: бюрократия не является классом, поскольку не обладает частной собственностью на средства производства, но если бы ей удалось вновь ввести эту собственность, она бы трансформировалась в класс: «Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс» (там же, стр.210). Или вот еще: «Бюрократия еще не создала для своего господства социальной опоры, в виде особых форм собственности» (там же, стр.207). В области исторического идеализма редко кто говорил лучше. Таким образом, далекие от того, чтобы быть продуктом определенных социальных условий и осознать свои интересы только после своего появления на базе определенных производственных отношений, классы в начальный период существуют в форме каст и лишь затем создают «социальную базу» своего господства. Это антибюрократическая фантасмагория, но ни в коем случае не материализм. Класс становится таковым только после того, как он создаст «социальную базу» своего господства! Более того, в случае с «бюрократией» этой социальной базой были бы… «особые формы собственности»!!! Мы не только впадаем при этом в полный идеализм, но и целиком остаемся в плену вульгарного марксизма. Эволюция российского общества рассматривается здесь не под углом «производственных отношений», а под углом несколько более узким, можно даже сказать демократическим, «злоупотребления властью» и привилегий в области потребления! Для Троцкого времен «Преданной революции» (quantum mutatus ab illo!), бюрократия может превратиться в буржуазию, если ей удастся… восстановить частную собственность на средства производства!!! Весь исторический материализм, таким образом, становится с ног на голову!