Интернациональная Коммунистическая Партия - Критика теории «Деформированного рабочего государства»

• Название: Критика теории «Деформированного рабочего государства»
• Автор: Интернациональная Коммунистическая Партия
• Жанр: Политика

В данной работе 1972 года дана глубокая марксистская идейно-теоретическая критика троцкистской теории «Деформированного рабочего государства».

Авторство текста принадлежит Интернациональной коммунистической партии. Эта старейшая международная марксистская организация выражает «бордигистское» направлению в т. н. "левом коммунизме" — признающем капиталистический характер СССР.

---

В передовых странах диктатура пролетариата будет иметь возможность попробовать непосредственно ввести производственное планирование в физических единицах. В других, в ожидании расширения революции, она будет руководить капитализмом, концентрируя все возможные производительные силы в руках государства, применяя меры для защиты класса наемных работников, невозможные в тех же обстоятельствах для буржуазной партии. Во всех случаях взятие власти пролетариатом есть ничто иное как первая волна мировой революции, которая должна победить или быть побежденной; либо она подтолкнет другие революции и распространится посредством революционной войны, либо она обречена на смерть в гражданской войне или переродиться в буржуазную власть в случае, если она должна будет управлять молодым капитализмом.

Этой перспективе Ленин оставался верен на протяжении всей русской революции, по меньшей мере в том, что касается интернациональных политических задач партии и революционной власти в России, даже если формулировки по вопросу «строительства социализма в России» в контрасте с логикой его позиции создала катастрофическую двусмысленность, эксплуатируемую позже сталинистами.

В работе «Грозящая катастрофа и как с ней бороться» он представляет мероприятия, которые осуществят большевики, если придут к власти. О всех этих мероприятиях он ясно говорил, что все они применяются всеми воюющими странами и что они не имеют абсолютно никакого социалистического характера. В его фундаментальной работе об экономической структуре постреволюционной России «О продовольственном налоге», написанной в период НЭПа, и в которой он приводит длинный отрывок из своей статьи «О «левом» ребячестве и о мелкобуржуазности», он в деталях исследует различные секторы экономики. Он называет «социалистической» крупную государственную промышленность потому, что политическая власть является властью пролетариата и потому, что победа коммунистической революции в Европе позволит перейти к социализму, который являлся еще в тот момент только «простой юридической возможностью». В 1921 году в России в борьбе, которая разворачивается в экономике, противостоят друг другу не капитализм и социализм, но «социализм» и государственный капитализм с одной стороны и море мелких товаропроизводителей — с другой. Цель большевистской партии — направить, канализировать экономическое развитие к государственному капитализму и «социализму», т. е. к крупной государственной промышленности. Следовательно, речь ни в малейшей степени не шла о разрушении рыночной экономики и о замене ее планом производства потребительных стоимостей, а просто о том, чтобы поставить экономику на ноги и, в частности, обеспечить снабжение городов.

Для тех, кто знаком с марксистской доктриной, невозможны никакие сомнения насчет природы государственных предприятий, которую Ленин в проекте тезисов «О роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики» (ПСС, т.44, стр.342–343) и объясняет, говоря, что они должны перейти на хозяйственный расчет и получать прибыль. Преображенский также отмечает в работе «От НЭПа — к социализму», что эти предприятия функционируют по принципу финансового равновесия. И большевистское правительство, которое вынуждено было осуществить в 1922 г. девальвацию рубля, должно было хорошо знать по собственному опыту, что они еще находятся в условиях полной рыночной анархии.

Но так как мы живем сегодня в период самой глубокой контрреволюции в истории коммунистического движения, когда ничто не является более непризнанным, чем марксистская доктрина, когда троцкистская школа, в частности, способствует распространению идеи, что планирование в России (дело Сталина), национализация крупной промышленности и монополия внешней торговли демонстрируют «преимущества социализации производительных сил», необходимо объяснить, при каких условиях можно было бы квалифицировать русскую индустрию как «социалистическую» со всеми оговорками, что должно позволить четко использовать этот термин.

Представим себе на мгновение, что вместо государственных предприятий, продающих и покупающих товары, мы имеем группу предприятий, производящих по единому плану потребительские стоимости; представим, что производители, работающие на этих предприятиях, получают трудовые боны в обмен на их труд, и что с этими бонами они могли бы получать из общественных магазинов больше предметов потребления, чем смогут купить на рынке за свою зарплату их товарищи из рыночного сектора; вообразим, наконец, что все это может производиться при уменьшении, одновременно, наполовину рабочего времени в нерыночном секторе: в этом случае можно было бы сказать не «Россия является социалистической», а «Диктатура пролетариата начинает разрушать, опираясь на командные высоты в экономике, рыночные механизмы, чтобы прийти, в конце процесса, продолжительность которого обусловлена победой международной революции, к полной регламентации производства и потребления».

В стране отсталой, как, например, Россия, было, конечно, невозможно сориентировать экономическое развитие в этом направлении: только победа международной революции могла бы это позволить в течение более или менее длительного периода; в условиях изоляции революции единственным решением для большевиков был контроль непреодолимого развития капитализма и попытка поддерживать политический союз с крестьянством. О «строительстве» социализма не могло быть и речи. Речь шла о контроле пролетарского государства над капитализмом.

Причины «перерождения»

Такова была Октябрьская революция: диктатура пролетариата над экономикой, которая должна была становиться все более и более капиталистической. Поражения революции в Европе изолировали партию большевиков на вершине государственного аппарата, который не мог делать ничего другого как организовывать развитие рыночной экономики и подрывать вследствие этого основы диктатуры пролетариата. В своей борьбе против сталинизма левая оппозиция в партии большевиков с 1923 по 1927 годы продемонстрировала немало мужества, но ей не хватило проницательности, т. е. можно сказать, что она также в значительной степени была покорена взлетом молодого русского капитализма. Можно даже утверждать, что Троцкий так никогда и не понял истинного и точного значения сталинской контрреволюции. Колебания левой, а затем и объединенной оппозиции в признании в Сталине настоящего врага доказывает это в достаточной степени. Оппозиция долго видела в генеральном секретаре только писаря контрреволюции, представленной правым крылом Бухарина, которое считалось передаточным звеном давления крестьянских масс на партию. Троцкий допускал даже союз со Сталиным против Бухарина, полностью отвергая любую идею совместной борьбы с последним против центриста Сталина, который должен был стать, однако, их убийцей.

После его отказа от продолжения НЭПа и полемики по поводу ценовых ножниц, Троцкий боялся только одного: что порвется хрупкий союз рабочих и крестьян. Встревоженный появлением сильной социальной дифференциации в деревне, полностью поглощенный выслеживанием наступления кулака, он не видел контрреволюцию за своей спиной. Будучи защитником быстрого, планового развития промышленности, которое должно было помешать разрыву союза между крестьянством и рабочим классом, он тут же забыл, что государственная промышленность не ограничивается «использованием методов капиталистического счетоводства», но что она сама в действительности была капиталистической. А его политика ускоренной индустриализации и борьбы против кулака если и имела преимущество над политикой Бухарина в смысле ослабления частного накопления в деревне, представляла парадоксально огромное неудобство усилением «бюрократии» государственного сектора.

Здесь находится настоящий узел проблемы: капиталистическая контрреволюция, или, говоря по Ленину, «устряловщина» была представлена в самом сердце сектора, который Троцкий по привычке продолжал называть «социалистическим». Она совмещается с развитием товарного производства, абсолютно необходимого для выживания партии большевиков и которое, однако, повседневно подрывает основы ее господства.

Деятели, назначенные на руководство предприятий, не могли в одно и то же время применять критерии капиталистической рентабельности, т. е. выполнять роль передаточного механизма капиталистического накопления, и вечно оставлять неизменными свои коммунистические убеждения. Вынужденная управлять экономикой против собственной воли, потому что капиталисты это делать отказались, партия была поглощена этой деятельностью: она усиливалась как партия, но теряла в то же время свой марксистский характер. Книги троцкистской оппозиции достаточно хорошо показали (и с полным на то основанием) чрезвычайные изменения в социальном составе государственного аппарата и партии, поэтому у нас нет необходимости к этому возвращаться.