Светлана Бондаренко - Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1963-1966 г.г.

• Название: Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1963-1966 г.г.
• Автор: Светлана Бондаренко
• Издательство: АСТ
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-055670-0

Поклонники творчества братьев Стругацких!

Перед вами — повествование в документах и воспоминаниях, продолжающее цикл «Письма. Рабочие дневники» в серии «Неизвестные Стругацкие».

Этот том посвящен становлению творчества известных писателей (1963–1966 гг.).

---

4. Нельзя ли переделать начало так, чтобы Румата выступил сразу как активная фигура — что-то вроде книжного варианта со спасением.

Пожалуйста, подумай над этим, предложи что-нибудь, напиши какие-либо варианты — не очень торопясь, но и не слишком медля.

НЕОЧЕНЬТРУДНЫЕ (т. е. такие, с которыми я в принципе мог бы справиться и сам. Сообщаю тебе свои предложения на предмет придумывания тобою чего-нибудь получше):

1. Дать оптимистическую перспективу, чтобы не звучала в фильме безнадежность: сделать, мол, ничего нельзя, как ни рыпайтесь. (Я предложил, и они приняли следующую трактовку: трагедия Руматы в том, что он не способен ОДИН и НЕМЕДЛЕННО изменить историю, но в принципе изменить историю можно — только надо еще пару десятков лет изучать и обдумывать как. Практически: вставить соответствующие реплики во второй диалог Руматы с Кондором.)

2. Овеществить Будаха, дать конкретнее зрителю понять, что Будах, скажем, Леонардо — художник, астроном, лекарь, скульптор. Предлагается, чтобы Румата перебирал дома: книги Будаха, картины Будаха, глобус Будаха и т. д.

3. Устранить все задержки сюжета: размышления и сны Руматы: размышления о Рэбе, рассуждения на дежурстве в ночь переворота и т. д. (Я думаю, надо это сделать — действительно неуклюже все выглядит и снижает и без того замедленный темп.)

4. Обязательно дать понять, что Румата заподозривает Лжебудаха, иначе слишком велико разочарование зрителя: ради такого мозгляка огород городят! (Это довольно просто сделать и в опочивальне и позже — у брата Абы, где Румата скажет: «Но мне нужен НАСТОЯЩИЙ Будах, а не тот мозгляк, которого вы подсунули королю».)

5. Ввести новую сцену в трактире: разговор в подполе с оборванцами о Будахе. Выгода: Румата действует; Румате есть зачем идти в трактир; особенно весомым становится признание Пампы насчет Будаха. (Ну, тут все готово — надо просто сократить и всунуть из романа.)

6. Разные мелочи, не представляющие ни трудности, ни интереса — уточнения.

На прощанье Рохлин сказал мне: «Главное сделать так, чтобы первая сюжетная линия — поиски Будаха — была по возможности более динамичной и естественно уравновешивала бы вторую — философскую, сплошь на диалогах линию метаний Руматы ближе к концу».

Да, и еще просили, чтобы Рэба был зарублен. Думаю, надо им его дать: пусть валяется среди трупов в конце.

Таким вот образом. Жду твоих комментариев и советов, а сам на черновичке начну кое-что уже маракать.

Жму, целую, твой [подпись]

P. S. Написал Меерову рекомендацию в Союз. Трудно было. Подписался за тебя.

P. P. S. Привет Ленке и всем.

После состоявшегося обсуждения киностудия присылает Авторам и официальный документ.

ИЗ АРХИВА. РЕДАКЦИОННОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ ПО ПЕРВОМУ ВАРИАНТУ СЦЕНАРИЯ ТББ

Авторам сценария «Трудно быть богом»

Б. Н. и А. Н. СТРУГАЦКИМ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По варианту сценария,

представленного 3-му творческому объединению

8 февраля 1966 г.

Уважаемые Борис Натанович и Аркадий Натанович!

Сценарий, представленный Вами объединению, был обсужден в редакционном порядке в вашем присутствии и с вашим участием. Стало быть, вы полностью в курсе наших впечатлений и здесь, в заключении, остается лишь зафиксировать основные мотивы этого разговора.

На наш взгляд, в представленном варианте проступили основные контуры замышленного сценария: приключенческого, заключающего в себе серьезную и значительную тему, сценария с интеллектуальным героем, острым сюжетом и развитым юмором. Все эти элементы существуют в сценарии, некоторые из них выразились с особенной ясностью в удачно сделанных эпизодах — содержательных, драматургичных, экранных. Всё это слагает обнадеживающее впечатление и позволяет считать вашу работу серьезной и перспективной.

Между тем, ее нельзя еще принять как завершенную. Те элементы, о которых сказано выше, пока еще скорее сосуществуют, нежели соединяются в единую и целостную пластическую ткань вещи. Композиционный порядок сценария пока еще прочитывается как некая временная последовательность, вполне возможная, однако, не продиктованная драматургической обязательностью и неизбежностью. В построении есть логика, но ему недостает самодвижения.

Очевидно, завязка романа вернее той, которая предпринята в сценарии. Видимо, надо начинать с частного и конкретного, т. е. с темы Будаха, с тем, чтобы через это силой заданной необходимости втянуться в более сложные и значащие отношения. Завязка не должна намекать на результат, иначе вы лишаете себя драматургической перспективы, впадаете в повторение, теряете структуру действия, снимаете его непредвзятость и перворожденность.

И наоборот — сказав в экспозиции лишнее, вы, наряду с этим, лишили нас необходимой информации. Кто эти люди? Где они? Какова их задача? Каковы границы, которые определены дисциплиной их положения? Надолго ли они здесь? Что и как связывает их с Землей? В чем они повинны, в чем свободны? Всё это — вопросы, которые неизбежно возникают. Вы предлагаете нам фантастические обстоятельства. И мы с полной ясностью должны быть информированы об условиях необычной игры. Наш зрительский или жизненный опыт ничего нам не подскажет, как это бывает в области реальных, относительно обжитых обстоятельств и отношений. Здесь все надо сказать и пояснить.

Думается, что в итоговой части надо искать той же ясности вывода, не бояться суммировать тему вещи в открытом определении. Это не всегда бывает хорошо, здесь, в сценарии философского свойства, это представляется подходящим и нужным.

Следует также подумать над тем, чтобы избежать чисто иллюстративного элемента. Размышления героя в основном хороши и должны войти в сценарий. Но они ставят нас перед проблемой такого экранного решения, которое сочетало бы их с органичным и действенным изобразительным рядом. Вы предприняли близлежащее, наиболее элементарное и, скажем прямо, неудовлетворительное решение.

Надо подумать и о том, что единственный женский образ сценария пока еще недоразвит. Кира существует в сценарии, она занимает пока чисто обстоятельственное место. Драматургические «приличия» требуют найти ей собственное стремление, дать ей пусть небольшую, но собственную роль.

Таковы, в общих чертах, наши пожелания к дальнейшей работе над сценарием.

Представленную Вами рукопись мы принимаем в качестве первого варианта сценария. Для выполнения той работы, которая вытекает из нашего заключения, мы предлагаем вам срок до 15 апреля 1966 г.

Желаем Вам всего наилучшего.

Главный редактор 3-го творческого объединения

Я. Н. Рохлин

Редактор А. В. Михайлова

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 13 МАРТА 1966, М. — Л.

Дорогой Боб!

Вчера получил от тебя сразу два письма — от 6-го и от 10-го. А я-то клял тебя и ругал тебя, что не пишешь, а тут еще мама написала, что тебя привлекли в Пулково в связи со сломанной кибернетикой тамошней и т. д. Ну ладно, в общем, почта виновата.

По существу. Деньги: ты получил ВСЕ деньги за ДР и 60 процентов за наш том. Кстати, наш том уже в верстке. Севка написал на мой взгляд очень неплохое послесловие.

Кино: в общем, я ожидал от расширенного худсовета гораздо худшего. Все идет как надо, а то у меня уже дурные предчувствия начали появляться, больно уж легко все началось. Итак:

1. Социальный разрез общества. Единственное, что мне приходит в голову — у нас там есть четыре или пять сцен, где главную роль играет трактирщик. Одновременно во все эти сцены ввести изможденного ремесленника в фартуке и с чем-нибудь железным. В одной сцене он уже есть — это где его трактирщик бьет. Дать его и в остальных, вплоть до того, что в последней сцене его ведут на одной веревке с трактирщиком. Кроме того, на полях, по которым проезжает Румата, можно дать крестьянских баб, которые вяжут какие-нибудь снопы и удирают при его приближении: время-де опасное. И отчаявшегося мужика с вилами, который едва не бросается на Румату, но его удерживают плачущие жены и дети.

2. Предлагаю убрать пролог совсем, чтобы не раскрывать заранее карты, и в эпилоге показать как разрубленного пополам дона Рэбу, так и — когда Румата открывает глаза — прекрасное лицо девушки-землянки, члена спасательной экспедиции, некий символ великой и могучей Земли.

3. В беседе с Кондором через нуль-пространство ввести вот что. Пусть Кондор, мучаясь и сомневаясь, нерешительно — как начальник разведчиков — дает Румате от лица Земли разрешение пролить кровь, если Румата сможет, конечно; сделать так, что Кондор понимает, в каком г… оказался Румата: не убить — значит перестать быть человеком по совести, убить — значит перестать быть человеком по воспитанию.

4. Кире давать роль я не стал бы добавочно. И так можно трактовать, будто Румата взялся за оружие из-за того, что убили любовницу.