Светлана Крушина - Тьма... и ее объятья

• Название: Тьма... и ее объятья
• Автор: Светлана Крушина
• Жанр: Ужасы и Мистика

Каюсь: весь текст, в сущности, состоит из более или менее мутных и более или менее осознанных ассоциаций автора, то бишь меня. Ассоциаций на что? А на все. В большей степени, как можно понять по названию (которое является ни чем иным, как почти «калькой» с Dusk… And Her Embrace группы Cradle Of Filth), и по эпиграфам к главам, это ассоциативные «стрелочки» на лирику упомянутых уже Крэдлов. Объяснять их нет никакого смысла, тем более что привязка идет скорее эмоциональная, чем содержательная. Дани! Если ты когда-нибудь (вот бред какой) прочтешь это, прости за такое наглое использование твоих текстов.

Объяснять остальное и вовсе бессмысленно, поэтому просто выражаю респект:

Диане Самариной (которая меня не знает) за ее Караэля,

Татьяне Чабан за ее очаровательных братцев-вампиров и за эпиграф,

Оливеру Лантеру за его вампирологию,

а так же благодарность Светлане Капинос за моральную поддержку.

Если кто-то изъявит желание помочь с правильным, литературным переводом эпиграфов, буду очень, ОЧЕНЬ благодарна.

---

— Кажется, вы преувеличиваете, — сказал я с сомнением. — Кто такой Лючио? Не бог же он, чтобы обладать подобной властью над людьми.

Лорена вымучено улыбнулась.

— Ты забываешь, что мы не люди. И связи между нами иные, нежели в обществе людей. Разве Кристо не рассказывал?

— Крис говорил, что вы могли бы освободиться из-под власти Лючио, если бы только захотели.

— Кристо говорит так, потому что он сам равен Лючио и никогда никому не подчинялся. Вольно же ему рассуждать об освобождении! Ему даже незнаком страх перед хозяином. Кристо сам — хозяин. А что такое я?.. И чего я стою без своего повелителя?

Бедный отец, подумал я. Как он мог полюбить такое безвольное существо? Или он просто пожалел ее? Да, жалость она вызывала… но любовь?!

— Вы любили моего отца? — спросил я.

— Да, — ответила Лорена едва слышно и повторила снова, уже громче. — Да, да, да! Я любила его, клянусь своей душой!

Я поморщился. Все слова и жесты Лорены отдавали чем-то театральным и ненастоящим, и мне уже хотелось закричать на нее, чтобы она перестала играть и начала вести себя нормально. Но, пожалуй, крик только испугал бы ее еще больше.

— А Лючио вы любите?

— Ненавижу его! — ответила она неожиданно яростно, на мгновение оскалив зубы. — Но что толку от всей моей ненависти, если он только смеется над нею? Я для него только красивая игрушка, служанка, рабыня. Может быть, я и не нужна ему, но он будет удерживать меня ради своего тщеславия, или же просто потому, что ему нравится ощущать власть над своими слугами.

— Лючио тщеславен?

— О, неимоверно!

— А как вы думаете, любил он кого-нибудь?

Лорена посмотрела на меня с недоумением и задумалась… Я ждал, изнывая от нетерпения. Мне нужно было знать, чего стоит пылкое обращение Лючио к Кристиану. И стоит ли вообще чего-нибудь.

— Не думаю, — медленно, задумчиво проговорила Лорена. — Я слышала, правда, об особенном отношении Лючио к Кристо, говорят даже, будто они были любовниками…

— Любовниками?.. — выдохнул я потрясенно.

— Но, уверена, это только слухи, — добавила Лорена, пристально на меня глядя. — Никогда Лючио не интересовался мужчинами.

— Вы разве не застали их… вместе?

— Нет, я пришла в клан, уже когда Лючио был один. С Кристо мы столкнулись случайно… так вышло.

— А есть ли кто-нибудь, с чьим мнением Лючио считается?

Лорена покачала головой.

— Нет, он никогда ни с кем не советуется, и делает только то, что сам считает нужным. Илэр, мой мальчик, что ты задумал?.. — спросила она вдруг с тревогой.

— Неужели никто не может убедить его?.. — пробормотал я, не обратив внимания на ее вопрос. — Не может быть, чтобы четыреста… или сколько он там лет живет… он действовал исключительно сам по себе. Это же невероятное одиночество, от которого и свихнуться можно… — попытавшись вообразить несколько сотен лет полного одиночества, когда рядом нет ни одного близкого человека, я содрогнулся. Впрочем, был ведь Кристиан и "особое отношение" к нему. "Вместе с тобой я потерял половину радости моей жизни…" Уж к мнению Кристиана он должен был прислушиваться. Должен был? Кому должен? Это было так давно!..

— Илэр, пожалуйста, если ты задумал что-то против Лючио, прошу тебя, оставь эти мысли! — умоляющим голосом воскликнула Лорена. — Тебе не устоять против него!

— Не думаю, чтобы он хотел моей смерти, — возразил я.

— Смерть — это не худшее, что может с тобой случиться.

— Послушайте, — мне надоело это переливание из пустого в порожнее, и я решил пойти напролом, — вы должны… должны знать наверняка, кто мой отец. Скажите мне! Это очень важно.

Лорена смешалась, побледнела, и оглянулась через плечо на дверь, как будто хотела убежать.

— Но я не знаю.

О боже! У нее даже не нашлось смелости солгать мне.

— Как может женщина не знать, от кого забеременела? — спросил я (каюсь, слишком резко).

Лорена молча смотрела на меня, и губы ее дрожали. Снова сердце мне кольнула жалость, и я решил, что довольно уже ее мучить. Все равно она ничего не скажет…

— Хорошо, оставим это. Еще один вопрос… Ведь это вы были, в черной вуали, на кладбище в день похорон отца?

Она кивнула и спрятала глаза. Я вздохнул. Она была там и даже не подошла, чтобы в последний раз взглянуть на человека, которого любила. Не подошла, потому что не посмела. А ведь Лючио даже не было поблизости! Впрочем, был Эрик…

— Ладно, — сказал я. — Вы, кажется, ничего не знаете… Действительно ли нет никакой возможности увидеться сегодня с Лючио?

— Нет, — ответила Лорена едва слышно.

— И он никак не объяснил свое нежелание видеться со мной?

— Он сказал, что еще не время…

— Еще не время? Что это значит?

— Не знаю. Он не объяснил…

Мне очень хотелось закричать и расколотить что-нибудь. Увы, вряд ли это помогло бы. Быстрым шагом подойдя к дверям, я остановился и повернулся к Лорене, неотрывно глядящей на меня из глубины комнаты. Алые губы ее подрагивали, а глаза блестели, вероятно, от подступающих слез.

— Раз так, — сказал я, стараясь не поддаться жалости (Лорена не слишком жалела меня в свое время!) и говорить сухо, — мне ни к чему задерживаться дольше. Прощайте.

— Ты не останешься… не останешься со мной хотя бы на несколько минут? — жалобно заговорила Лорена. — Так редко я могла тебя видеть, и то — издалека!.. Долгие годы я мечтала о том, чтобы обнять тебя, поговорить с тобой. А ты уже уходишь — так скоро! Прошу, останься…

Я заколебался. К Лорене я не испытывал никаких чувств, кроме жалости, но и этого было достаточно, чтобы удержать меня. Видя мою нерешительность, Лорена приблизилась своим легким скользящим шагом, настолько плавным, что казалось, будто ноги ее не касаются пола, будто она летит по воздуху. Она приблизилась, неотрывно глядя мне в лицо огромными, вопрошающими, ждущими глазами. Может быть, она напустила какие-нибудь свои вампирские чары, приковавшие меня к месту, но я так не думал. Тут было что-то другое.

Лорена очень нерешительно протянула ко мне руки и снова обняла меня, как ребенка. На этот раз я не стал сопротивляться. Во мне вдруг что-то как будто сломалось. Неожиданно для себя я уткнулся лицом в ее плечо и почувствовал, как на мою голову опускается маленькая ласковая рука.

* * *

Кажется, мы довольно долго, несколько часов, просидели на кушетке, обнявшись, как два маленьких испуганных ребенка. Впрочем, я и чувствовал себя ребенком, только не испуганным, а… счастливым, наверное? Впервые в жизни я понял, что это такое, когда тебя обнимает мама.

Мы непрерывно что-то говорили, без конца перебивая друг друга. Беседа наша получалась довольно бессвязной. Лорена хотела знать обо мне все, мельчайшие подробности моей жизни, а я не знал, что ей рассказывать в первую очередь. Лорена то смеялась, то плакала, снова и снова покрывая мое лицо поцелуями. Я еще кое-как держался. Сцена была самая что ни на есть чувствительная, из того разряда, который я вообще-то терпеть не мог. Воспитывал-то меня отец, который в большинстве случаев обращался со мной сдержанно и даже холодно, и приучил и меня быть сдержанным. Но теперь я размяк. Размяк настолько, что почти забыл, где я и зачем приехал. И если бы меня не ударила, не обожгла вдруг мысль: "Хозе!.." — пожалуй, я так и просидел бы до утра, не двигаясь с места. Но, вспомнив о Хозе, я вскочил, мгновенно очнувшись от сладостного забытья.

— Что случилось? — Лорена поднялась следом, испуганно на меня глядя.

— Мне нужно идти! — ответил я отрывисто и, не тратя время на прощания, почти бегом ринулся прочь из дома.

Никого не встретив по пути, я выскочил на улицу, в распахнутой куртке, встрепанный, с полной сумятицей в мыслях. Меня обуревали дурные предчувствия. Но все они разом схлынули, когда в свете фонаря я разглядел на водительском месте длинную угловатую фигуру Хозе. Подойдя ближе, я убедился, что он спит, притом крепко. Пришлось трясти его за плечо, чтобы разбудить. Хозе неохотно разлепил мутные со сна глаза и уставился на меня.

— Привет, — сказал он, потягиваясь. — Сколько времени?

Часы показывали пять утра. Ужас! Сколько же времени я провел с Лореной? Если Кристиан обнаружил мое исчезновение, наверное, он уже с ума сходит. Или мчится сюда. Не дурак же он, в самом деле…

— Что ты там столько времени делал? — поинтересовался Хозе.

— Давай возвращаться, — сказал я, забираясь в машину. — Нам бы засветло вернуться.

Хозе включил зажигание и стал разворачивать «Ауди».

— Сам не понимаю, как это я отрубился, — разглагольствовал он в процессе. — Что-то вдруг прям накатило, но с того, ни с сего. После того, как я с этим парнем поболтал…

— С каким парнем?

— А хрен его знает. Темно было… Я тебя ждал, ждал, устал уже, решил пройтись немного, ноги размять. Болтался тут перед домом, и вдруг на какого-то парня наткнулся. Устроил мне форменный допрос: мол, кто я, откуда, зачем явился… Я подумал, что это кто-то из охранников, ну и послал его куда подальше. А он засмеялся и говорит: мол, я и так все про тебя знаю, зовут тебя так-то, живешь ты там-то, а приехал сюда с другом. Я глаза на него вытаращил, а он хлопнул меня по плечу, сказал, бывай, мол, и утек куда-то во тьму. Тут меня и разморило вдруг.