Виктор Топоров - Приключения 1990

• Название: Приключения 1990
• Автор: Виктор Топоров
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1990

Сборник остросюжетных произведений Андрея Молчанова, Юрия Нагибина, Валерия Аграновского, Бориса Руденко. В разделе «Из наследия мастеров» впервые публикуется перевод романа-притчи Г. К. Честертона «Шар и крест».

---

На протяжении многих лет наши горе-идеологи боялись западного шпионского романа как черт ладана. Боялись, разумеется, не только его, но и его тоже. И не только его мы сейчас извлекаем из-под трусливого спуда. Но, может быть, все-таки и его тоже?

Что такое детектив? Игра или литература? Или игра плюс литература? Но в любом случае это не назидательно-унылые «рассказы о чекистах», для того чтобы разоблачить полнейшую фальшь, вовсе необязательно было сначала публиковать «Архипелаг ГУЛАГ»; это не бесконечные кошки-мышки, в которые величавые и всевидящие стражи правопорядка играют с жалкими преступниками-одиночками; это не поединки «хороших чудаков» с «плохими чудаками» и тому подобное. Если отвлечься от нескольких удач, относящихся, главным образом, к области ретродетектива (то есть к детективам из времен нэпа, послевоенной разрухи и т. п.), ряда занимательных приключенческих романов на экзотическом материале, а также пары-тройки (не более) сравнительно сносных головоломок в духе Агаты Кристи, то под названием детектива у нас существует убогий и предельно недостоверный производственный роман на милицейскую тему, глотать который читателя заставляет разве что жалчайшее отсутствие чего бы то ни было более съедобного.

Почему так получилось, понятно всем. Создание детективов находилось под жесточайшим ведомственным контролем, их полагалось визировать, а какое ведомство склонно выслушивать что-нибудь, кроме самой грубой лести. Отсутствие организованной преступности, наркомании, проституции декларировалось самым решительным образом. О коррупции в самих правоохранительных органах нельзя было и заикнуться. Преступников с партбилетом не было вообще. Со всеми правонарушителями, которых изображали наши мастера детективного жанра, запросто могли справиться — а порой и справлялись — члены комсомольского патруля в народной дружины, переживавших, если верить тем же авторам, перманентный и небывалый расцвет.

Но ведь не только это. Сама жизнь изображалась в детективной литературе с предельной недостоверностью, а в недостоверной жизни происходили недостоверные преступления, и раскрывали их недостоверные сыщики. Причем — и об этом мне уже доводилось писать раньше — согласно имманентным законам литературы в недостоверной жизни только недостоверные преступления и выглядели достоверными.

Сейчас советский детектив, как и вся литература, на распутье. Пойдет ли он, как детектив в развивающихся странах, по пути освоения классических образцов и копирования их? Ударится ли в предельную публицистичность? Начнет ли с жадностью неофита смаковать прежде запретные плоды? Останется ли ведомственным льстецом и угодником?

Наверняка произойдет и первое, и второе, и третье, и четвертое. Детектив станет многообразным и только на этом пути сможет обрести свободу и, значит, жизнь. Но произойдет это не сразу и не без определенных трудностей.

Недавняя повесть А. Вайнера и Л. Словина «На темной стороне луны» демонстрирует новые возможности детектива и новый уровень гласности. Но, как писал поэт, «дева тешит до известного предела»: гласность в повести, правда в повести имеют четкие временные и пространственные рамки — 1980 год в Узбекистане. А 1989-й в Москве? Кто напишет нам о нем? И когда?

В самое последнее время детектив, не выходя в художественном отношении за прежние рамки, резко политизировался. Появились детективы о русофобах и юдофобах, об «Огоньке» и «Молодой гвардии». В одном из недавних сочинений такого рода иностранными разведчиками «на службе у аргентинского капитала» чуть ли не впрямую названы Евгений Евтушенко, Марина Влади и многие другие столь же известные и узнаваемые люди. В «молодогвардейском» по духу и по месту публикации романе «Петля для полковника» убийцы, кооператоры и либеральные журналисты, объединившись, вьют петлю честному полковнику госбезопасности. И уж не тот ли самый полковник ловит и разоблачает в качестве фашистских недобитков представителей общества «Старина» в романе Юлиана Семенова «Репортер»? Или же все смещалось не только в доме Облонских, но и в Комитете госбезопасности?

Разумеется, сочинения подобного рода независимо от их политической направленности — это не литература, а недолитература, «литература для бедных». В том числе и детективная литература для бедных. Таков же, увы, и шпионский роман наших лет — вроде небезызвестного «Судного дня», герой которого, американский агент Ефим Байкалов, получает от своих шефов задание довести экономику и мораль в СССР до такого примерно уровня, на котором они находятся сегодня. Не лучше получаются, к сожалению, у авторов приключенческой литературы и образы крушащих все вокруг себя «афганцев», особенно когда «боевые действия» последних против мирного населения родной страны описываются и подаются как героические деяния.

Разумеется, не только превратно понятые идеологические соображения мешают нашим авторам создать что-нибудь путное, но они превалируют и там, где речь идет, казалось бы, о чисто формальных вопросах.

Вот, например, триллер. В произведениях такого рода подразумевается, что преступники сильнее положительных персонажей — они лучше вооружены, они имеют численное превосходство и тому подобное. Иначе не возникает и не может возникнуть характерная для жанра напряженность действия. Но в советском детективе — до самых недавних пор — превосходящие силы порядка рука об руку с бдительной общественностью ловили заранее обреченного на неудачу преступника-одиночку. Читателю оставалось зевать или воровато болеть за преступника.

Или детектив типа «Ищи преступника». Для того чтобы начала работать эта схема, необходимо замкнутое пространство, необходим сыщик-одиночка, зачастую любитель, необходимо множество обоснованно подозреваемых. И все это никак не вписывается в ту псевдодействительность, которую конструировали наши писатели.

Добавим к этому бесчисленные упомянутые выше и еще не названные табу — и нам станет ясно, что писатели-детективщики десятилетиями плясали на таком тесном пятачке, что искусство пляски, даже если бы они таковым обладали, продемонстрировать было просто невозможно.

У Тынянова есть замечательная и примечательная статья «Промежуток». Замечательная тем, что это одна из лучших статей о русской поэзии. Примечательная, потому что цветущую, и, увы, последним цветом, советскую поэзию 20-х годов исследователь определил как кризисную и межеумочную, совершив тем самым поразительную ошибку.

Но без малейшего риска ошибиться можно назвать промежуточным сегодняшнее состояние советского детектива. Прежний — псевдодетектив из псевдожизни — сходит на нет, новый еще не успел народиться. А каким он будет? Попробую высказать на этот счет некоторые предположения самого предварительного характера.

Прежде всего он приблизится к жизни, отбросив все или хотя бы многие табу и недоговорки. Он обратится к криминогенным сферам, ранее для него запретным, — к партийно-государственной коррупции, к коррозии в рядах самих правоохранительных органов, к организованной преступности, включая наркобизнес, киднэппинг (похищение людей с целью выкупа или шантажа) и тому подобное. Он сможет, наконец, поднять и этические вопросы на высоту, несколько отличную от той, с которой провозглашалось, что воровать грешно, а изменять Родине еще грешнее. Он создаст образы сыщиков отнюдь не плакатного свойства, он покажет, что грязь выгребают и разгребают грязными руками и кое-что к этим рукам непременно прилипает.

Центральной фигурой в советском детективе станет оборотень. Так сейчас именуют работников правоохранительных органов, пошедших на сговор или на прямое сотрудничество с преступниками, но я имею в виду куда более широкое толкование этого слова. Оборотень — это человек, живущий двойной жизнью, человек, поступками своими опровергающий и подрывающий то, что он провозглашает на словах, и такие люди есть у нас повсюду. Выявление и изобличение оборотней станет, на мой взгляд, главным содержательным элементом детективной литературы, которой у нас еще предстоит возникнуть. И в борьбе с оборотнем техника триллера и техника детектива типа «Ищи преступника» окажутся вполне уместными.

Восстановление института суда присяжных возродит бессильную ныне и насквозь коррумпированную адвокатуру — и возникнет детектив судейский. Немало материала подбросят, конечно, и кооператоры вкупе с преследующими их рэкетирами и облагающими их данью ответственными работниками. Возникнет и детектив международный, потому что за рубежом начнут — и уже начали — выпускать не только Юлиана Семенова.

Труднее загадывать о детективе политическом: здесь и, с одной стороны, разрядка и, с другой, нарастающая межнациональная и социальная напряженность. Многое в этом отношении зависит от того, в какую сторону повернет все наше находящееся на распутье общество, что станет и что станется с государством.