Ковалевская Елена - Письмо с которого все началось

• Название: Письмо с которого все началось
• Автор: Ковалевская Елена
• Жанр: Книги

---

– А дальше что? – Агнесс в нетерпении свесилась со второго этажа топчана.

– Что, что… – Гертруда словно вновь переживала те события. Лицо у нее было серьезное, напряженное, скулы заострились, даже казалось, голос стал жестче. – Факел не загорелся. Палач трижды пытался высечь огонь, и трижды ничего не получалось. Толпа обмерла от случившегося. И тогда видя все это действо, вмешался епископ Констанс. Он потребовал бумаги по делу, бегло их просмотрел, а потом, воспользовавшись своим саном, повелел отпустить сестру, заявив, что сам Господь Бог не желает ее смерти. Вот такие дела. Берну, правда, после этого дела сразу же до простой сестры понизили, а тебя Фиря махом в старшие боевые сестры подняли, и назначили двадцатиоднолетнюю соплюху в командиры.

– Да помню, я помню, как чуть ли не через ступень перепрыгнула, – подтвердила я, вздыхая. – Мне, между прочим, это до сих пор аукается. Все сестры в боевых четверках командиры как командиры, а я не пойми что! Ни приказать, ни потребовать не в состоянии. Все упрашивать, уламывать, да уговаривать приходится.

– Я одного не понимаю, – озадаченно спросила Юозапа, пропуская мимо ушей мои последние слова. – Как Берна смирилась с потерей не только лидера четверки, но еще и ступени сестринского звания?

– А это уж ты, что полегче спроси, – посоветовала я ей. – Знаешь, что она мне заявила, после того как мы в мгновение ока крутанулись, поменявшись с ней местами?! Ты, говорит, Есфирь, на меня не обижайся, что тебе в столь юном возрасте приходится на себя ответственность принимать, и знай что я, как подчиненная тебе сестра смиренно приму твое любое решение как командира.

– Что прямо так и сказала?! – не поверила мне Юза.

– Угу, так и сказала, – подтвердила я, усаживаясь на кровати. – Так что не вы одни в обалдении от речей нашей боевой сестры ходите.

– Ничего себе, – удивленно протянула Гертруда, тоже садясь и глядя мне в глаза. – Н-да, Бернадетта умеет ошарашивать окружающих.

Юозапа, не выдержав, тоже решила присоединиться к нам, поэтому спустилась с верха, захватив с собой одеяло, и уселась у меня на постели.

– Слушай, Гертруда, – заговорщическим тоном начала она. – Ты мне только одно скажи, ты что-нибудь с факелом тогда делала?

– Каким факелом? – не поняла старшая сестра.

– Ну тем самым, которым Берну на костре должны были поджечь?

– Нет! – твердо отрезала та. – Чем угодно тебе поклянусь, даже близко к нему не подходила.

– Нет, ты, правда, хочешь сказать, что не причастна к тому, что он не загорелся?! – я вскинула брови чуть ли не до середины лба.

– Сестры я когда-нибудь вам врала?! – похожая сестра даже обиделась на наше дружное неверие. – Я готова спасением души поклясться, но я не касалась его, и даже не видела до того момента, пока палач его попытаться зажечь! Хоть верьте, хоть нет, но я считаю, что это было чудесное проявление Божьей воли.

Мы замолчали потрясенные услышанным. Обычно ведь как считается: чудо – это тщательно подготовленное событие, скрытое от посторонних, а потом преподнесенное в нужном свете. А тут на твоих глазах, с твоими близкими людьми происходит невероятное спасение!

Агнесс завозилась у себя наверху, а потом спустилась в обнимку с одеялом и, завернувшись в него, прижалась к теплому Гертиному боку. В отличие от нас, на нее рассказ старшей сестры не произвел такого впечатления. Наверное, потому что она совсем не знала сестру Бернадетту, а мы с ней бок о бок больше десятка лет провели.

Девочка пригрелась, а после, не вытерпев, снова озвучила свой вопрос, с которого начался этот нелепый разговор:

– А вы мне так и не ответили, почему у виденного на процессии мужчины было такое странное лицо.

Я даже покраснела от смущения, не представляя себе каким образом рассказать нашей любопытной красотке о подобном.

– Слушай, дорогая моя, где же ты воспитывалась, что даже таких распространенных слов не знаешь?! – пытаясь открутиться от вопроса, я начала свой разговор издалека.

– В нашем замке в Фуртоке, – честно ответила мне Агнесс. – Под присмотром трех нянек и тетушки Луизы, – и тут же пояснила: – Тетя Луиза это старшая сестра моего отца. Она никогда не выходила замуж, и поэтому жила с нами. Папа никуда не брал меня с собой, даже когда ездил в столицу. И когда мама уезжала с ним в разные путешествия, меня все равно оставляли под присмотром все тех же нянюшек и тети Лу.

– Ну тогда ясно, – фыркнула я. Так вот откуда берутся такие вот тепличные растения. Теперь становилось абсолютно понятно, почему девочка ничего не знает о неприятной стороне жизни. Но похоже, теперь нам придется ее многому учить, объясняя что хорошо, а что плохо.

Я глубоко вздохнула, собираясь с силами и стараясь побороть смущение, вызванное предстоящим рассказом, начала:

– Дорогая моя, понимаешь, есть такая болезнь, называется сифилис… – слова дальше не желали выдавливаться из горла. Я прокашлялась, попыталась усесться поудобнее, сложив ноги одна за одну. – Дурная болезнь…

– Почему именно дурная? – Агнесс удивленно посмотрела на меня. – Когда болеешь, любая болезнь – это дурно.

Я с силой выдохнула, всколыхнув неровно-стриженную челку, выбившуюся из-под горжета.

– Так! Попробуем по-другому, – сказала я после некоторого молчания. Сестры сочувственно смотрели на меня, стараясь подавить в себе смех, однако на помощь не спешили, предоставив объяснять щекотливую тему самой. – Скажи мне: что ты знаешь о домах терпимости?

– Судя по названию, там что-то терпят, – пояснила мне девочка с весьма серьезным лицом. Все! Я не могу! Девочки уже едва не рыдали от распиравшего их хохота, мужественно стараясь удержать ровное выражение лиц.

– Х-гм!!! Ну, можно сказать и так, – согласилась я, после того как смогла отдышаться и продолжить говорить. – Так вот в таких домах неприлично ведущие себя мужчины получают эту дурную болезнь, – я с трудом умудрялась подбирать слова. Выходило коряво.

– А почему именно там? – девочка ничего не поняла из моего путанного объяснения.

– Да потому что туда ходят, кто не попадя!!! И разносят!!! – не выдержала и рявкнула я, но постаравшись взять себя в руки продолжила: – А Господь завещал тем, кто не служит Ему, то есть людям простым, жить в законном браке, быть мужьями и женами, – и все-таки вновь не сдержавшись, добавила: – А не шляться на сторону! Тогда и пакости никакой не будет!

– А если муж с женой живут, то не будет? – уточнила Агнесс, похоже еще не до конца понимая, на что я намекаю.

– Не будет, – подтвердила я. – Муж берет жену добропорядочную, непорочную… Для доказательства этого простыни наутро после свадьбы вывешивают. Мудрый обычай.

Девочка помолчала, видимо размышляя о чем-то своем. Я уж было обрадовалась, что пытка закончилась, но не тут-то было! Она задала следующий вопрос:

– А муж тоже должен быть непорочный?

Девочки не выдержали: Гертруда засмеялась, развернувшись и уткнувшись лицом в подушку, а Юозапа просто закатилась в голос, ни капельки не скрываясь. Только вот мне было не до смеха: я не знала, куда себя деть от смущения. Объяснять такие вещи было выше моих сил. Поэтому я вновь прочистила горло и выдавила из себя:

– В идеале, да.

Девочка странно посмотрела на меня, а потом, собравшись с силами, задала свой главный вопрос:

– А что между ними происходит?

– Агнесс!!! – хором рявкнули мы, теперь уже втроем утирая слезы и смущаясь одновременно. – Ты у кого спрашиваешь, не забыла?!

Девочка покраснела как маков цвет, замялась и спрятала зардевшееся лицо в одеяле.

А мы смеялись, уже держась за животы. Блин! Вот правду говорят – и смех и грех!

Кое-как успокоившись, Юозапа собралась было полезть к себе, как наша стеснительная красотка вновь огорошила нас вопросом:

– Так я не поняла, а что же было у него с лицом?

Юзу словно паралич хватил: сестра так и застыла в полуподъме с моего топчана. Я же стукнулась головой о стену от неожиданности, прикусив себе язык. Гертруда сначала тоже замерла, но потом, справившись с эмоциями, ровным голосом постаралась пояснить:

– Эта самая дурная болезнь такими язвами у человека на лице проявляется.

– Ой, жуть какая! – вздрогнула Агнесс. До нее похоже только сейчас дошел весь смысл моего рассказа.

А Герта продолжала:

– Поэтому его и прозвали Сифилитиком.

– А почему святым? – растерянно уточнила девочка.

Юозапа плюхнулась обратно.

– Да потому что для всех была придумана сказочка, что его преосвященство принял чужую болезнь из любви к ближнему, совершая тем самым богоугодное деяние и избавив его, то есть ближнего своего от страдания. Святой человек! Угу. Да такие только позорят наше одеяние! А-то по лицу у него не видно от кого и какую болезнь он принял! Меньше бы в каких-нибудь 'резвых ласточках' в свое время скакать надо было! – жестко выдала она. – Об этом все давно знают. Только я одного понять не могу: как он еще в церкви епископом-то считается?!