Николой Костомаров - Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки).

• Название: Русская республика (Севернорусские народоправства во времена удельно-вечевого уклада. История Новгорода, Пскова и Вятки).
• Автор: Николой Костомаров
• Жанр: История
• Год: 1994

Становление российской государственности переживало разные периоды. Один из самых замечательных — народное самоуправление, или "народоправство", в северных русских городах: Новгороде, Пскове, Вятке. Упорно сопротивлялась севернорусская республика великодержавным притязаниям московских князей, в особенности не хотелось ей расставаться со своими вековыми "вольностями". Все тогда, как и сегодня, хотели быть суверенными и независимыми: Новгород — от Москвы, Псков и Вятка — от Новгорода. Вот и воевали без конца друг с другом, и бедствовали, и терпели разорения от Литвы, Польши и Орды до тех пор, пока Иван III твердой и умелой рукой не покончил с северной вольницей и не свел русские земли в единое Московское (Российское) государство. Тяжело было северным городам расставаться со свободой, но этот исторический процесс был неизбежен, иначе великой Российской державы могло не быть. Работа Н.И. Костомарова дает строго научную и объективную картину вечевой республики, и сегодня, в период кризиса российской государственности, читается с особым интересом.

Книга воспроизводится по санкт-петербургскому изданию 1903-1906 гг. В тексте отчасти сохранены орфография и пунктуация автора.

---

В древнем Новгороде и по Новгородской Земле в монастырях редко соблюдалось общинное житие; издревле оно существовало только в некоторых. Так под 1169 г. упоминается в летописи, что архиепископ Иоанн построил Бело-Николаевский монастырь, и устроил в нем общину. Как образчик общинного устройства, может служить монастырь Снетогорский, близ Пскова, о котором сохранились довольно подробные известия начала XV-ro века. Братия вносили вклады и делались членами общины. Раз внесенное уже никогда не возвращалось. В случае смерти чернеца, наследники не имели права на получение внесенного. Равным образом, если бы чернец вышел из послушания игумену и соборным старцам, и был за это изгнан— вклад его не возвращался. Одним словом, род и племя теряли всякое право на это достояние. Наказание изгнанием употреблялось только в крайнем случае; обычное наказание было — заключение в темницу. В некоторых монастырях и теперь остались в церквах чуланы, иногда совсем темные, иногда с маленьким окошечком: туда сажали провинившихся. Без разрешения игумена монахи не могли выходить из своего монастыря. Никто не мог иметь своей пищи: всем заведовали ключник и келарь; а если бы кому-нибудь понадобилось съестное или питное, келарь должен был доложить об этом игумену. Никто не должен иметь на собственный счет приобретенной одежды, а получал ее из монастырского запаса. В уставной грамоте Снетогорскому монастырю, между прочим, находится предостережение — не покупать одежд немецкого покроя. Никто не мог сказать в общинном монастыре: "это мое, а это твое". Житие в монастырской общине должно быть подобием первых христианских общин, какие существовали во времена апостольские, когда у многочисленного общества последователей Распятого Иисуса была душа едина. Игумен имел право отнять стяжание, которое монах приобрел себе, и обратить его в собственность монастыря, куда этот монах вступил. Неизвестно, в каких именно монастырях в Новгороде было общинное устройство. Быть может, оно возникало и исчезало в одних и тех же. В XVI веке при Макарий, когда в 1528 г. этот владыка убедил новгородские монастыри принять общинное устройство, оказалось, что до того времени только в некоторых монастырях была община, и именно в великих; но какие то были великие — не говорится. Между тем, в Антониевском, очень важном монастыре, который по всему должен был бы включаться в число великих, не было общины. Тогда в новгородских монастырях вообще монахов было мало: в некоторых человека по два или по три; а где семь или восемь человек, тот монастырь считался уже большим. Некоторые мужские и женские монастыри помещались в одной ограде. Однако по этим известиям XVI века нельзя вполне заключить о состоянии монастырей во времена независимости Великаго Новгорода, потому что со времени переселения должно было измениться и устройство монастырской жизни. Вообще, как кажется, новгородские монастыри не были чужды духа свободы, господствовавшего в новгородском мире. Новгородец, переходя из своего буйного города в стены обители, приносил с собою прежний нрав. Монахи часто тяготились духовным деспотизмом своих начальников и искали против них опоры у светских властей. Новгородские и псковские посадники вмешивались в монастырские дела, принимали под свое покровительство недовольных, часто с корыстною целью; от этого возникали споры у духовенства со светскими властями. Мы встречаем неоднократно указания на то, что, вопреки особности и неприкосновенности для мирян церковного управления, которое хотели незыблемо сохранить владыки, миряне оказывали такое вмешательство. К этому располагало то, что многие монастыри устроены были частными лицами; основатели домогались удерживать над ними право и передавать его своим потомкам. Из приведенной выше грамоты Киприана видно, что обращение недовольных своим начальством чернецов к светским властям случалось нередко в Новгороде, еще чаще во Пскове: там постоянное отсутствие святителя подавало мирянам повод вмешиваться в духовные дела, судить и казнить попов и чернецов. В грамоте архиепископа Симеона в Снетогорский монастырь (1416-1421) говорится: и тыя черньци да из вашего монастыря вышедше вон да подимают мирския люди и мирския судья на игумена и на старцев вашего монастыря, и тыя мирскые судья и миряне да судят вас мирским обычаем. В 1471 г. мы имеем пример суда Новгорода над духовным лицом. Великий Новгород осудил владычнего ключника, обвиняемого в растрате софийской казны. Это пример, показывающий, что вече считало себя в праве контролировать духовное ведомство в финансовых отношениях, В 1463 г. митрополит Феодосии говорит архиепископу Ионе: "никто же да не смеет ни един христианин ни мал ни велик в та дела вступатись аще ли который от тех игумен или поп или чернец, имет отиматися мирскими властелины от святителя, таковаго божественнаа и свя-щеннаа правила извергают и отлучают". Он предостерегал, чтоб посадники и тысяцкие и бояре Великого Новгорода не вступ»-лись в сел», земли и выходы и пошлины церковные. В XV веке, как кажется, особенно развился нелад между духовными и светскими властями, и уже в умах слагались понятия враждебные против неприкосновенности прав лиц и имуществ духовного ведомства. Так, в послании митрополита Филиппа к новгородскому архиепископу Ионе, 1467 года, говорится, что многие по грамотам завещали в монастыри свои имения, но посадские и тысячские и вообще новгородцы дозволяют себе неприязненные толкования и посягают на отданные в монастыри имения: "которые людие православнии, отходя сего света, помогали себе и своим душам, и писали свои грамати духовный, а подавали своя села и своя имения всоборну церковь дому святей Софии Божий Мудрости и по всем святым церквем и.по монастырем на очищение своим грехом, и на поминок единородных и бессмертных своих душ и всего роду своего... и некоторые посадници и тысятцкии, да и от Новгородцев мнози вставляют некая тщетная словеса, мудрствующе себе плотскаа, а не душевнаа и яко забывше Божиа страха и казни Его и непщуя ничтоже, ни поминающе скорбных и печалных, еже им бывшим во время се, мнящеся сами, яко безсмертни суще; да хотят грубость чинити св. Божией церкви и грабати святыа церкви и монастыри; им же си кто стяжанием бедную свою душю хотячи искупити, от вечнаго оного мучения, да отдал свое любострастное имение и села святым Божиим церквам и монастырем, измолениа ради от вечных мук и помяновении своеа душа и своего роду, и дети твои дей некотории Новогородци тех имения церковныя и села данаа хотят имати собе, а приказ и духовныя их граматы рудят, а церкви Божиа грабячи да сами тем хотят ся корыстовати."

VII. Юродивые и паломники

Кроме монашества, способы выражения особого благочестия и исключительной преданности религии были юродство и паломничество. Юродивые имели общественное значение. Они были нередко сатириками общества, и, прикидываясь дураками, своими фарсами преподавали народу нравственные уроки и заставляли оглянуться на собственные слабости. Осталось в Новгороде предание о двух юродивых в XIV-м веке: один, по имени Николай, жил на Софийской стороне, второй— по имени Федор, на Торговой стороне. Оба они вели убогую жизнь: держали строгий пост, ходили босиком, даже по морозу, и отпускали пред толпою разные странности, навлекавшие на них посмеяние, а иногда даже и побои. Между прочим, в укор новгородцам, они пародировали их усобицы, происходившие между Софийской и Торговой сторонами города. Они не пускали друг друга на противную сторону, и если Федор явится на Софийской, то Николай его прогоняет, а если Николай зайдет на Торговую сторону, то Федор бросается на него и гонит прочь. Так как за свою святую и постническую жизнь они сподобились дара чудотво-рений, то эти путешествия с одной стороны на другую совершались не по мосту, а прямо по воде, как по суху. Люди смотрели с удивлением, как Николай, стоя посреди Волхова на воде, бросал в своего соперника кочанами капусты, и за это прозвали его Никола Кочанов. Таких юродивых ласкали богачи и бояре. Рассказывают, что какой-то боярин давал пир у себя в доме, и встретив юродивого на улице, поклонился ему до земли, просил его сотворить любовь -— придти к нему на пир хлеба есть. Блаженный отвечал: Как Бог хочет, так и будет. Он пришел к боярину рано, когда еще не только гости не сходились, но и сам хозяин, не ждавши к себе приглашенных, вышел из дома. Прислуга начала издеваться над юродивым: одни толкали его, другие ругались над ним. Николай вышел из дома. Когда пришло время, гости собрались на пир, хозяин приказал своим паробкам принести вина, меду и всякого пития. Паробки пошли с сосудами к бочкам, и не нашли ни капли ни в одной бочке; а перед тем они были полны. Господин, когда ему донесли о таком непонятном приключении, сам осмотрел бочки и не нашел ни капли. Нечего было делать — гости были созваны, без вина оставаться было нельзя; хозяин решился посылать за винами на варяжский (немецкий) двор, но потом вспомнил о Николае и спросил: был ли здесь блаженный? "Был, — отвечали ему, — да невегласы прогнали его". Хозяин избрал из своих слуг степенных и добрых, и послал искать Николая и умолять его, чтоб он простил оказанное ему оскорбление и пришел к нему в дом. Блаженный не ослушался, пришел. Боярин посадил его на первое место, кланялся перед ним и говорил: "отдай мне согрешение моих слуг, и благослови внести питие". — "Будет тебе, как ты хочешь", сказал Николай. Сам хозяин отправился со слугами в подклеть к бочкам и нашел, что все вино цело. Уклоняясь от почестей, которые его ожидали, Николай ускользнул после того из боярского дома.