Газета День Литературы - Газета День Литературы # 75 (2002 11)

• Название: Газета День Литературы # 75 (2002 11)
• Автор: Газета День Литературы
• Жанр: Публицистика

---

Меня забавляло удручать полицейских расспросами — кто и когда поедет, чего они никогда не смели сказать. Нужно признать, что промельк гербовой кареты с золотыми птичками на фонарях или английских санок с рысаками в сетке всегда меня разочаровывал. Тем не менее, игра в проезд представлялась мне довольно забавной".

Быть может, я не должен так иронизировать над более или менее правдиво описанными детскими впечатлениями. Ведь дети в своем восприятии очень зависят от тех взрослых, с которыми они в данный момент находятся, и Мандельштам, видимо, это понимает, именно поэтому в "Шуме времени" он вначале описал тщательный выбор прислуги родителями, а уж потом совместное с этой прислугой наблюдение за военными упражнениями: "Мне нравился физический отбор людей: все ростом были выше обыкновенного. Нянька вполне разделяла мои вкусы. Так мы облюбовали одного матроса — "черноусого" и приходили на него лично посмотреть и, уже отыскав его в строю, не сводили с него глаз до конца учения".

Почтение к синагоге вбито в мальчика родителями, которые его возили туда с собой ("от того, что я видел и слышал, я возвращался в тяжелом чаду"), холодноватая насмешливость к петербургским имперским церемониям, в конечном счете, внушена родителями же, пусть через посредство няньки, так что, воскрешая свои детские впечатления, Мандельштам, в сущности, показывает ценности своей стопроцентно еврейской семьи. Так был ли конфликт?

Думаю, конфликт в душе и творчестве Мандельштама все-таки был. И заключается он, повторяю, в столкновении ценностей государственнических и антигосударственнических, "конспираторских". Мандельштам ищет и находит в русской, а затем в советской культуре черты, свойственные "расе государственников" и "расе конспираторов и бунтарей", пытается примирить то и другое, но в конце концов все-таки склоняется к ценностям подрывным, антигосударственным и античеловеческим, словом, к "хаосу иудейскому".

Главный же интерес для нас этого поэта, а также причина того, что я поместил выше материал о цивилизациях Шумера и Вавилона, заключаются в том, что Мандельштам пытался примирять ценности государственнические и антигосударственнические оригинальным способом. Он пытался создавать культуру нового государства — русскоязычного, но не русского, даже — антирусского. Это должна быть могущественная и безжалостная держава, руководимая каким-то обязательно нерусским вождем (быть может, Сталиным), но доминирующую роль в которой обязательно должны были играть иудеи или обращенные в иудейство русские. В сущности, речь шла о создании нового народа — русскоязычных иудеев, примерно так, как в свое время иудеями в большинстве стали тюркоязычные хазары.

Прославим, братья, сумерки свободы,

Великий сумеречный год!

В кипящие ночные воды опущен грузный лес тенет.

Восходишь ты в глухие годы, —

О, солнце, судия, народ.

Прославим роковое бремя,

Которое в слезах народный вождь берет.

Прославим власти сумрачное бремя,

Ее невыносимый гнет.

В ком сердце есть — тот должен слышать, время.

Как твой корабль ко дну идет.

Мы в легионы боевые

Связали ласточек — и вот

Не видно солнца; вся стихия

Щебечет, движется, живет;

Сквозь сети — сумерки густые —

Не видно солнца, и земля плывет.

(1918)

Итак, создается новая "большая сеть" ("грузный лес тенет") — новое государство и новый народ, "ночные" ценности которого становятся "дневными". То, что с христианской точки зрения считалось извращением, теперь становится "нормальным", и наоборот, нормальное объявляется "извращенным" и безжалостно уничтожается...

Формально говоря, этот процесс (так же как и то, что происходило в хазарском каганате после принятия его верхушкой иудаизма) противоположен тому, что имело место после завоевания Шумера семитами-вавилонянами. Русские, как и хазары, должны были сохранить свой язык, но сменить веру и главные жизненные ценности; вавилоняне же сохранили язык, но сменили веру, приняв ценности покоренного ими народа-государственника и даже приняв божества шумеров (правда, заменив их имена на более привычные).

Вот такая, с позволения сказать, программа была у Мандельштама, да в общем-то и у Ленина, и у других евреев-большевиков. Возможно также, хотя и не без некоторых колебаний, этой программы тайно придерживался и Сталин. Разумеется, именно эту программу сегодня продолжают осуществлять и еврейские "олигархи"...

Какая-то роковая сила заставляла Мандельштама (как всегда это бывает у евреев) обязательно все испортить. "Себя губя, себе противореча" — писал он об этом, но это сказано чересчур высоко, на самом деле, скорее — "себе подгадив", самому себе под нос напустив зловония в воздух.

Я извиняюсь за грубость этой последней фразы, но запахи, действительно, весьма явственно присутствуют и в стихах, и в прозе Мандельштама:

"Как крошка мускуса наполнит весь дом, так малейшее влияние юдаизма переполняет целую жизнь. О, какой это сильный запах! Разве я мог не заметить, что в настоящих еврейских домах пахнет иначе чем в арийских? И это пахнет не только кухня, но люди, вещи и одежда. До сих пор помню, как меня обдало этим приторным еврейским запахом в деревянном доме на Ключевой улице, в немецкой Риге, у дедушки и бабушки. Уже отцовский домашний кабинет был непохож на гранитный рай моих стройных прогулок, уже он уводил в чужой мир, а смесь его обстановки, подбор предметов соединялись в моем сознаньи крепкой вязкой".

Даже Сергей Аверинцев, главный сегодняшний комментатор и пропагандист Мандельштама (хотя и не очень умный, о чем — ниже), говорит о самых последних перед арестом стихах поэта, что они "овеяны запахом блуда". (С. Аверинцев. "Судьба и весть Осипа Мандельштама". Предисловие к изданию: О. Мандельштам. Сочинения в двух томах. М., 1990, с. 62). Эти стихи (согласно комментарию того же С.Аверинцева, посвященные любовнице Мандельштама, Еликониде Ефимовне Поповой) кажутся мне слишком грязными, чтобы их здесь разбирать. В них, впрочем, чувствуется уже не просто что-то неряшливое или пахучее в бытовом смысле, но куда более опасное: "красота такая галочья", "Чародей мешал тайком с молоком /Розы черные, лиловые" и т.д.

Если не ошибаюсь, тут уже просматривается откровенный сатанизм...

Возможно ли государство на антигосударственнических основаниях? Конечно, нет.

Мир, который мы видим в зеркале (где у людей сердце с правой стороны), в действительности не существует. Противоположность порядка есть не иной порядок, а хаос, никакой упорядоченности не допускающий, противоположность Бога есть дьявол, а вовсе не другой Бог.

Да, Россия в семнадцатом году поменяла богов, но вот удивительно: Мандельштам, Пастернак и другие литераторы-евреи как противодействовали русской культуре до революции, так же точно и оказались в оппозиции к культуре советской после семнадцатого.

Небольшая, всего две странички статья Мандельштама 1923 года "Гуманизм и современность" вся посвящена теме государства, но каждый ее абзац доказывает трагическую неспособность его понять этот предмет. Эту статью, написанную не без полемики с "Крушением гуманизма" Блока (и, видимо, не без подсказки Ахматовой, которая вообще старалась "идейно руководить" Мандельштамом).

Звук осторожный и глухой

Плода, сорвавшегося с древа,

Среди немолчного напева

Глубокой тишины лесной.

Этим четверостишием начинались и начинаются многие сборники Мандельштама, им же, можно сказать, начался и он как зрелый, хотя всего семнадцатилетний поэт.

... Южный лес (в русских лесах ведь "плоды" с деревьев не падают, если только Мандельштам не имеет в виду шишки) и смерть плода на фоне долгой жизни дерева и леса... О чем это? Разумеется, о разнице масштаба времени. Понять, что ты — еврей, означает понять, что твой народ уже пережил многие могучие нации и наверняка переживет ту, в чьей гуще сегодня оказалась твоя семья. Конкретно в применении к нашей теме это означает, что евреи долговечнее и сильнее русских. Ни одного русского уже не останется на земле, а евреи будут жить. Отсюда уже несложно заключить, что к культуре содержащего его сегодня народа еврей не имеет права относиться с почтением и любовью. По отношению к этой культуре должна быть ирония, дистанция, как выражается С. Аверинцев — "перпендикуляр". В каждую бочку русского меда настоящий еврей должен добавлять ложку дегтя, а дело это, по-человечески говоря, невеселое...