Любовь Миллер - Царская Семья - жертва темной силы

• Название: Царская Семья - жертва темной силы
• Автор: Любовь Миллер
• Жанр: История

---

В книге Н. Соколова дается показание полковника Кобылинского:

«Деньги уходили, а пополнений мы не получали. Пришлось жить в кредит. Я писал по этому поводу генерал-лейтенанту Аничкову, заведывавшему хозяйством гофмаршальской части, но результатов никаких не было. Наконец, повар Харитонов стал мне говорить, что больше «не верят», что скоро и отпускать в кредит больше не будут».

Полковнику Кобылинскому пришлось идти по городу и просить денег на содержание Царской Семьи. Он достал деньги под вексель за своей личной подписью и за подписью Татищева и Долгорукова. Все это делалось в строжайшей тайне от Государ

Из показаний полковника Кобылинского:

»… Все эти истории были мне тяжелы. Эта была не жизнь, а сущий ад. Нервы были натянуты до последней крайности. Тяжело ведь было искать и выпрашивать деньги для содержания Царской Семьи. И вот, когда солдаты вынесли постановление о снятии нами, офицерами, погон, я не выдержал. Я понял, что больше нет у меня власти, и почувствовал полное свое бессилие. Я пошел в дом и попросил Теглеву доложить Государю, что мне нужно его видеть. Государь принял меня в ее комнате. Я сказал ему: «Ваше Величество, власть выскальзывает из моих рук. С нас сняли погоны. Я не могу больше Вам быть полезным. Если Вы мне разрешите, я хочу уйти. Нервы у меня совершенно растрепались. Я больше не могу». Государь обнял меня одной рукой. На глазах у него навернулись слезы. Он сказал мне: «Евгений Степанович, от себя, жены и детей я Вас прошу остатьс Вы видите, что мы все терпим. Надо и Вам потерпеть». Потом он обнял меня, и мы поцеловались. Я остался и решил терпеть».

Денежный вопрос при большевиках еще более ухудшился, чем при Временном правительстве. Полковник Кобылинский получил телеграмму от комиссара по министерству Двора, где говорилось, что «у народа нет средств содержать Царскую Семью», что она должна жить на свои средства; что Советская власть дает ей квартиру, отопление, освещение и солдатский паек. Вместе с этим распоряжением, запрещалось тратить из своих денег больше, чем 600 рублей в месяц на человека.

Со стола Царской Семьи исчезли кофе, сливки, масло. Сахара было недостаточно и стол стал скудным. Пришлось уволить 10 человек служащих, которых не на что было дольше содержать.

Пьер Жильяр638 пишет, что жители города, узнав о бедственном положении Императорской Семьи, стали доставлять различными путями в дом заключения яйца и сладости…

Жильяр рассказывает, что наступила масленица и под окнами дома проносятя сани с бубенчиками; слышится игра на гармонии и песни. Это жители Тобольска веселятся перед Великим постом. Царские же дети с тоскою смотрят на всех этих людей. Им скучно. Они ходят по небольшому двору, окруженному сплошным высоким забором. Их ледяная горка разрушена и единственным развлечением является пилка и рубка дров.

В апреле месяце пришло письменное распоряжение от Центрального Исполнительного Комитета большевиков, в силу которого генерал Татищев, князь Долгоруков, графиня Гендрикова и г-жа Шнейдер находились теперь в тобольском доме на положении арестованных.

Пьер Жильяр говорит в своей книге, что это время, когда сменялась власть и приезжали новые молодые солдаты охраны, - было весьма благоприятным для побега Царственных узников. Достаточно было иметь несколько энергичных людей, чтобы обмануть бдительность наглой и распущенной охраны солдат и устроить побег заключенных. Жильяр пишет, что иногда между Царской четой и приближенными возникал вопрос о побеге, и когда шел разговор об этом, то Император ставил два условия: он не допускал, чтобы Семья была разделена, а также он не желал покидать территорию России. Особенно в возможность побега верила Государыня Императрица. Она говорила Жильяру, что в Тюмени собрано триста верных офицеров, которые уже готовы организовать спасение Царской Семьи. Но она не открыла Жильяру - откуда у нее такие сведени

В первой половине февраля 1918 г. комиссары Панкратов и Никольский, по требованию солдат, покинули свои посты. 24-го марта прибыл из Омска комиссар Дуцман. Он поселился в доме Корнилова. Латыш по национальности, Дуцман не вмешивался в жизнь Царской Семьи. Он держал себя очень осторожно и только наблюдал за губернаторским домом.639

Через два дня после прибытия Дуцмана, в Тобольске появился первый отряд красноармейцев под командой красных офицеров: Демьянова и Дегтярева.

Увидя из окна этот отряд, Императрица стала говорить, что это «хорошие русские люди».

Она думала, что в этом отряде имеются переодетые в красноармейскую форму офицеры из Тюмени, которые готовятся спасти Царское семейство. Своим энтузиазмом Государыня заразила и остальных членов Семьи, и те поверили в скорое освобождение.

Вера Императрицы в то, что в Тюмени находится отряд из монархистов-офицеров, которые собираются устроить побег Царской Семьи - была основана на ложных сведениях.

Как пишет Н. Соколов, следствием было установлено, что ни в Тюмени, ни где-либо в другом месте Тобольской губернии, никаких офицерских групп, готовящих освобождение Государя с Семьей - не было. Эти ложные сведения о спасении Царской Семьи исходили от Бориса Николаевича Соловьева, зятя покойного Распутина.

Б.Н. Соловьев был арестован Белыми частями во Владивостоке в декабре 1919 года. Это произошло, когда стало известно о близости Соловьева к социалистическим элементам, готовившим свержение власти адмирала Колчака. Следователь Н. Соколов начал следствие, и по ходу дела выяснилось следующее:

Соловьев окончил школу прапорщиков. В 1915 году стал членом распутинского кружка. Во время революции он примкнул к бунтующим и привел к зданию Государственной Думы солдат. Потом был назначен обер-офицером для поручений и адьютантом председателя Военной комиссии. Он тогда же и организовал истребление кадров полиции. По словам Н. Соколова - эта Военная комиссия была большевистской по духу и работала против Временного правительства.

В августе 1917 года Б. Соловьев поехал в Тобольск и пытался войти в доверие к епископу Гермогену, который находился в добрых отношениях с Царской Семьей. Но Владыка Соловьеву не поверил. В начале октября 1917 года Соловьев женился на дочери Распутина Матрене (Марии) и поселился с женой в Тюмени, узловом пункте, который нельзя было миновать тем, кто ехал в Тобольск. Здесь Б. Соловьев проживал под именем Станислава Корженевского.

Следователь Соколов пишет:

«По чужой воле и не любя, вышла дочь Распутина за Соловьева. Не знаю, была ли она ему женой, или рабыней. Но ему нужна была не она, а имя Распутина.

Зачем?

Распутина не было, но его кружок и руководители существовали. По-прежнему царила в нем сплошная истери По-прежнему там пребывала самый вредный его член Вырубова».

Из книги капитана Павла Булыгина, который участвовал в расследовании убийства Царской Семьи, о Борисе Соловьеве узнаем следующее:640

Борис Соловьев побывал в Индии, где занимался оккультными науками в школе Блавацкой. Вернувшись в Петербург, где оккультизм был тогда в моде, Соловьев проник в кружок Распутина и Анны Вырубовой.

После убийства Распутина князем Юсуповым и Пуришкевичем, поклонницы «старца» начали вызывать «дух» убитого Распутина на истерических спиритических сеансах.

В дневнике дочери Распутина Матрены, который попал в руки следователя Соколова, было написано о том, как Матрена пошла в дом Анны Вырубовой на спиритический сеанс, и как там Распутин «говорил» с ней.

Когда Борис Соловьев женился на Матрене Распутиной, он, по желанию А. Вырубовой и г-жи Л. Ден, как доверенный различных монархических организаций, поехал в Тюмень.

В Тобольске Б. Соловьев установил связь с настоятелем церкви Благовещения Пресвятой Богородицы, отцом Алексеем Васильевым и с горничной Императрицы Анной Романовой. При помощи этой горничной, Соловьев передал Государыне привезенные им из Петрограда письма и часть денег, которыми снабдили его монархические организации. Но самым главным в мисии Соловьева являлось то, чтобы уверить Царственных узников, что их освобождение близко; уверить, что «семья Распутина и его друзья активно действуют».

После Октябрьской революции, положение Б. Соловьева в Тюмени не изменилось. Он сблизился с местными властями и не прерывал связи с Царственными узниками в Тобольске.

В этот период времени Императрица все время говорила приближенным, что она вполне уверена в том, что спасение близко, что все будет хорошо; что триста преданных офицеров ожидают только сигнала, чтобы поспешить к ним на помощь. По желанию самой Императрицы, эта несуществующая организация, возглавляемая Борисом Соловьевым, была названа: «Братство Св. Иоанна Тобольского», и знак, определяющий это общество, был свастика (индийский знак, означающий бесконечность).

Соловьев сообщил в Петроград и Москву, что восемь красных полков, перешедших на сторону Монархии, заняли каждую дорогу, ведущую к Тобольску; что в тобольском доме заключения имеется несколько верных солдат охраны; что взрывчатые вещества подложены под мосты, ведущие к Тобольску и т.д. Б. Соловьев настаивал на том, чтобы к нему не присылали из столицы других лиц, желающих помочь Царской Семье. Он говорил, что это только испортит налаженное уже им дело. Он только просил посылать ему больше денег.