Ефим Черняк - Вековые конфликты

• Название: Вековые конфликты
• Автор: Ефим Черняк
• Издательство: Международные отношения
• Жанр: История
• Год: 1988
• ISBN: 5-7133-0116-8

Раскрываются исторические корни важнейшей проблемы нашего времени - война или мирные отношения между различными государствами и народами. Предпринята попытка рассмотреть эту проблему на материале всемирной истории. Анализ ведется на примерах столкновения Древнего Рима и раннего христианства, Византии и Арабского халифата, средневековых папства и империи; на примерах войн, участниками которых выступали турецкие янычары и германские ландскнехты, британские пираты и испанские инквизиторы, а в новейшее время - силы реакции и национального и социального освобождения. Убедительно показано, что борьба различных социальных систем с использованием военно-силовых методов ставила препятствия на пути общественного прогресса, но не меняла неотвратимого хода истории. В этом полемическая заостренность новой книги известного советского историка.

---

На первом этапе конфликта ни одно из буржуазно-демократических движений в Европе не добилось успеха. Тому причиной была не только мощь империи Карла V, но и возможность под флагом конфликта мобилизовать силы феодальной реакции. Сказалась и слабость передового лагеря, позволившая протестантским князьям захватить руководство в нем и, со своей стороны, участвовать в подавлении народных движений.

На втором этапе конфликта положение изменилось. Католический лагерь оказался не в состоянии воспрепятствовать победе Нидерландской революции.

Хотя напряженность военных столкновений и ослабла во второй половине 90-х годов XVI в., Испания, как и ряд других стран Западной Европы, переживала полосу глубокого социального и духовного кризиса. Один из приближенных герцога Альбы - Эстебан де Ибарра - писал королю в 1597 году: «Все находится в таком состоянии, что лишает всякого желания как-то действовать»40. С первых лет нового столетия группа видных испанских экономистов стала отмечать истощение хозяйственных ресурсов Испании, упадок сельского хозяйства, ремесла и мануфактуры . Договоры с Францией, Англией, Голландией подводили черту под планами создания вселенской габсбургской монархии с центром в Мадриде. Уходил в прошлое «золотой век» Испании. Новое, XVII столетие стало «золотым веком» Голландии.

…Хорошо известно, что в произведениях Сервантеса нашло широкое отражение противоборство Испании и Оттоманской империи, которое столь трагически повлияло на судьбу великого писателя. Этот конфликт для испанского населения означал прежде всего турецкие рейды на прибрежные районы, угон в рабство крестьян, рыбаков, матросов, многих тысяч мирных жителей, никак не участвовавших в военных действиях. В представлении соотечественников Сервантеса в конфронтации с турками Испания занимала оборонительную позицию. Вместе с тем Сервантес, уделявший столь большое внимание войне против турок, слабо откликнулся на растянувшуюся на целые десятилетия вооруженную борьбу Испании против Нидерландов, посылку армады против Англии, интервенцию во Франции, хотя эти события наложили тяжелый отпечаток на положение родины писателя и на его собственную жизнь. Однако не ошибаемся ли мы, полагая, что он коснулся лишь походя самой жгучей проблемы тогдашней испанской действительности, что она не нашла заметного отражения в его творчестве, и прежде всего в его бессмертном романе о рыцаре Печального Образа?

Трудно перечислить интерпретации «Дон Кихота» даже только крупными писателями почти за четыре столетия, прошедшие со времени создания великого романа. О нем писали выдающиеся представители романтизма и критического реализма прошлого и нашего веков, раскрывшие общечеловеческий пафос, гуманистическую устремленность великого творения испанского гения. Немало было и попыток отыскать якобы зашифрованный смысл романа. Его и поныне, по словам современного литературоведа, «рассекают в поисках возможных анаграмм, были обнаружены тайные коды, скрытые в нем, которые подобно столь многим околдованным лягушкам ждут своего превращения в царевны»42. Не вернее было бы обратиться к другой напрашивающейся аллегории, приходящей на ум при изучении вековых конфликтов, и увидеть в рыцаре Печального Образа воплощение самой современной Сервантесу Испании? Испании, возглавляющей лагерь воинствующей контрреформации, Испании - с роковым разрывом между представлениями ее правителей о своих возможностях, о непогрешимости своих планов и реальной действительностью, между уверенностью в том, что они выполняют волю самого провидения, и ожесточенной борьбой против неодолимых тенденций развития общества, против самой истории. И разве глубокая противоречивость образа Дон Кихота не отражала противоречивость подхода самого писателя к той роли, которую играла его страна на международной арене? (Вспомним хотя бы, с какой горечью он воспринял весть о судьбе Непобедимой армады в написанной им тогда оде «На гибель флота, посланного в Англию».)

Не будем здесь касаться того, насколько представления творца романа о рыцаре Дон Кихоте соответствовали подлинному лицу Испании. Достаточно сказать, что эти представления Сервантеса разделяли и испанские авторы, писавшие через столетия после появления его романа. «Была ли в новое время, - замечал один из них, - какая-либо другая страна, кроме Испании, которая вооружала бы корабли и провоцировала войны ради подобных целей (торжества католицизма. - Авт.) и в таких нелепых условиях? Гидальго из Ла-Манчи с его помятым шлемом и жалким копьем осмеливался сражаться с ветряными мельницами, дразнить львов»43. Дон Кихот жил в созданном им мире иллюзий. Как справедливо замечает один из новейших исследователей, Дон Кихот, вообразивший, что действует во имя божье, полагал, что он должен сражаться «с мощными, хотя иногда невидимыми силами Зла, и это помогало ему воспринимать и переносить испытания во вновь и вновь повторяющихся поражениях»44. Разве не подобное же мироощущение субъективно определяло многие действия Филиппа II? Конечно, утонченно-жестокому, мрачному изуверу в Эскуриале были абсолютно чужды те черты глубокой человечности, которые составляли самую глубинную основу бессмертного образа рыцаря из Ла-Манчи. И тем не менее именно в этом образе запечатлена роль, которая, по представлению Сервантеса, была сыграна его родиной в великой исторической драме, развернувшейся на международной арене во второй половине XVI века.

В контексте эпохи явственно проступает смысл непрекращающегося спора благородного рыцаря Печального Образа и его верного оруженосца. Разве не высвечиваются скрытые стороны противостояния Дон Кихота и Санчо Пан-сы, если взглянуть на него через призму их страны, которая сама себя загнала в безжалостные тиски векового конфликта и в которой все яснее проступающие признаки хозяйственного оскудения находили отражение в застое, в деградации всех сфер общественной жизни? Ведь героическое безумие и народная житейская смекалка вели свой бесконечный диалог на каменистых дорогах Испании, изнемогавшей ради достижения несбыточной цели, столь же химеричной и призрачной, как иллюзорный мир рыцарских романов, которые свели с ума мечтателя из Ла-Манчи. Конечно, этот спор двух путников - олицетворение извечного противоборства поэзии и позы, романтики и обыденности, возвышенного идеализма и не воспаряющего к небесам, но зато надежного здравого смысла, верной опоры в трудных обстоятельствах. И все же здесь не только столкновение полярных жизненных позиций, несхожих нравственных ориентиров, связанных с иными системами ценностей, но и воплощение той исторической альтернативы, перед которой стояли испанское государство и общество на рубеже XVI и XVII столетий, - в том виде, в каком она представлялась создателю бессмертного романа о рыцаре Дон-Кихоте.

Закат

В условиях антагонистических классовых формаций общая прогрессивность позиции стран, противостоявших консервативному лагерю, не означала, что их военные цели носили только оборонительный характер, ограничивались защитой собственной независимости и в отдельных случаях - распространением собственной идеологии и политических порядков. В годы ожесточенной борьбы у протестантов возникала, конечно, мысль о военном подавлении папской «гидры» в самом ее центре. Агриппа д'Обиньи в своих «Трагических поэмах» призывал:

Давайте ринемся на легионы Рима,

На змей Италии! Как шел необоримо

Горевший мужеством суровый Ганнибал

И в Альпах путь пробил, и на врага напал.

Так устремляюсь я в огне и твердой вере

И семихолмных стен проламываю двери,

И повергаю я тот лжи оплот во прах,

Который цезарям внушает ложный страх.

Но эта цель не была реальной и никогда не становилась политической программой протестантского лагеря.

Однако к его реальным целям неизменно примешивались экспансионистские цели господствующих классов. Так, с конца XVI века голландцы, вызывая острую зависть у англичан, приступили к захвату испанских и особенно португальских колоний (которые после присоединения Португалии к Испании в 1580 г. находились под властью Мадрида) на Молуккских островах, в Индии, на Антильских островах, а в 1630 году вытеснили португальцев из Бразилии1.

В целом в XVI веке протестантизм, постольку поскольку речь шла о межгосударственных отношениях, занимал оборонительную позицию. Его противник обладал превосходством в материальных и людских ресурсах. Однако это не значит, что протестантскому лагерю были чужды идеи «экспорта Реформации». Ив этом протестантская сторона потерпела полную неудачу. Нигде протестантство не удалось распространить и утвердить с помощью вооруженной интервенции. Всюду - в большой части Германии, в Скандинавских странах, в Англии, Шотландии - утверждение Реформации было результатом внутреннего развития: облик, который она приобрела, был следствием соотношения социальных сил, политической борьбы внутри страны. Поэтому в странах, где восторжествовал протестантизм, утвердились различные направления реформированной церкви -от кальвинизма до англиканства, которое не без основания считали находящимся посредине между католицизмом и радикальными течениями в Реформации. Компромиссный характер носил и статус гугенотов во Франции, несмотря на поддержку, которую они получали от протестантских государств. Хотя бывший предводитель гугенотов Генрих IV занял престол, они добились не равенства с католи -ками, а только гарантии прав меньшинства. Однако вместе