Василий Голубев - Во имя Ленинграда

• Название: Во имя Ленинграда
• Автор: Василий Голубев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Несмотря на успех, ужинали летчики молча. На столе перед пустым стулом, где всегда сидел сержант Ильин, стоял постепенно остывающий ужин и граненый стакан с положенной по норме водкой.

В столовой давно сложился порядок: если в этот день кто-то погиб или не вернулся с задания по неизвестной причине, официантки - Клава и Таня - молча накрывали на столы до прихода летчиков и со слезами на глазах уходили на кухню. Столовые приборы в такой день ставили всем - живым и погибшим.

Сегодня настроение у всех было плохое. Каждый чувствовал какую-то свою вину за гибель товарища.

"Просмотрели, недоучили, если в горячке боя летчик не смог вывести самолет из пикирования, когда не хватало запаса высоты", - так, наверное, думали про себя многие, а Егор Костылев, единственный летчик в матросской фланелевке и тельняшке, сидевший у края стола на подставленной табуретке, эти мысли высказал вслух:

- Ильина просмотрели на земле, недоучили технике пилотирования. Разрешите мне сесть на стул погибшего. У нас не должно быть пробелов ни в учебе, ни в бою, ни за столом. - Он подошел к пустующему стулу, приподнял до уровня сердца свою кружку: - Давайте помянем боевого друга и поклянемся отомстить за него врагу.

Все встали и, не чокаясь, молча помянули товарища.

После ужина на командном пункте в комнатке командира полка я заканчивал писать представление к боевым наградам на капитанов Цыганова и Васильева, сбивших сегодня лично по два самолета. Тихонько приоткрылась дверь.

- Василий, к тебе можно? - негромко спросил Костылев.

- Заходи, заходи, Егор, кстати, покажу тебе два представления - впервые в жизни пишу такие документы.

Костылев не торопясь, молча начал их читать. Его лицо светилось радостью, видимо, не только от прочтенного, но и от собственного успеха: в первом же бою сбил самолет врага. Это 38-я победа Егора. Закончив читать, он положил документы, посмотрел мне в глаза.

- Это хорошо, что ты дружбу и службу ценишь одинаково.

- Беда наша в том, что долго "ходят" такие вот наградные листы по высшим инстанциям. Часто бывает, что боевой орден не находит своего хозяина-героя. И говорим мы тогда перед строем громкие, оправдывающие "хождение" слова: "Летчик Петров... посмертно награжден боевым орденом... Его имя и подвиг мы будем хранить в своих сердцах..." Но я думаю, Егор, это все же не главное. Сбивали же летчики по десятку и более самолетов врага в сорок первом без наград и погибали, не теряя моральных сил. Раз ты зашел, то давай уточним один момент боя нашего звена. Я об этом умышленно не говорил на проведенных сегодня разборах.

Костылев широко раскрыл глаза и ждал.

- Помнишь, в четвертой атаке правее тебя оказались два "фиата". Ты дал команду ближнего к нам атаковать Федорину, и ведомый сбил его. А ведь можно было тебе, парой, сразу атаковать обоих...

На лице Егора появилась смущенная улыбка.

- Момент был подходящий... Конечно, я мог бы сбить и второй самолет в этом бою - дело заманчивое, но понимаешь, Василий, не уверен был в твоем ведомом - Селютине. Летчик молодой, всего третий раз в бою, вдруг недосмотрит, проглядит атаку по тебе, а я окажусь далеко в стороне. А так мне хорошо были видны действия Федорина и твоя пара. Пусть стервятник поживет до следующего боя, - с иронией закончил Костылев.

- Я в этом тебя не упрекаю, действовал ты правильно. В тот момент я тоже понял, что постоянное стремление к взаимной выручке в бою - лучшее качество летчика - ты прекрасно сохраняешь. Поэтому я и приказал командиру третьей и начальнику штаба с завтрашнего дня допустить тебя водить звено. С этим звеном будешь нести и боевое дежурство.

Егор поднялся с табуретки, потер левой ладонью лоб - это его привычка, когда он хочет открыть душу товарищу.

- Спасибо, дорогой друг. А не рановато ли ты поднимаешь меня в должности? Поймут ли вышестоящие начальники? Ведь я же штрафник, не положено командирские должности занимать.

- Ничего, Егорушка, отвечать будем вдвоем, совместными боевыми вылетами на самые трудные задания. Согласен?

- Согласен, еще бы не согласен... - ответил Костылев.

- Ну, а теперь бери вот этот лист бумаги, конверт, пиши мамочке во дворец письмо. Сообщи: "Скоро не только пролечу над крышей, но и сам заявлюсь, обниму родную, выдержавшую все тяжкие испытания".

Мы крепко пожали друг другу руки. Егор остался здесь же писать письмо родным...

...А вскоре настал день, когда я написал в адрес командования авиацией Балтийского флота официальный документ о Егоре Костылеве. В нем было краткое перечисление его боев, побед и, конечно, оценка поведения, а также представление к восстановлению в офицерском звании, и, понятно, речь шла о возвращении всех наград, в том числе и Золотой Звезды...

Плохо закончился отпуск

27 апреля весь полк тепло встретил своего командира подполковника Борисова. Выписался он из госпиталя, не закончив лечение. Правая рука висела на повязке, пальцы едва шевелились.

- Что вы мне, калеке, такую встречу закатили? - улыбаясь, сказал Борисов после моего короткого рапорта о состоянии полка. Потом он поздоровался со всеми, а меня поздравил с присвоением звания майора и всех с большими успехами.

Вечером, после возвращения от командира бригады, Борисов, грустный и озабоченный, детально заслушал меня, начштаба, своего заместителя по политчасти, старшего инженера, командиров и замполитов эскадрилий. Он понимал, что еще долгое время не сможет принимать непосредственное участие в боевых вылетах. Поэтому старался вникнуть во все, что могло влиять на поддержание высокого боевого и морального уровня личного состава.

29 апреля на своем "старичке" И-16 с номером 33 на борту я заступил на ночное дежурство. Ночь оказалась беспокойной. Все три летчика-ночника, в том числе и Петр Кожанов, вновь приступивший к полетам после излечения от ожогов, сделали по два вылета на штурмовку немецких прожекторов, расположенных вдоль берега от Стрельны до Петергофа, освещавших наши легкие ночные бомбардировщики У-2, которые наносили "беспокоящие" удары по фашистским войскам на переднем крае.

Наблюдая за вражеским зенитным огнем и скользящими по небу лучами прожекторов, мы отдавали должное мужеству и героизму пилотов, летавших на беззащитных тихоходах. Они, как мотыльки в свете фар автомашины, медленно плыли в разные стороны. У-2 даже и не пытались уходить из луча прожектора. Знали, конечно, что сделать это при скорости 100-120 километров и на высоте 1000-1500 метров почти невозможно.

Желая спасти как можно больше У-2, мы в это время одиночными "ишачками" на высоте 700-800 метров носились над позициями врага и довольно успешно штурмовали прожекторные установки. Но были случаи, когда поврежденные зенитным огнем "мотыльки" садились к нам на аэродром. И с какой душевностью они благодарили нас за боевую выручку...

Так произошло и в эту ночь. Из севшего на вынужденную посадку самолета вылезли два летчика. Оба удивительно маленького роста. Их У-2 был изрешечен десятками пробоин, куски перкаля, которым обтянут весь самолет, болтались большими и малыми лоскутами. Услышав голоса и увидев сосредоточенные лица, наши пилоты и техники поняли, что это девушки. Совсем юные, лет двадцать двадцать два. Они представились, и гвардейцы-истребители узнали, что по соседству базируется недавно сформированная эскадрилья ночных бомбардировщиков, полностью состоящая из женщин - инструкторов аэроклубов.

- Что-то многовато дырочек привезли, - сказал после осмотра самолета инженер Бороздин. Он был холостяком, и полушуточный разговор с симпатичными героинями неба для него был особенно приятен.

- А вы кто будете? - серьезно спросила одна из них.

- Инженер третьей эскадрильи капитан технической службы Михаил Бороздин.

Узнав должность и звание, девушка приложила руку к шлему и четко отдала рапорт:

- Старший сержант Николаева - командир экипажа, штурман - сержант Крылова, боевое задание выполнили, на ваш аэродром сели вынужденно, мотор начал давать перебои. Нам нужно найти кого-нибудь из полкового начальства, понижая голос, продолжала летчица.

Ей было жарко, щеки и лоб покрылись испариной, она сняла меховой шлем. У нее были коротко подстриженные светлые волосы, по-мальчишески взлохмаченные.

- Мы просим, чтобы о нас сообщили в часть и к утру подремонтировали мотор, а остальное выдержит, перелетим на свою полевую площадку, там все исправят.

Вокруг девушек-пилотов собиралось все больше людей. Каждый хотел посмотреть на истерзанный У-2 и, конечно, на его экипаж, спросить, как произошло, что они даже не ранены.

Бороздин указал на лучи двух посадочных прожекторов и сказал:

- Один из начальников сейчас будет здесь. Вон заходит на посадку заместитель командира полка майор Голубев. Он вылетал вас выручать штурмовал прожектора. На это задание наши летчики летают уже несколько ночей и сегодня с наступлением темноты сделали семь боевых вылетов. Вот ему и выскажите свои просьбы. Но могу заранее сказать, что самолет требует большого ремонта. Так что Первое мая праздновать вам придется с гвардейцами Балтийского флота. - И шутя добавил: - А может, и совсем оставят вас в нашем полку. У нас не хватает одного экипажа на связной самолет.