Василий Голубев - Во имя Ленинграда

• Название: Во имя Ленинграда
• Автор: Василий Голубев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Девушки переглянулись, быстро пошли к своему самолету и начали, подсвечивая фонариком, осматривать повреждения самолета. Они хотели сами убедиться, можно ли быстро отремонтировать их израненную машину.

Минут через тридцать после посадки на КП эскадрильи передо мной стояли девочки-пилоты, чудом не сбитые вражескими зенитками.

Они были потрясены повреждениями самолета, которые увидели при его осмотре. Теперь их лица были бледны, а пальцы рук мелко дрожали.

Я предложил им посидеть на диване, успокоиться, подождать прихода инженера полка по ремонту. Нежданные гостьи молча и внимательно прислушивались к моему телефонному докладу начальнику штаба бригады о выполнении штурмовых ударов по средствам ПВО врага в районе действия фронтовых "тихоходов". Потом их внимание переключилось на красочные, хорошо оформленные схемы. Но больше всего их заинтересовала большая схема: "Противозенитный маневр истребителей на различных высотах и скоростях полета при нанесении бомбовых и штурмовых ударов по наземным объектам противника и по кораблям в море". Заметив сосредоточенность притихших летчиц, я спросил:

- Понимаете, чему учат эти настенные плакаты? Вот уже несколько раз я наблюдаю, что ваши У-2, попавшие в лучи прожекторов, совершенно не делают противозенитного маневра. Хотя У-2 самолет тихоходный, но все равно правильный противозенитный маневр в два-три раза снижает вероятность поражения. Вас этому учат в эскадрилье?

Девушки молчали.

- Ну, если не учат, то возьмите один комплект таких плакатов на память от моряков, они могут вам пригодиться.

- Спасибо, товарищ майор! Наша эскадрилья всего два месяца как воюет. Летаем с полевой площадки и живем в зимних палатках. Учебной базы пока нет. Все время меняют место базирования. Будем очень рады, если дадите схемы, ответила сержант-штурман.

Распахнулась дверь на КП, и с веселым шумом буквально влетели Кожанов, Бороздин и здоровый детина, прозванный почему-то Нехай, майор технической службы Сергей Федорович Мельников - старший инженер полка по ремонту.

Кожанов сиял, как месяц в морозную ночь. Он, не видя окружающих, принял стойку смирно и весело, громко доложил:

- Товарищ майор! Гвардии капитан Кожанов боевое задание выполнил! Расстрелял два прожектора и два спаренных "эрликона", а остаток боезапаса наобум выпустил по траншеям на берегу залива. Одновременно докладываю: прилетевший сейчас "почтарь" привез мне самую большую радость - письмо, которое я ждал почти два года. Жена и дочь живы!

Охваченный порывом радости, Петя размахивал маленьким конвертом.

Радость Кожанова передалась и нам, знавшим, что его семья осталась на курской земле, захваченной фашистами. Даже девушки-пилоты, впервые видевшие капитана, встали с дивана и смотрели на счастливца, нежно улыбаясь, забыв о своем потрясении.

- Ну вот, Петро, и пришло твое долгожданное счастье, благодари "бога войны" - артиллерию и "царицу полей" - нашу пехоту за освобождение районов Курской области.

Я крепко обнял боевого друга.

- Кончились сегодня твои боевые вылеты, Петр Павлович. Дам в твое распоряжение двух героинь, сведешь их в столовую, накормишь, проводишь до "женской часовни" (такое наименование носил большой склеп с изящным крестом на Петровском кладбище, переоборудованный в общежитие девушек, работавших в столовой и на узле связи). Они должны успокоиться, поспать, да и тебе тоже неплохо часок вздремнуть. Утром пойдешь к командиру полка, представишь рапорт с просьбой выехать на неделю на побывку к жене и дочери, - сказал я.

- Рад, Василий Федорович, составить компанию милым ночным ласточкам, ответил Кожанов.

- Ну, а что скажут технические боги, как ветеран авиации У-2 себя чувствует? - спросил я инженеров.

Мельников покачал головой, ответил:

- В рубашках девушки родились - счастливицы. Только в передней кабине восемь пробоин да три во второй. Центроплан и оба нижние крыла буквально изуродованы. В моторе повреждены два цилиндра, маслопровод и карбюратор. Удивляюсь, как самолет не рассыпался и не сгорел в воздухе. Ремонт требуется большой - наверное, легче новый сделать, чем отремонтировать этот. Я думаю, Василий Федорович, нужно раздеть и хорошо осмотреть пилота и штурмана, они, наверное, ранены, да нам, мужчинам, не хотят признаться... - улыбаясь всем широким лицом, закончил доклад инженер.

Осмотрев летную одежду девушек, мы убедились, что они действительно родились в рубашках. Реглан командира экипажа Николаевой был порван осколками в трех местах, а штурмана Крыловой - в двух. Крылова сказала:

- Мы в эскадрилье самые маленькие ростом и тоненькие, нам даже регланы первого размера велики, поэтому осколки и пролетали мимо...

Когда с командного пункта эскадрильи, кроме дежурного, все разошлись, я подумал: "Какая радостная ночь сегодня: экипаж У-2 чудом остался жив и письмо от семьи Кожанову. Но я знаю, он отпуска просить не будет, сейчас эскадрилья в непрерывных боях - он ее не оставит. Придется мне утром, при докладе командиру, просить о его отпуске. Пусть передохнет недельку, порадуется своему счастью. Такое на войне бывает редко..."

...Вторая половина ночи 1 мая выдалась с неустойчивой погодой, похолодало, дул сильный северо-восточный ветер. Рваные слоисто-кучевые облака то и дело окутывают самолет. Его кидает то вверх, то вниз, то почему-то на правое крыло. Давно ночью не летал на ветеране авиации У-2. Хотя за моими плечами на нем более 1500 часов налета, в том числе более 450 - ночью, но чувствую себя напряженно. Все внимание сосредоточено на светящихся циферблатах немногочисленных приборов, по которым веду самолет. Нужно удержать расчетный курс, а он отклоняется при каждом броске, особенно когда машину бросает на правое крыло. Но вот и первый контрольный пункт светомаяк южнее военно-морской базы Осиновец, второй светомаяк будет севернее Кобоны, когда пролечу озеро. Знакомые до деталей места, связанные с семимесячным прикрытием Дороги жизни в 1942 году. Все в памяти свежо, особенно успешное отражение массированных ударов по Кобоно-Кореджскому порту и перевалочным базам на берегу 28 и 29 мая.

За эти два дня гвардейцы отразили три налета. Фашисты бросили более 280 самолетов с задачей потопить основные силы Ладожской военной флотилии и транспортные средства Северо-Западного пароходства. В этих трех боях мне удалось лично сбить четыре самолета - три бомбардировщика и истребитель. Из этого периода хочется вспомнить самое заветное, незабываемое: победы, друзей, весь дружный коллектив 3-й эскадрильи, в которой за успешное выполнение боевых заданий получили звание Героя Советского Союза сразу, одним Указом, три летчика: командир, комиссар и заместитель по летной части.

Сильный встречно-боковой ветер снижает путевую скорость до 80 километров в час. До Новой Ладоги, конечного пункта маршрута, лететь еще около часа. Но вот над озером болтанка уменьшилась, пилотировать самолет стало легче. Наступило утро. Все лучше просматриваются огромные льдины, разделенные темными водными полосами различной величины. Озеро в эту весну вскрылось на месяц раньше.

Пролетел второй контрольный пункт - Кобону. Через 40-45 минут приземлюсь в Новой Ладоге. А еще через такое же время, захватив с собой нераспечатанную увесистую посылку, посланную на мое имя семьей колхозника из Казахстана, и чемоданчик с десятидневным запасом сухого пайка, на автостартере или на полуторке подкачу к родному гнезду, где, не подозревая о радостной встрече, воркуют у самовара родители и Сашенька, а дочь Галочка, наверное, спит. Но почему на сердце тяжесть, преследует какое-то обидное чувство? Мысли все время возвращаются к вчерашнему дню...

...30 апреля, закончив ночную боевую работу и подытожив результаты штурмовых ударов, я доложил командиру полка. Одновременно сообщил, что Кожанов получил письмо - нашлась его семья, за судьбу ее он все время тяжело переживал.

- Я считаю целесообразным капитану Кожанову предоставить на несколько дней отпуск. В эскадрилье дела будут идти нормально. Заместитель, капитан Цыганов, человек волевой, опытный, вполне справится с обязанностями комэска, - сказал я в заключение.

Подполковник Борисов посмотрел на меня, встал из-за стола, прошел по комнатке, именуемой кабинетом, до двери и обратно, вздохнул, медленно проговорил:

- Не могу сразу двоих отпускать... - Еще раз прошелся, добавил: Полковник Кондратьев приказал с первого по десятое мая предоставить отпуск тебе. Собирайся, возьми У-2 и ночью сегодня вылетай. Самолет пусть стоит в Новой Ладоге. Если будет нужда, вызову телеграммой через Ладожскую военно-морскую базу. А Кожанова отпущу после твоего возвращения.

От слов Борисова меня бросило в жар, стало как-то не по себе. Ведь четыре часа назад я сам предложил Кожанову написать рапорт о предоставлении отпуска. У него в кармане долгожданное письмо, а в отпуск лечу я - какая нелепость...