Филип Фармер - Небесные киты Измаила

• Название: Небесные киты Измаила
• Автор: Филип Фармер
• Жанр: Научная Фантастика

Третий роман — "Небесные киты Измаила" — стоит несколько особняком. Любовь Филипа Фармера к смелым заимствованиям — не секрет. Весь цикл "Многоярусный мир" выстроен вокруг образов, взятых из поэзии Уильяма Блейка, а "Мир Реки" и вовсе описывает вымышленные приключения вполне реальных исторических лиц. Но в "Небесных китах Измаила" автор идет несколько иной дорогой. Роман представляет собой как бы продолжение знаменитого "Моби Дика", главного героя которого — Измаила — фантазия автора заносит в далекое будущее, в мир вечных землетрясений и высохших морей. В небесах над равниной, бывшей дном Тихого океана, парят небесные киты, и китобои на летающих кораблях пускаются за ними вслед под багровым солнцем и раздувшейся луной…

---

Измаил удержался, чтобы не напомнить ей о провале этой миссии.

Похоже, Нэймали не была особо удручена этим фактом.

И все только потому, что память о гибели судна и экипажа изгладило воспоминание о куда более серьезном несчастье.

За несколько дней до того как с неба на него свалилась «Рахиль», корабль Нэймали встретил другое китобойное судно из их города.

После обмена приветствиями его капитан поднялся к ним на борт. Тот явно хотел сообщить что-то ужасное: он был бледен, глаза покраснели от слез, а голова была вся в пепле, перемешанном с жиром; на груди была ножевая рана, которую он сам себе нанес, а лицо идола-покровителя корабля было закрыто маской.

Нэймали сначала подумала, что умерли ее отец или мать, либо их единственный сын. Но капитан сообщил куда более печальное известие. За несколько часов посреди долгой ночи был разрушен город Заларапамтра и убито большинство его жителей. Все это сотворил Багряный Зверь Жалящей Смерти.

Лишь немногие спаслись на кораблях, и один из них сообщил эту весть на китобоец его капитану. Тот горестно кружил и кружил в небе, пока не отыскал еще один корабль, которому он мог сообщить это известие.

По ее лицу побежали слезы, и она закрыла лицо руками, прежде чем снова смогла продолжить рассказ.

— А кто это — Багряный Зверь? — спросил Измаил.

— К счастью, их очень немного, — ответила она. — Полубог Заларапамтра, основатель нашего города, убил огромного Багряного Зверя — владетеля горы, где стоял и стоит наш город. Он огромный, больше, чем гигантские, но безвредные животные, сквозь которых мы и наши корабли прорывались, когда падали. За ним тянутся многие тысячи тонких щупалец, обжигающих людей до смерти. А еще он роняет яйца, которые разрываются с громким шумом, разрушая все кругом.

При этих словах Измаил приподнял брови.

— Мне очень жаль, — сказал он, — что ты лишилась семьи и своего народа в столь короткий срок и при таких обстоятельствах. Скажи, мы идем на север потому, что там находится Заларапамтра и ты надеешься найти там тех, кто остался жив, и начать восстановление города?

— Сначала надо посмотреть своими глазами, что там случилось, — ответила она. — Может быть, все не так плохо, как описал капитан. В конце концов, во время событий его не было в городе. То, что все убиты и город полностью разрушен, — только его предположение. Как бы то ни было, вернутся другие китобойцы, — в основном на них придут мужчины, но на каждом будет и по моей сестре. Мы можем поклониться нашему верховному богу, пообещать ему, что в будущем станем лучше его слушаться, чтобы он снова не позволил случиться такому несчастью. Выберем нового Великого Адмирала, а мы, девы Зумашмарты, выйдем замуж и родим для города детей.

— Значит, твой корабль спешил назад в Заларапамтру, когда мой, словно деревянная звезда, упал с небес и разбил твое судно? — спросил Измаил. — И как только ты перенесла столько потрясений? Так можно и сойти с ума.

Некоторое время он размышлял об истории, которую она рассказала, испытывая к Нэймали самую искреннюю жалость.

Она узнала, что осталась последней в своей семье и, может быть, еще до того как ей успели это рассказать, из ее народа тоже никого не осталось.

— Этот кахамвуду, — он использовал слово, в переводе означавшее "Багряный Зверь Жалящей Смерти", — этот кахамвуду, наверное, и правда громадный. И щупальца у него тоже, должно быть, очень длинные, если могут проникнуть в каждое помещение города, — ты ведь сказала, что он высечен из камня и уходит глубоко в недра горы. И уж наверняка были такие, кто избегнул жалящей смерти.

— Может, и так, — ответила она, — но я тебе не все рассказала о кахамвуду, — думала, ты знаешь. И ошиблась — ты ведь даже не из нашего мира, если только не врешь.

— Это правда, — сказал Измаил, улыбаясь. Он не винил ее за недоверчивость. Если бы, плавая под командой Ахава, он встретил молодую женщину и та заявила бы, что явилась из прошлого, разве он поверил бы ей?

— Как рассказывают жрецы и наши бабушки, кахамвуду часто сопровождают звери поменьше. Они бывают разными и путешествуют на спине большого зверя. Когда большой когонибудь убьет, маленькие иногда урывают куски от добычи, хотя и не осмеливаются брать слишком много. Большого зверя эти спутники-приживальщики не беспокоят, разве что когда он слишком голоден или если они становятся уж очень назойливыми. Так что, сам понимаешь, эти мелкие твари могли обследовать городские помещения и убить тех, кого не достал большой.

Они лежали рядом на двух листьях, а над ними нависал плотный полог переплетенных стеблей и листьев. Даже после того как село огромное красное солнце, словно монета укатилась в темную щель, она была сильно озабочена тем, чтобы над ними был толстый покров растительности. Особенно осмотрительна она была, когда они искали место для сна. Измаил спросил, почему она так осторожна. Она ответила ему, что здесь есть кого опасаться. После того как Нэймали рассказала о некоторых из возможных неприятностей и при мысли о том, что он заснет или даже задремлет, Измаил стал беспокоиться.

Этой ночью они спали второй раз. Внезапно он проснулся, почувствовав тупую боль в шее. Измаил сразу понял, что это лиана своим трубкообразным горлом вошла ему в яремную вену. Нэймали рассказывала ему, что растения впадают ночью в полуспячку, но некоторые все-таки просыпаются настолько, чтобы найти себе жертву — точь-в-точь как человек, захотев пить, полусонный, может доковылять до ванной, чтобы попить воды. Нэймали посоветовала ему не сопротивляться, если такое произойдет. Лучше потерять немного крови, чем вырваться из зубов растения, тем самым окончательно его разбудив.

Измаил спросил, почему нельзя отказать растению в питье.

Она ответила, что с растительностью на земле лучше дружить.

Что произойдет, если этого не делать, она толком не объяснила. Все, что ей было известно, — это то, что ее учили, что надо было всегда соблюдать установленные обычаи. Нападения лиан действительно можно избежать, если не пить их парализующий сок, но лучше было им не противиться.

Измаил представил себе джунгли без конца и края, сквозь которые им предстоит идти многие мили до города Заларапамтра на горе, и решил не сопротивляться. Он лежал с закрытыми глазами и старался представить, куда течет его кровь. Красная жидкость просачивается сквозь крошечные сосуды лианы в мякоть главного ствола. А потом…

Он вздрогнул от того, что услышал доносившийся сверху очень слабый свистящий звук. Верхушки растений отчего-то согнулись, а заросли почему-то заколыхались. Шорох, который он сейчас слышал, был не похож на непрерывный шелест листьев от подрагивания земли. Этот шорох был сильнее, продолжался дольше, и, несомненно, его причиной было чье-то огромное тело.

Он сумел медленно повернуться на бок, дотянуться до листа (он же гамак) Нэймали и качнуть его. Лиана, следуя за его движением, вытянулась и продолжала сосать его кровь.

Нэймали сразу проснулась и села, ничего не спросив. Сквозь полог леса то тут, то там падал лунный свет, и он мог видеть лишь неясные очертания ее тела, тогда как она видела его руку в луче света совершенно ясно. Очень медленно она перекатилась к краю листа и прошептала:

— Что случилось?

— Не знаю, — ответил он. — Вон там. Что-то большое. — Он показал рукой косо вверх.

Шорох усилился, и тогда, напрягая глаза, он увидел нечто похожее на змею, скользившее в озере лунного света примерно в сорока футах от них. Нэймали тоже увидела, вздохнула и тихо сказала:

— Это шивараду!

Темно-серое щупальце толщиной в дюйм двигалось на ощупь, словно вслепую. Однако оно приближалось, чувствуя исходящее от них тепло. Шивараду был слеп, как большинство ночных хищников, но глаза ему заменяла способность воспринимать тепловое излучение, к тому же он обладал особой способностью устанавливать местонахождение жертвы по звуку.

Измаил оторвал зубы лианы от своей вены, надеясь, что такое насильственное изгнание не вызовет обильного кровотечения. Он перевернулся и скатился с листа вниз; Нэймали в это время сделала то же самое. До земли было несколько футов, поэтому некоторого шума избежать не удалось. Через секунду он услышал свист рассекаемого воздуха, и что-то прошло сквозь лист возле его плеча.

Нэймали издала сдавленный крик, и оба упали плашмя на землю, лицами вниз. Свист раздавался шесть или семь раз, чтото с глухим стуком ударялось о твердую кору стволов.

Сразу после этого оба они встали на четвереньки и торопливо поползли к поваленному растению диаметром два фута.

Они перелезли его и спрятались сзади как раз вовремя, чтобы избежать еще трех попаданий.

Измаил стал шарить рукой поверх ствола: он ощупывал его, пока не нашел маленькую штуковину, похожую на стрелу, воткнувшуюся в псевдодерево. Это было костяное копьецо с длинным, как игла, кончиком, около двух дюймов в длину и одну шестнадцатую дюйма в толщину, с четырьмя выростами на другом конце, похожими на перья. Проверять, насколько острым был кончик, он не стал, поскольку Нэймали предупредила его, что он отравлен.