Маша Царева - Жизнь на каблуках

• Название: Жизнь на каблуках
• Автор: Маша Царева
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-40864-1

Москва ошибок не прощает. Главная героиня романа «Жизнь на каблуках» приехала в город в драной шубе и с пятьюдесятью долларами в кармане. Получила работу в танцевальном коллективе и ввязалась в многолетний болезненный роман с женатым мужчиной. Единственное, в чем не может разобраться Варя, – делают ли все эти обстоятельства ее счастливой или в мечтах о самостоятельной жизни в Москве ей все-таки виделось нечто большее?

---

– Я танцовщица, – весело отрекомендовалась я новой соседке.

– Думаю, я надолго не задержусь в этой квартире, – протянула она, – у меня намечается несколько выгодных контрактов. Надеюсь после Нового года уехать в Париж.

Когда она впервые это сказала, я ей, признаюсь, немного позавидовала. Откуда мне тогда было знать, что похожая на узника Освенцима Зинка собирается в Париж каждый Новый год – и пока ни разу в столице европейской моды не побывала.

Но тогда мне, наивной, она казалась почти звездой. Ее жизнь была так не похожа на мою. Хотя Зинка тоже в свое время приехала в Москву издалека. Восемь лет назад она выиграла провинциальный конкурс красоты, подписала контракт с модельным агентством и приехала покорять столицу. Пока Москва осталась вершиной непокоренной, но Зина с упорством альпиниста продолжала невозмутимо карабкаться вверх.

Моя соседка отчаянно хотела прослыть особой светской. Она постоянно моталась на какие-то вечеринки, она непринужденно упоминала названия самых модных закрытых клубов, она жонглировала именами звезд в уменьшительно-ласкательной интерпретации («Вот мы давеча с Андрюшей Макаревичем…» или «Ужас, в гостях у Славки Зайцева так напилась»). И я верила, что моя соседка и в самом деле знакома с вышеупомянутыми персонами.

Жили мы с Зинкой в однокомнатной норке на 16-й Парковой улице. Я спала на продавленном, скрипящем диване, Зинаида ютилась на раскладушке, которая была ей мала, – наверное, создатели этой разновидности мебели и не подозревали, что на раскладушке когда-нибудь будет спать высоченная без пяти минут топ-модель.

Зинка была жуткой неряхой. Не представляете, как это меня раздражало. Строгая тетка приучила меня к порядку – она отчитывала меня даже за оставленный в раковине стакан. Зина же вообще, кажется, не подозревала, что посуду необходимо хотя бы иногда мыть. Она разгуливала по квартире в уличных туфлях. Сток в раковине был забит ее крашенными в гламурно-белый цвет волосами (от краски волосы у Зинки совсем испортились и выпадали пучками). Раздеваясь, она бросала одежду прямо на пол. Сколько раз, проснувшись, я с отвращением наблюдала такую картину: Зинаида ползает по полу в поисках колготок. Вытащив из кучи несвежего тряпья очередные, она подозрительно обнюхивает капроновые пятки, пытаясь таким способом определить степень заношенности колготок. Сколько раз я пыталась ее воспитывать – все без толку. Нет, она не пыталась специально меня разозлить. Она искренне недоумевала, почему я возмущаюсь. «Оставила на кухонном столе грязные трусы? Подумаешь, я же выпила много, лень было стирать. Да ладно тебе, Варька, не дуйся, не будь занудой!»

Зинаида вела богемный образ жизни – спала до полудня и тусовалась ночи напролет. Работала она далеко не каждый день. Иногда, правда, вскакивала с утра пораньше, чтобы отправиться на очередной кастинг. Но вообще-то моя соседка в модельном мире особенным успехом не пользовалась. В основном ее ангажировали для показа одежды в ночных клубах – работа необременительная, но малооплачиваемая и непрестижная.

Я казалась Зинке рабочей лошадкой.

Не прошло и двух недель, как я осознала смысл Алисиных слов о том, что в Москве ничего не дается задаром. Вилли Федоркин познакомил меня со своим продюсером Олегом Токаревым. Меня приняли в группу и положили оклад двести долларов. Сначала я обрадовалась, деньги казались огромными. Однако первая же вылазка в московские магазины несколько охладила мой пионерский пыл. Я с грустью поняла, что превратиться в светскую модницу в ближайшее время у меня не получится. Да и времени модничать у меня не было. У Вилли Федоркина был жесткий график репетиций, к которому я долго не могла привыкнуть. Каждое утро в десять часов я должна была являться в специально арендованный танцкласс, где со мной и Вилли занимался хореограф. Через два месяца меня впервые выпустили на сцену. Произошло это в задрипанном окраинном клубе, где Вилли Федоркин пел в сборном концерте.

А потом в нашей группе появилась еще одна танцовщица – Наталья, о которой я вам в подробностях расскажу немного позже. Она была особой настолько колоритной, что вполне заслуживает отдельной главы.

Итак, моя жизнь наконец устаканилась. Я осела в Москве, у меня были работа и квартира, постепенно я обзаводилась новыми вещами и новыми привычками. Я перестала бояться метро. У меня появились друзья. Иногда меня даже приглашали на какие-то светские мероприятия. Почти каждый месяц я почтовым переводом посылала тетке деньги. Она ни разу не выразила желания навестить заброшенную родственницу. Да и мне совсем не хотелось возвращаться домой. На праздники мы обменивались красочными открытками с ничего не значащими пожеланиями – тем наше общение и ограничивалось.

Вилли Федоркин не обманул – мы действительно поехали на гастроли по Европе. Не знаю, насколько его песни могли заинтересовать эмигрантов. Я же еще ничего не рассказала о репертуаре Федоркина, который был весьма специфическим. Чего стоят только названия композиций – «Первый аборт», «Твой двойной оргазм», «Целлюлит». Я искренне не понимала, кому может быть интересен этот псевдоюмор ниже пояса, но у Вилли время от времени даже объявлялись какие-то поклонники. Правда, он пока и близко не подошел к желанному статусу звезды.

А на европейских гастролях я познакомилась с мужчиной, который испортил всю мою дальнейшую жизнь. Но и об этом немного позже.

Прошло два года. Вот что представляет собой моя жизнь в данный момент. Я по-прежнему танцую в группе Вилли Федоркина – он так и не стал звездой, но все еще надеется на это. И по-прежнему живу в квартирке на 16-й Парковой улице с манекенщицей Зинкой, которая так ни разу и не побывала в Париже.

О нашем коллективе стоит рассказать отдельно. Разумеется, главной персоной в нем является Вилли Федоркин, все остальные относятся к его немногочисленной свите. Вилли – жеманный блондин лет тридцати, самая большая жизненная трагедия которого – ранняя лысина да маникюрша-идиотка, случайно порезавшая ему палец. Он любит томно рассуждать о новой прическе певицы Мадонны и моде на пирсинг пупка. Я отношусь к Вилли немного снисходительно, несмотря на то что именно ему я обязана своей неплохо сложившейся жизнью.

Вилли любит привлекать к себе внимание немыслимыми нарядами (видимо, потому, что больше ему выделиться нечем). Оранжевые штаны с блестками, прозрачные рубашки, блестящие лакированные ремни с пряжками в виде готовых к поцелую губ, какие-то немыслимые разноцветные кардиганы. За глаза мы называем Федоркина «Пидоркин». Надеюсь, не надо объяснять почему.

На самом деле Вилли такая же наемная рабочая сила, как и я. Заправляет карьерой Пидоркина продюсер Олег Токарев, невысокий брюнет с загорелым подвижным лицом, чем-то смахивающий на Адриано Челентано. Цепкий, талантливый бизнесмен, он мог бы, наверное, добиться фантастических высот, если бы в свое время прочно не подсел на кокаин. Я не сразу догадалась о том, что мой работодатель – наркоман. Сначала Олег показался мне просто необыкновенно веселым и жизнерадостным человеком. Меня он приветствовал словами: «Какая красавица! О, как хорошо, что ты нашел эту девушку, Вилли!! Это же самая лучшая девушка на свете!!!» Я даже немного смутилась от такой искренней демонстрации дружелюбного отношения. Каково же было мое удивление, когда на следующий день Олег едва поздоровался со мной, а на мой невинный вопрос: «Как дела?» – рявкнул в ответ: «Ты что, не видишь, что я занят, мать твою?!» И только потом Вилли объяснил, что эмоциональное состояние Олега Токарева напрямую зависит от наличия денег на «кокс». Есть наркотик – он весел и игрив, как щенок лабрадора. Нет наркотика – у него черная депрессия.

Наверное, именно стойкая зависимость от «веселящего порошка» и вселила в продюсера непоколебимую веру в большое будущее творческой единицы под названием «Вилли Федоркин». Лично на мой взгляд, «песнопения» спасшего меня Вилли озадачили бы даже склонных к анархизму подростков. Уж слишком физиологичны его тексты. Но Токареву нравится, вот и находит он спонсоров на очередной федоркинский клип.

Кордебалет – это я и еще Наташка, которую приняли в группу на вакансию моей полной противоположности. Я брюнетка, а она – ожившая блондинистая Барби, обладающая слишком кукольно-выверенной внешностью, чтобы считаться настоящей красавицей. Наташке недавно исполнилось пятнадцать лет, и я кажусь ей старухой. Несмотря на демонстративно грубоватую манеру поведения, Натка мне импонирует. Выглядит она моей ровесницей. У нее было больше мужчин, чем у меня. Она любит шокировать окружающих своей сексуальной раскрепощенностью. Курит, как боцман. И мало кто догадывается, что наша Натка еще учится в школе. Разумеется, в экстернате, потому что с нашим безумным графиком едва ли можно стать отличницей.

Она едва ли отличит тангенс от котангенса. Зато Наташка умеет: филигранно сворачивать косячки (одно по-обезьяньи ловкое движение ухоженных пальчиков – и кусочек папиросной бумаги и горстка сушеной конопли превращаются в тугой joint); проникнуть в модный ночной клуб, с гордым видом минуя фейсконтроль; выдавать сумку из кожзаменителя за эксклюзивную продукцию от «Луи Виттон»; копировать «лунную походку» Майкла Джексона; «развести» заинтересовавшегося ее юными прелестями мужчину на покупку куртки из стриженой норки, а потом вытаращить на него голубые глаза и возмущенно заявить: «Подняться ко мне на кофе?! Да за кого вы меня принимаете? Я девушка приличная и не принимаю у себя ночных гостей… И вообще, мне пятнадцать лет, могу паспорт показать!»; не влюбляться в мужчин, с которыми спит.