Дмитрий Верхотуров - Покорение Сибири: Мифы и реальность

• Название: Покорение Сибири: Мифы и реальность
• Автор: Дмитрий Верхотуров
• Жанр: История
• ISBN: 5-224-05138-Х

Еще одна книга, разоблачающая базовые мифы россиянской «патриотической» пропаганды.

Книга посвящена недостаточно широко освещенной странице российской истории — покорению Сибири Московским государством, начавшемуся в XV веке. Историческая наука традиционно рассматривала эти события как «мирную крестьянскую колонизацию диких, почти незаселенных земель», а фигуру казацкого атамана Ермака Тимофеевича — как героя русского народа и первопроходца, ведомого чувством долга к своему государю и отечеству. Но так ли все было на самом деле?

Подтверждая свою точку зрения многочисленными любопытными и вполне убедительными историческими фактами, автор заявляет, что до вторжения русских в Сибири уже существовала вполне развитая цивилизация, для которой последствия вторжения московитов были неоднозначны, а порой и губительны. Особый интерес у читателя вызовут яркие портреты коренного населения Сибири и живые описания их быта. Несомненную ценность книги составляют также простота и доступность изложения.

---

При Петре Алексеевиче и в более поздние времена все нерусское и не православное истреблялось по другим мотивам: как коренным образом противоречащее идеям просвещенной Европы и единственно верному и справедливому устройству общества. Русские отступали только тогда, когда или коренное население сильно уж превосходило русских по численности, или же оно оказывало активное вооруженное сопротивление.

Скажут: «а как же научные подвиги исследователей Сибири и землепроходцев?». В том-то все и дело, что мы слишком привыкли считать, что только европейская наука сохранила для нас культурное наследие азиатских народов. Ныне покойный палестинский ученый, доктор Эдвард Сайд в своей книге «Ориентализм» показал, как востоковедение помогало закреплению господства европейцев над неевропейскими народами, как оно, вычленяя и сохраняя отдельные элементы культуры изучаемых народов, помогало уничтожению условий воспроизводства и, главное, развития этой культуры. Книга д-ра Сайда получила высокую оценку. Госпожа Мадлен Олбрайт назвала ее более опасной, чем все террористы мира, вместе взятые.

Точно так же дело обстоит и на сибирском примере. Многие ученые действительно были честными людьми, преданными науке (в том смысле, в каком ее понимали). Они действительно собирали ценные материалы и коллекции. Но вместе с тем уничтожались условия существования и развития нерусских народов Сибири. Скажут, правильно, ибо русский быт более правильный и развитый. Но исчезал язык нерусских народов, а вместе с ним — и их предания, легенды, мифы. Вместе с языком исчезала сама возможность понять внутренний мир и культуру. Не зная языка, нельзя понять эти легенды и сказки, пришедшие из глубины времен, нельзя проникнуть в тайны смысла образов и понятий. Ныне одно из самых бесплодных направлений в этнологии — это изучение мифов и легенд, потому что в большинстве случаев исследователи никаким языком, кроме родного русского не владеют.

Итак, завоеватели пришли, навязали свою веру, язык и культуру, истребили по мере сил и возможности культурное наследие завоеванных. Это все понятно. Но действие Большого Московского мифа гораздо шире и глубже, чем просто насаждение русской культуры среди нерусских народов. Если так можно сказать, это только первый этап. Второй этап состоит в том, чтобы в максимальной степени убедить уже русских в том, что так было всегда, от начала времен.

Большой Московский Миф направлен в самую первую очередь на русских. Покоренные народы, лишенные своей культуры и языка, лишенные самостоятельного голоса в рамках русского общества, не представляют большой опасности. Главная опасность состоит в том, что часть русских может узнать о существовании дорусской истории и культуры завоеванных земель, начнет интересоваться, искать, изучать, учить языки покоренных народов и так далее. То есть, вроде бы становиться уже и не совсем русскими. Если этот процесс пустить на самотек, то вскоре окажется, что чужая культура оказывает влияние на русскую. А это уже чревато общественными и политическими сдвигами, крайне опасными для любой империи.[6]

То время, когда Большой Московский Миф работал на насаждение русской культуры и православия среди завоеванных народов, давно прошло. Мы сейчас имеем дело с другим его воздействием. Историческая мифология, ведущая свое происхождение от идеи Москвы-«Третьего Рима», старается нас убедить, что на всей территории России, от Прибалтики до Тихого океана, никто и никогда не жил, кроме русских. Здесь, если верить мифам, никогда не было цивилизации, а археологические находки — это остатки жизни диких племен, никому не интересных, и в анналы не занесенных.

Как сфальсифицировать историю?

Каким же образом историческая мифология насаждает неверное представление об истории? Первое, что может прийти в голову, — историки лгут. Это самая популярная и самая неправильная точка зрения. Историки как раз не лгут, за вычетом отдельных случаев. Профессия у них такая — писать правду и только правду с опорой на источники.

Если можно писать только правду, да еще с опорой на документы, то как же составить миф, отличный от истинного положения дел, как небо от земли? Это можно сделать достаточно просто. Давно известно, что из любой правды легко сделать неправду, при этом от нее не отступая ни на шаг. Для этого просто достаточно говорить правду, правду и только правду, но далеко не всю правду.

Итак, прием простой: нужно из достоверной информации сделать выборку. И эта выборка, проведенная с заранее поставленными целями, станет сбивающей с толку. Все сведения, изложенные в истории Сибири, верные. Все они имели место быть. Но при этом история Сибири в целом, составленная историками (кто именно отличился на этом поприще, мы разберем впоследствии), — лживая.

Но и этого еще недостаточно. Во всякой неполной выборке быстро станут заметными пробелы и лакуны, тем более, что историки не дремлют и продолжают искать в библиотеках и архивах новые материалы и факты. Прием неполной выборки хорош, но работает не всегда и не для всех. Сколько-нибудь опытного и обученного историка сбить с толку таким способом нельзя. Но крайне необходимо в целях процветания и укрепления мифа. Нужно добиться, чтобы сам историк стал производителем и распространителем мифов, и тогда их уже ничем нельзя будет перебороть. Тогда уже само сообщество историков будет бороться против ниспровергателей мифов.

Как же этого достичь? Есть прием. Надо разделить единое пространство сведений об истории на части и воздвигнуть между ними как можно более толстые и высокие перегородки. Историю надо отделить от археологии, чтобы историк не мог проверять свои выводы археологическими находками, а археолог — руководствоваться в поисках историческими сведениями.

Еще в 30-х годах в советской исторической науке прошла дискуссия о том, является ли археология частью истории. С тех пор споры и не стихают, хотя повелось считать археологию обособленной вспомогательной исторической дисциплиной, вроде как к самой истории имеющей весьма косвенное отношение. Прошло такое мнение не без помощи правительства, создавшего Институт Археологии АН СССР (теперь РАН), которому торжественно было вручено право разрешать и запрещать раскопки, и, соответственно, определять, кто археолог, а кто нет.

Необходимо также и саму историю разделить на части, которые также торжественно назвали «специальностями». Историков по Руси выделить в одно сообщество, историков по Западной Европе — в другое, историков еще чего-то там — в третье, четвертое и какое еще нужно сообщество. Каждому сообществу дать свой журнал. И пусть все варятся в собственном соку, не общаясь друг с другом, не обмениваясь информацией. Все публикации, конференции, встречи — только для своих по сообществу. А то не уследишь, как крамольные мысли расползутся среди историков.

И получилось в итоге, что каждый историк всю жизнь работает на узком пространстве документов и источников, ограниченном высокими и толстыми перегородками, возведенными в интересах развития и укрепления исторической мифологии. Историк, если это не бунтарь и не отщепенец, ничего не видит, кроме небольшой камеры в рамках своей «специальности». Добыть информацию из области другой «специализации» он не может, потому что его этому не учили, а постоянного общения со специалистами в этой области у него нет в силу «цеховой» организации исторической науки.

Чтобы отдельные настырные товарищи не перелезли эти перегородки, сверху на всех нужно опустить плиту «официальной» версии истории. Эта версия истории делается так. Из особо отличившихся обитателей камер-«специальностей» отбираются особо преданные товарищи, которым поручается под контролем государственных или партийных политруков «обобщить» данные и «сделать весомый вклад» в историческую науку.

Им даются нужные политические установки, как нужно провести это обобщение, хотя, впрочем, избранные товарищи и сами отлично понимают, что нужно сделать. Представитель отдельной камеры-«специальности» в государственной иерархии получает необходимые звания, полномочия и ресурсы, и осуществляет контроль над своей областью. Чтобы в ней все знали «свое место», а отдельные смутьяны вовремя получали отпор и всеобщее осуждение.

В царские и советские времена, когда такая система работала лучше всего, время от времени проводились показательные расправы над инакомыслящими для предупреждения появления у историков крамольных мыслей.

В силу подобной организации исторической науки и ее внутренней иерархии официальная версия истории — это чаще всего не то, что одобрено государством, хотя и такое встречается. Официальная версия — это то, что пишет официально и общепризнанный (попробовали бы, не признали!) глава школы, направления, а то и всей исторической науки в целом. Все, что выходит из его священных уст и из-под его священной руки — истина, какую бы чушь он при этом не нес.