Альфред Бестер - Голем 100

• Название: Голем 100
• Автор: Альфред Бестер
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-235-5

---

— Наймите рабочих, я оплачу.

— Нет, ЧК, мои девочки безобразничали не мень­ше ваших.

— Мои девочки? Да, мои девочки. Но я командую моими девочками и оплачиваю все счета. Найдите рабо­чих.

— Да, ЧК.

— Где Пи-девка?

— Я здесь, ЧК.

— Сколько тебе лет?

— Семнадцать, госпожа.

— Достаточно, чтобы работать со мной. Я прини­маю тебя на службу — ты будешь моей горничной.

— О благодарю, ЧК, госпожа-хозяйка.

— И ты будешь ходить в вечернюю школу. Я все устрою. Не потерплю неграмотную прислугу.

— О нет, ЧК-хозяйка. Да, ЧК-хозяйка.

— Если кто-нибудь из девочек хочет какие-то ве­щи из квартиры Реджины, я разрешаю взять. Берите, что хотите, только никаких ссор.

— Да, ЧК.

— И у Нелли.

— Все сгорело.

— А у Енты?

— Все перешло к ее ребе.

— У Сары?

— Я беру ее себе, ЧК.

— Ты Нора, ее костюмерша?

— Да, ЧК.

— Бери и распоряжайся на здоровье, Нора. Но ты сможешь позволить себе квартиру Сары?

— Благодарю, ЧК. Сказать по правде, еще не заню.

— Если не сможешь, обращайся ко мне. — Гретхен обвела взглядом свой рой. — Все обращаются ко мне — что бы это ни было. Понятно?

Они радостно зашуршали.

— Только ко мне. Ясно?

Шорох местами стал нерадостным.

— Успокойтесь все. Я подробно объясню в нашу первую сходку сегодня. Двадцать ровно.

— Двадцать? — озадачилась Мери Наобум. — Раз­ве нас двадцать?

Угадай прервала ее подсчет по головам.

— Ну хоть немножко ты будешь соображать? ЧК имеет в виду двадцать часов.

— Это восемь вечера, — пояснила Откатай.

— Да? Мы собираемся в восемь? Где? Здесь?

— Нет, — сказала Гретхен. — Мы все грязные до отвращения. Нужно помыться, освежиться и пере­одеться. В Сауне.

* * *

В Сауне можно побывать в зонах холодного, уме­ренного и жаркого земного климата; там же можно по­пробовать климат Луны, Марса и Венеры вместе с по­длинным звуковым сопровождением: шумом ветра, снегопада, града, дождя, грозы, криками птиц, стреко-

том насекомых, рыком зверей. Можно услышать и чу­жую невразумительную речь внеземной растительно­сти: шепоты, стоны, щебетание и стуки во время прора­стания, роста, размножения и гибели.

Вода в банях, разумеется, чудовищно дорогая, хотя и подвергается постоянной очистке с рециркуляцией. Духи, мыла и благовонные масла довольно дешевы, но без воды — что в них толку. За ошеломляющую цену (которую Гретхен и выложила) можно уединиться в Са­уне со своими гостями.

Пока весь рой поочередно переходил из жары в тепло и потом в холод, окунался в ванны и мылся под душем, пользовался мылом, маслами и массажем, грел­ся, расслаблялся и нежился, Гретхен занялась ублаже­нием своих подданных.

— Я расскажу вам правдивую историю, — начала она. — Кое-кто узнает в ней себя. Остальные могут лишь догадываться. Нет-нет, Лидия, никаких фанфар, милая. Не прерывай меня. Никто мне не мешайте.

Жили-были дамы, которые каждую неделю собира­лись своей компанией, чтобы пообщаться и порадовать себя вкусной едой, дружеской болтовней, играми и за­бавами. Они все были милыми, славными, прелестными созданиями, которые никому не желали зла. Но они послужили источником огромного зла, потому что за­были, что все они — женщины, а между женщиной и дамой есть огромная разница.

Одной из придуманных ими забав был колдовской обряд, чтобы вызвать Дьявола. Никто из них не верил в Сатану или ад — не больше, чем в Бога и небеса. У нас сейчас двадцать второй век в конце-то концов, и дамы были вполне современными и цивилизованными; но все же они оставались женщинами.

Между дамой и женщиной такая же разница как между резной слоновой костью и бивнем слона. Нет, не смейтесь, я вовсе не сравниваю нас со слонами. Мы — резная слоновая кость; мы утонченные, прекрасные, нас породили века совершенствования мастерства — не забудьте это слово — мастерства по созданию замысла, формованию и филигранной обработке грубого природ­ного бивня в произведение искусства, которое порадует мужчин. Мужское мастерство потребовалось для того,

чтобы мы превратились в дам на радость мужчинам. И мы уже позабыли об исходном бивне: о том боевом, добывающем пищу грозном оружии, каким является женщина. Говорят, что под каждой шуткой таится исти­на. Внутри каждой безделушки из резной кости скрыто смертельное оружие.

Почему женщины всегда позволяли мужчинам рас­поряжаться собой и формировать из себя дам? Да пото­му, что нам мужчины необходимы не меньше, чем мы необходимы им. Однако, если нас вынудили принимать мужчин такими, как они есть, то они боятся нас ^аких, как мы есть на самом деле; так наша нужда в них стано­вится для нас западней, навязывает нам роль безопас­ных игрушек из резной кости — безопасных для муж­чин, я хочу сказать. Но несмотря ни на что, мы таим в себе угрозу.

Ну так вот — с этой дамской компанией стали тво­риться странные вещи. Первобытная угроза, глубоко спрятанная и позабытая внутри каждой из них, умно­жилась и породила единое целое — страшно опасное псевдосущество, олицетворенную в любом облике пер­вобытную похоть, удесятеренного и еще раз удесяте­ренного зверя-самца, Голема100. Я не стану описывать те ужасы, что принесло Гили появление Голема100. Все это теперь в прошлом. Зверь пропал в другом мирозда­нии.

Это никогда не должно больше случиться. Это больше не случится ни со мной, ни с моими девочками. Желайте мужчин. Принимайте мужчин. Используйте мужчин. Да, да и да! Но никогда не позволяйте мужчине использовать вас. Они возжелают женщин? Очень хо­рошо! Но больше никогда не поддавайтесь их мастерст­ву по обработке бивня в безопасную резную кость. По­тому я и сказала: любите мужчин, да, но не более того.

Любите их, наслаждайтесь ими, берите от них то, что они могут дать, но никогда не испытывайте в них потребность. К чему? У нас есть мы сами. Уже не дамы — мы женщины. Мы — дом; они — всего лишь жильцы. Они будут приходить и уходить, но мы остаемся. Сле­дующий раз наши Двадцать будут здесь же, в этой Сау­не, в тот же день через неделю. Я договорюсь. А пока оставайтесь здесь и наслаждайтесь свободой. Пи-девка,

за мной. Надо разобраться с одним химиком-шовини- стом, который злоупотребил моей привычкой быть да­мой.

* * *

(Выход из Бань со стороны Сохо. Гретхен и Пи выходят в Гиль. Они начисто распарены и отмыты, им сделан массаж. На них свежие комбинезоны. Обе они без косметики, но Грет­хен осыпала радужными блестками свою пышную прическу «афро». Пи заплела белесые волосы в две косички и перевязала их белыми шелковыми бантами. Они замирают на минуту под вывесками, которые по стенам домов и на тротуаре переливаются, уговаривают и призывают прохожих.)

ВЫВЕСКИ

ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ! ЖИВИ!

ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЛЮБИ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ! ЕШЬ!

ТРОТУАР

— Не захочешь ли, крошка, чтобы тебя затрахали вусмерть? Иди за мной! Иди за мной! Иди за мной на место секступления!

(Двое пьяных, хихикая и пошатываясь, бредут вдоль бесконеч­ного светящегося члена, указывающего им дорогу за угол.)

— Й ПЬЯНЫЙ

(На жаргоне Гили, заплетающимся языком)

— Эй мужик хватать и тикать парень трах-перетрах мужик так вот эдак и вот так во все дырки так что ли?

2- Й П Ь Я Н Ы Й (Подражая аристократическому выговору)

— Ах друг мой не разберу что вы говорите.

ГРЕТХЕН (Показывает)

— Нам сюда, Пи-девка.

ПИ

— Куда это, госпожа-хозяйка?

ГРЕТХЕН

— В западные верхние кварталы — к пентхаузу Блэза Шимы. Придется пройтись. Шевелись, девочка.

(Две женщины идут своим путем по улицам Гили. Когда они огибают набережную Гудзона, на растрескавшийся пореб­рик высачиваются грязевые чудища, порожденные радиоак­тивным загрязнением вод Нью-Йоркской гавани — подвиж­ная плесневая слизь в поисках гнили для пропитания.)

ЧУДИЩА

— Сссс! фффф! Сррр! Зззз!

(В Доме Секступления у мамаши Меркин на окне верхнего этажа стоят три шлюхи; у каждой в левой руке горит фал­лическая свеча, а правыми они готовят себя к ночным увесе­лениям. Одеты и причесаны они в подражание нынешним зна­менитостям.) (

ПИ

— Ой, госпожа Нунн-хозяйка, поглядите! Это Гре­та Грабье?

ГРЕТХЕН

— Нет.

ПИ

— А это Ждана Хонда?

ГРЕТХЕН

— Нет.

ПИ

— А это Хулия Собетс?

ГРЕТХЕН

— Да нет же. Это все дешевки пятидесятого разбора.

(Потаскухи распахивают окно и запевают на радость пуб­лике Гили свою рекламную песенку.)

ШЛЮХИ

Мамаша наказала мне Заняться трахом при луне. Сможешь, если повезет, Ублажить себе перед. И задок. И задок. А пусть оплатит мудачок.

(Уличный Тошномат на углу вдруг озаряется пронзительны­ми огнями.)

ПИ

— Ой, пожалуйста, госпожа-хозяйка. Я уж сама не своя от этой новенькой штуки Плюньки. Можно, госпо­жа? Можно?