Гарри Тертлдав - Череп грифона

• Название: Череп грифона
• Автор: Гарри Тертлдав
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31676-2

309 г. до н. э. Остров Родос, одна из торговых столиц античного мира, оказывается в центре схватки между полководцами, унаследовавшими империю Александра Македонского.

Однако, несмотря на вооруженный конфликт, лавируя между военными флотами враждующих сторон, плывут суда торговцев в надежде на прибыль. И купец Менедем вновь отправляется в путь с экзотическими товарами на борту. У него есть даже череп грифона — мифического животного, охраняющего сокровища на конце света.

---

— Радуйся, господин, — ответил Менедем.

— Радуйся, — добавил Соклей.

Сев и потянувшись за хлебом, он уголком глаза рассматривал правителя Египта. Птолемею было под шестьдесят, но он был силен и энергичен для своих лет. Волосы его поседели, но ничуть не поредели; довольно длинные локоны прикрывали уши. Лицо его было притягательно-некрасивым, с крупным носом и выступающим подбородком, с большими мясистыми губами и темными настороженными глазами под кустистыми бровями.

С точки зрения Соклея он смахивал скорее на крестьянина, чем на генерала.

Раб налил родосцам вина.

— Оно не очень крепкое, боюсь, — извиняющимся тоном проговорил Птолемей. — Не люблю напиваться с утра пораньше.

Менедем имел репутацию гуляки и любил крепкое вино. Но когда Соклей пригубил вино, он понял, что Птолемей не разделяет вкусов его двоюродного брата: вино было разбавлено водой в соотношении один к трем или к четырем — и в самом деле слабая смесь. И все же то было хорошее вино, и Соклей так и сказал.

— Благодарю за любезность. — Улыбка Птолемея тоже была притягательно-уродлива, потому что демонстрировала два сломанных зуба.

«Он далеко не юноша, — подумал Соклей. — Этот человек с боями прошел через Персию и добрался до Индии вместе с Александром Великим».

Множество шрамов, старых, белых, неровных, пересекали руки Птолемея.

Хлеб оказался таким же хорошим, как и вино: из белой муки, мягкий и отлично выпеченный. И масло имело острый привкус, говоривший о том, что его выжали из первых оливок, собранных осенью. Все это не удивило Соклея. Если повелитель Египта не может позволить себе самое лучшее, то кто же тогда может?

Птолемей позволил Соклею и Менедему поесть, а потом, отхлебнув вина из своей чаши и поставив ее на стол, сказал:

— Вы, ребята, небось гадаете, почему я послал за вами этим утром.

Соклей кивнул, а его двоюродный брат ответил:

— Да, господин.

— Тогда мне лучше рассказать вам об этом, верно? — засмеялся Птолемей. — У вас был слегка позеленевший вид, когда вы сюда вошли, но не беспокойтесь. У вас не будет никаких неприятностей, по крайней мере связанных со мной. Прошлой ночью я поговорил с офицером с «Ники», и он сказал, что вы показывали ему шкуру тигра. Это верно?

— Да, господин, — ответили разом Соклей и Менедем.

В голосе Менедема прозвучало огромное облегчение; Соклей полагал, что и в его собственном голосе слышалось то же самое. Теперь они знали, что неожиданное приглашение никак не связано с контрабандными изумрудами из Египта.

— Где, во имя неба, вы ее откопали? — спросил Птолемей.

— На рыночной площади в Кавне, — ответил Соклей.

— Мы попали туда чуть раньше тебя, — добавил Менедем, осмелившись улыбнуться.

— Да, этот город теперь мой, — согласился Птолемей. — Одна из его крепостей сама нам сдалась; другую пришлось брать штурмом. Но найти тигровую шкуру — там? Разве это не удивительно? — Он почесал нос и спросил: — Что вы собирались с ней делать?

— Считается, что Дионис пришел из Индии, господин, — сказал Менедем. — Мы думали, что сможем продать ее в святилище Диониса, чтобы в нее облачили культовую статую.

— А что, неплохая идея, — кивнул Птолемей. Когда он снова поднял глаза, взгляд его был отсутствующим. — В Индии я пару раз охотился на тигров. Грозные звери — рядом с ними большинство львов кажутся маленькими египетскими кошками. По правде говоря, никогда не думал, что увижу тигровую шкуру так далеко на западе.

— Мы и сами удивились, господин, — проговорил Соклей. — Наверное, удивились даже больше тебя — мы ведь, в конце концов, никогда не были в Индии.

— Это верно. — Птолемей снова засмеялся. — У вас еще даже не было волос в паху, когда Александр повел нас в Индию.

У Соклея возникло чувство, что его сверстники всегда будут жить в тени славы поколения Птолемея — поколения, вершившего великие дела. Прежде чем он что-либо сказал, даже прежде, чем эта мысль полностью оформилась в его голове, правитель Египта продолжал:

— Вот что, ребята, а не продадите ли вы шкуру мне, вместо того чтобы продать ее в храм?

Соклей подался вперед в своем кресле.

«Так вот зачем нас сюда пригласили», — подумал он.

Голос Менедема тоже звучал настороженно, когда тот ответил:

— Мы могли бы ее продать, владыка, если бы цена оказалась сходной.

— О да. Понимаю. — Птолемей по-прежнему больше смахивал на крестьянина, чем на генерала, но на очень здравомыслящего крестьянина. — Что ж, и какая цена представляется вам сходной?

— Ты ведь сам сказал: такие вещи уникальны, — проговорил Менедем.

— Что означает — вы собираетесь вытягивать из меня деньги. — Кустистые брови Птолемея сошлись к переносице. — Вам следует помнить — я хотел бы приобрести эту шкуру, но это вовсе не обязательно. Так что, если вы станете слишком завышать цену, я скажу: «Рад был с вами познакомиться» — и отошлю вас прочь. А теперь давайте попробуем еще раз — сколько вы хотите за шкуру?

Соклей быстро подсчитал в уме.

Менедем купил шкуру тигра вместе с двумя львиными шкурами и черепом грифона. Поскольку череп был куплен для себя, а не на продажу, шкура будет стоить примерно… стало быть…

— Восемь мин, повелитель. Птолемей покачал головой.

— Рад был с вами познакомиться, — сказал он. — Поешьте еще хлеба, выпейте вина, и мой человек проводит вас до дома проксена.

Он окунул еще один кусок хлеба в оливковое масло, потом медленно и неторопливо съел. Только проглотив хлеб, Птолемей нехотя добавил:

— Я мог бы дать вам половину запрошенной цены.

— Очень рад был познакомиться с тобой, господин, — сказал Менедем. — Ты же понимаешь, мы должны получить какую-то прибыль.

Один из стражников прорычал в адрес Менедема нечто очень нелестное и потянулся к эфесу меча.

— Спокойно, Лисаний, — проговорил Птолемей на чистом эллинском. — Это всего лишь торг, а не битва.

— Еще один вопрос: о каких именно минах мы говорим? — уточнил Соклей.

Птолемей ткнул себя большим пальцем в грудь.

— О моих, само собой.

— Хорошо, — кивнул Соклей. — Всегда не мешает заблаговременно внести ясность.

Пятьсот драхм Птолемея — или, если разделить на сто, пять его мин — равнялись четырем аттическим, самым известным среди эллинов. Но родосская драхма была чуть легче драхмы Птолемея, поэтому Соклею было не на что пожаловаться.

Правителя Египта, казалось, не рассердил вопрос.

— Ты из тех парней, которые предпочитают держать все в полном порядке, расставив по алфавиту — альфа-бета-гамма, так? Это неплохое качество, особенно для молодого человека. Полагаю, я мог бы дать вам четыре мины пятьдесят драхм.

— Я уверен, что в другом месте мы бы выручили больше.

Соклей встал.

Так же поступил и Менедем.

Соклей повернулся к Алипету.

— Не будешь ли ты так добр проводить нас обратно к Клейтелию?

Они успели сделать пару шагов к выходу из андрона, но тут Птолемей окликнул их:

— Подождите.

Когда братья вернулись, он улыбался.

— Вам нравится ходить по лезвию ножа, так ведь?

Соклею это не нравилось, но он знал, что Менедем любит играть с огнем.

Однако его двоюродный брат очень уверенно ответил:

— Соклей прав. Мы выручим за шкуру больше в Афинах, господин.

Птолемей перестал улыбаться.

— Тогда ладно. Вы говорите, что хотите восемь мин, и думаете, что четырех с половиной недостаточно. Где-то между этими цифрами есть сумма, которая сделает вас счастливыми. Давайте выясним, что же это за сумма.

И он принялся выяснять.

Впоследствии, мысленно оглядываясь назад, Соклей сознавал, как это было забавно. Вот он сидит лицом к лицу с самым богатым человеком мира — и Птолемей торгуется, как бедная домохозяйка, пытающаяся сбить на пару халков цену мешка ячменя.

Птолемей нелепо жестикулировал. Он кричал и топал ногами. Его брови подергивались. Он ругался на эллинском, а потом, окончательно выйдя из себя — хотя не исключено, что это было лишь игрой, — на македонском. Он торговался так, будто доставал каждую лишнюю пару драхм из своего живота.

Соклей делал все, что мог, чтобы торговаться не хуже, а Менедем великолепно его прикрывал. Конечно, Птолемей правильно понял — Менедем и впрямь любил рисковать, и его, казалось, не беспокоило, что взбешенный правитель Египта мог оказаться куда опасней взбешенного мужа молоденькой красотки.

Торг продолжался все утро.

Наконец Соклей сказал:

— Что ж, почтеннейший, поделим разницу пополам?

Птолемей посчитал на пальцах. Он отлично считал. «Почти так же хорошо, как я», — без ложной скромности подумал Соклей.

— Стало быть, сойдемся на — сколько это будет? — шести минах и сорока пяти драхмах, верно?

— Да, повелитель, — кивнул Соклей.