Гарри Тертлдав - Череп грифона

• Название: Череп грифона
• Автор: Гарри Тертлдав
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-699-31676-2

309 г. до н. э. Остров Родос, одна из торговых столиц античного мира, оказывается в центре схватки между полководцами, унаследовавшими империю Александра Македонского.

Однако, несмотря на вооруженный конфликт, лавируя между военными флотами враждующих сторон, плывут суда торговцев в надежде на прибыль. И купец Менедем вновь отправляется в путь с экзотическими товарами на борту. У него есть даже череп грифона — мифического животного, охраняющего сокровища на конце света.

---

Он сжимал кулаки до тех пор, пока ногти не впились в мозолистые ладони. Знает ли Бавкида, имеет ли хоть какое-то представление о смятении, которое внесла в его душу? Она никогда не показывала этого ни единым намеком — но хорошая жена и не покажет такого. Так всегда бывало во время его неудачных попыток обольщения.

Менедем засмеялся хриплым, горьким смехом, в котором вовсе не было веселья.

«Ее я и не пытался обольстить, будь все проклято. И не попытаюсь».

Бавкида доверяла ему. Судя по всему, Менедем ей нравился. Но она была женой его отца.

— Я не могу, — сдавленно сказал он. — Я не могу. И не буду!

И вдруг Менедем понял, где состоится «назначенная встреча», о которой он упомянул. Ближайший бордель находился всего в двух кварталах отсюда. Менедему хотелось совсем другого, но, возможно, это поможет ему не думать о том, чего ему в действительности хочется, и… «О том, чего я не могу сделать», — снова повторил он себе.

* * *

Соклей уставился на Химилкона, разинув рот.

— Что? — спросил он. — Спряжение глаголов в арамейском зависит от того, женского или мужского рода подлежащее? Это безумие!

Финикиец покачал головой.

— Нет, почтеннейший. Это просто различие языков.

— Да здесь сплошные различия! — заявил Соклей. — Ни единого слова, похожего на эллинское. В твоем-то языке есть все эти придыхания…

— Я же выучил эллинский, — сказал Химилкон. — Для меня это было так же трудно, как для тебя — выучить арамейский.

Он наверняка был прав, но от этого Соклею не стало легче.

— И ты утверждаешь, что в вашем алфавите вообще нет гласных и вы пишете справа налево?

Химилкон кивнул. Соклей застонал.

— Это… тоже очень странно.

— Вам нравится ваш алфавит, а нам точно так же нравится наш, — ответил Химилкон и почесал бороду. — Интересно, как так вышло, что некоторые буквы в наших алфавитах называются почти одинаково?

— Это не случайно, — ответил Соклей. — Мы, эллины, научились искусству письма у финикийцев, которые пришли с царем Кадмом. Мы изменили буквы, чтобы приспособить их к своему языку, но переняли мы эти буквы у вашего народа. Во всяком случае, так пишет Геродот.

— Если вы их изменили, то вы не должны винить нас за то, что мы оставили свои буквы в прежнем виде. А теперь продолжим урок? — предложил Химилкон. — Ты делаешь большие успехи, честное благородное слово.

— Ты говоришь так только для того, чтобы не дать мне уйти.

Соклей вовсе не считал, что делает большие успехи. Арамейский оказался трудней, чем любой предмет, который он изучал в Лицее.

Но Химилкон заверил юношу:

— Нет, у тебя хорошая память — это я и раньше знал — и неплохой слух. Любой, кто услышит твою речь, догадается, что ты эллин (или, по крайней мере, чужеземец, потому что в некоторых маленьких местечках никогда не слышали об эллинах), но люди все-таки смогут тебя понять.

— Но смогу ли я понять их? — спросил Соклей. — Уследить за твоей речью даже трудней, чем говорить самому. Мне так кажется.

— Делай все, что в твоих силах. А когда весной вы отплывете на Восток, может, в конце концов вы все же решите нанять переводчика. Но даже если такое случится, тебе лучше все-таки немного понимать язык — это помешает переводчику тебя одурачить.

— Верно. И очень благоразумно. — Соклей хлопнул себя ладонью по лбу, словно пытаясь вбить в голову немного мудрости. — Хорошо, давай продолжим.

* * *

Когда Соклей наконец двинулся к своему дому, стоявшему на северном краю города, у него гудело в голове. Повторяя в уме склонения женского рода, он так погрузился в это занятие, что не услышал, как кто-то его окликнул.

— Соклей!

Только второй — или третий? — оклик дошел-таки до сознания Соклея, и он поднял глаза.

— А-а. Радуйся, Дамонакс. Откуда ты взялся?

Дамонакс рассмеялся.

— Откуда взялся? Ты что, думаешь, я вырос из посеянных Кадмом драконьих зубов? Вряд ли, мой дорогой. Я шел по улице рядом с тобой полплетра, но ты ничего не замечал.

У Соклея загорелись щеки.

— О боги. Боюсь, я и вправду тебя не заметил. Прости. Я… задумался кое о чем.

— Должно быть, так и есть, клянусь Зевсом, — ответил Дамонакс. — Что ж, если Платон говорит правду, у Сократа тоже была такая привычка, так что ты в хорошей компании.

Соклей был уверен, что Сократ никогда не размышлял о странностях арамейской грамматики.

— Я, кстати, совсем недавно думал о Кадме, — сказал он. — Хотя и не в связи с драконьими зубами.

— Тогда в связи с чем? — заинтересовался Дамонакс. — Ты вспомнил, как Еврипид изобразил его в «Вакханках»?

— Нет, — покачал головой Соклей. — Я вспомнил, что финикийцы принесли эллинам алфавит.

— А, об этом. — Дамонакс пожал плечами. — Историей я интересуюсь меньше, чем философией. Правду ли говорят, что твой удивительный череп грифона был потерян в морях?

— Боюсь, что так, — ответил Соклей. — А что ты делаешь в этой части города?

— Иду повидаться с твоим отцом, разумеется. Он, должно быть, рассказал тебе, что я хочу жениться на твоей сестре.

— Да, рассказал. И эта новость сильно меня удивила. Ведь у нашей семьи нет обширных земельных владений до самого горизонта.

«А у твоей как раз есть такие владения… Или же были, — подумал Соклей. — Ты что, все промотал? Дело в этом?»

Улыбка Дамонакса, вежливая и ослепительная, ничего не сказала Соклею.

— Конечно, я жду, что Эринна принесет мне подходящее приданое, — проговорил Дамонакс, — но этого ожидал бы любой мужчина, который стал бы добиваться ее руки, правда?

То было правдой, и Соклей прекрасно это знал, но все-таки ответил:

— То, что кажется одной стороне «подходящим приданым», может показаться другой стороне неслыханным.

Слова Дамонакса его удивили:

— О, надеюсь, на сей раз такого не случится. Я знал первого мужа твоей сестры — мы не были близки, но он был добрым другом моего старшего брата, почти его ровесником. И он постоянно расхваливал Эринну во всех отношениях, в каких только муж может расхваливать свою жену: и как она прядет, и как ткет, и как управляет домашним хозяйством. Поэтому я имею некоторое представление о том, что получу, и предвкушаю это.

— Вот как? — переспросил Соклей.

Может, это объясняло, почему Дамонакс ухаживает за вдовой, а не за девицей. Может быть. И все-таки у Соклея имелись кое-какие подозрения на сей счет.

Он постучал в дверь своего дома и, когда Гигий открыл, сказал управляющему-лидийцу:

— Со мной Дамонакс, я повстречал его на улице. Он пришел, чтобы поговорить с отцом.

— Да, конечно, господин, мы его ожидаем.

Домашний раб отвесил Дамонаксу вежливый легкий поклон.

— Радуйся, о благороднейший.

— Радуйся, — ответил Дамонакс. — Лисистрат в андроне?

— Да, он там, — ответил Гигий. — Пойдем, я отведу тебя.

Взглянув на Соклея, управляющий добавил:

— Может, и тебе будет интересно послушать?

— О да, — ответил Соклей. — Вдруг однажды у меня тоже будет дочь. Мне бы хотелось посмотреть, как ведутся переговоры насчет приданого.

— Ты уже многое пропустил, — сказал Дамонакс.

— Ничего. Я рассчитываю, что вы с отцом начнете обсуждать все по новой.

Дамонакс засмеялся.

— Ты, вероятно, прав.

В андроне Лисистрат подождал, пока раб подаст вино, оливки и сыр, и только потом перешел к делам.

— Итак, Дамонакс, не кажется ли тебе, что двух талантов серебром в качестве приданого будет вполне достаточно?

— Нет, господин, не кажется, — ответил Дамонакс вежливо, но твердо. — И мои родственники тоже так считают.

Лисистрат вздохнул.

— Жаль это слышать, почтеннейший. Ты не думаешь, что с помощью двух талантов можно было бы выкупить часть твоего урожая оливок?

Дамонакс вздрогнул.

— Выкупить? У кого? — спросил Соклей.

— Боюсь, что у кредиторов, — ответил отец. — Семья Дамонакса погрузила много серебра на крутобокое судно, а судно это то ли встретилось с пиратами, то ли затонуло, потому что так и не пришло в Александрию. Урожай оливок этого года заложен.

— Откуда ты узнал? — вопросил Дамонакс. — Наши кредиторы поклялись, что не будут болтать.

— Они и не болтали. Вот почему я потратил столько времени, чтобы все выяснить. Но я не ошибся, так ведь, хоть мне и пришлось складывать сведения, как головоломку?

— Нет, не ошибся, — горько проговорил Дамонакс. — Но жаль… Этот брак был бы хорошей партией.

Соклей встал.

— Отец, ты не выйдешь со мной ненадолго во двор?

Слегка удивленный, Лисистрат вышел вслед за сыном из андрона.

— Ну? — негромко спросил он. — Что ты скажешь такого, что, по-твоему, не надо слышать Дамонаксу?

— Только то, что он будет хорошей партией для Эринны, если согласится на то приданое, какое мы решим за нее дать, — ответил Соклей. — Я и впрямь думаю, что Дамонакс хочет жениться ради ее самой, а не только ради денег; он сказал, что первый муж Эринны хвалил ее таланты хозяйки. А Эринна очень хочет снова выйти замуж, и мы уже убедились, что найти для нее пару не так-то легко — ведь та, другая, семья предпочла ей юную девочку.