Лариса Соболева - Коварство без любви

• Название: Коварство без любви
• Автор: Лариса Соболева
• Жанр: Детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02369-0

Одно дело играть трагедию на сцене перед зрителями, и совсем другое – быть ее участником в жизни. Все служители Мельпомены, начиная от актеров и кончая рабочими сцены, пребывали в шоке. Ведь совершенно очевидно, что одновременно два актера не могли уйти из жизни просто так, значит, им кто-то помог покинуть этот мир. Главный герой и героиня пьесы «Коварство и любовь» недвижимо лежали на сцене. Из-за грима они выглядели манекенами, а не людьми, небрежно брошенными куклами. Возле тел уже суетились оперативники. Здесь, на сцене, произошло нечто страшное. Но что? Похоже, кто-то из присутствующих выбрал удачный момент и убил артистов прямо во время спектакля. Загадочная смерть заставила каждого невольного участника трагедии посмотреть вокруг себя: кто убийца?

---

– Но у вас же есть какие-нибудь нормативные акты? У нас, например, могут лишить звания за провинность. Это крайняя мера.

– А у нас, как оказалось, да и в законодательстве тоже, нет четких разъяснений по этому поводу. Но Ленка боролась, я наняла ей адвоката, она выиграла этот суд. В конце концов, пошли гонения на Виталика, его перестали занимать в новых спектаклях. Когда женщина не у дел, она кое-как мирится, а вот мужчине такой груз не по плечу. Да! Я же не сказала самого главного! В театре есть серый кардинал – Юлиан Швец. Он взял в оборот Эпоху, разыграл дикую страсть. Она поверила, что способна внушить любовь, не боялась пересудов, выставляла напоказ свои отношения с Юлианом. И платила за рейтинг сексуальной львицы – он стал ведущим актером, руководителем творческого состава. Все подлые идеи исходят от Юлика. Этот серенький актеришка, и внешне серенький, до Эпохи был никем. Но теперь он распределяет роли, себе берет главные. У него и появилась идея уменьшить состав труппы, а высвободившиеся ставки распределить между собой. Вот вам еще одна причина, почему стали гнать из театра и почему вчерашние друзья превращались в Иуд. Юлику, кстати, не нужны сильные партнеры, они его переигрывают, следовательно, Ушаков мешал тоже. Виталик начал пить...

– Извините, что перебиваю, но мне показалось, в театре много пьющих.

– Там нельзя не пить, иначе повесишься.

– Вы вторая, кто так говорит, – сказал Степа.

– А кто первый сказал?

– Клавдия Овчаренко.

– Ой, ну эта лучше б молчала. Пьет она давно, у нее предрасположенность к алкоголю, отсюда совести нет. Агрессивно покорная рабыня.

– Как это? – не понял Степа. – Агрессивность вроде бы исключает покорность.

– Не всегда, – живо возразила Карина. В этой женщине, подметил Степа, странным образом уживались девчоночий максимализм и вполне здравый рассудок взрослой женщины. – Клаве потерять работу равносильно смерти, она ничего не умеет, кроме как играть. Когда у человека есть характер, он ставит перед собой новые цели, идет к ним. У Клавы характер на дне бутылки, потому и бросалась на всех, кто противостоял директору, как оголтелая фурия. Она отрабатывала право на место в театре, вот и все.

– Но тем не менее ее хотели отравить, подложили в сумку водку с ядом.

– Да что вы! Этого я не знала. Мне рассказали, что они пили с Галеевым, тот умер. Значит, достала кого-то. Хотя не понимаю, зачем травить Овчаренко, у нее ведь рак.

– А вы не предполагаете, кто в театре способен на убийство? – Карина задумалась, а потом отрицательно покачала головой. Степа спросил: – А как случилось, что Ушаков ушел к другой женщине?

Карина поднялась, поежилась, как от холода, отошла к противоположной стене, некоторое время постояла у нее спиной к Степе. Ее порыв был связан с накатившими слезами, которые она прятала от него. «Сильная женщина», – оценил он. Затем она вернулась к столу, достала сигарету.

– Пагубная привычка, еще с театра, – оправдалась, прикуривая. – Каждый день бросаю, с этой мыслью ложусь и поднимаюсь.

– Вам можно позавидовать, – улыбнулся он. – Это значит, у вас нет серьезных проблем, иначе вы думали бы о них, а не о сигаретах.

– Проблемы-то есть... а впрочем, вы правы. Когда на человека наваливаются беды, он пьет, курит и не думает о здоровье. А когда у тебя все складывается удачно, хочется жить, радоваться. Я ведь одно время тоже пила.

– Не верю.

– Правда, правда. Это было, когда меня третировали в театре. И муж пил. Сядем дома и потягиваем... Вот дураки были.

– А у вашего мужа дела как сложились?

– Работает в фирме у приятеля его заместителем, занимаются оптовыми поставками бытовой техники не только в наш город. Часто ездит за границу, учит языки.

– Я думал, он вам помогает.

– Помогает. Советами. И все-таки я презираю бывших коллег, – вернулась она к прежней теме. – Виталька был спонтанным человеком, с повышенной эмоциональностью, на этом и сыграли. У них не было детей, Лена сделала аборт, опять же из-за роли! Надеялась, что потом, когда-нибудь, еще родит, ан нет. Когда дома тебя ждет родное чадо, перипетии легче переносятся. А Ушаковы остались в вакууме, одни. Эра Лукьяновна, черт бы ее побрал, добивала Ленку и Виталика новыми судами. И артисты, гниды, выступали свидетелями в пользу директрисы, потом пробегали мимо, пряча глаза. Эпоха два спектакля сняла с репертуара, в которых Ушаков играл главные роли. Тогда-то Виталька сломался, пил, уходил из дома после скандалов, потом возвращался, начиналось все сначала. Лена как-то быстро сдала, постарела, перестала следить за собой... но это так понятно. Виталик оказался слабым человеком, испугался, что его выкинут, а он не сможет найти себе применение. Принялся заискивать перед Эпохой, а это явилось опасным симптомом для Юлика, понимаете, к чему веду? Поскольку Виталик мог отнять первенство в борьбе за мощи Мессалины и по всем внешним показателям выигрывал, Юлик его быстренько приручил, подпаивал и подсунул Аннушку.

– Кажется, Юлиан тоже пьющий...

– Ха! Запойный! Эпоха только и делает, что по врачам его возит да кодирует.

– А как можно подсунуть кого-то?

– Наивный вы, – усмехнулась Карина, потом заговорила грустно. – Это делается ненавязчиво. Подлый ум всегда ненавязчив. Юлик взял в оборот Ушакова, «открывал» ему глаза на «бездарную жену, которая мешает его карьере». А потом дал в новой пьесе роль любовника, его партнершей была Аня, молоденькая актриса. Ну, такое часто бывает: играя любовь на сцене, актеры начинают испытывать симпатию друг к другу, однако далеко не всегда симпатия заканчивается романом. А тут режиссер давал мизансцены с откровенными поцелуями, валянием на кровати, раздеваниями... В сложившихся обстоятельствах репетиции повлекли за собой бурный роман. Виталик искал повод поссориться с Леной, а потом ушел к Анне в общежитие. Ленка была раздавлена полностью, у нее остался один спектакль «Коварство и любовь» да пара выходов. Но на роль Луизы недавно назначили Анну. Короче, в недалеком будущем ее опять выставили бы на сокращение. Вот, пожалуй, и все. Мерзко.

Помолчали. Степа переваривал услышанное, закладывал в память, вычленяя из сумбурного рассказа Гурьевой последовательность событий. Карина закурила вторую сигарету, нервно мяла ее.

– Мда, садизмом попахивает, – сказал Степа. – Честно скажу, ваш рассказ впечатлил и немного огорошил. А чем вы объясняете подобную тягу к психологическому садизму?

– Мы с мужем пытались проанализировать, пришли к выводу, что всему виной несостоятельность и неудовлетворенность. Когда люди, подобные Юлику, добираются до власти, они подсознательно ненавидят мешающих людей и убирают их. Хороший специалист обычно любит свою работу, ею и занимается, совершенствуясь. Плохой специалист лезет в царьки. Юлик тому пример. Он ведь мечтал стать директором театра, надеется и сейчас, когда Эпоха уйдет, получить наследство. Потому присосался к ней.

– Наследство? Но это же не частное учреждение.

– Вот! – заерзала в кресле Карина. – Даже вы это понимаете. Но он и Эпоха почему-то решили, что театр – частная лавочка. А власти в этом им потворствуют.

– А Ушакова в последнее время ничего вам не рассказывала про обстановку? Может, у нее возникли трения еще с кем-то?

– Нет. Она замкнулась. Мы с мужем пытались вывести ее из этого состояния, в августе возили с собой на Домбай. Она отстраненно воспринимала окружающую красоту, была задумчивая, окликать ее приходилось по нескольку раз. О театре мы вообще не говорили, намеренно это делали, чтобы не бередить рану.

– Но ведь кто-то убил обоих, – рассуждал Степан. – Этот же убийца, зная страсть Овчаренко к алкоголю, пытался напоить ядом и ее. Должно что-то объединять всех троих. Или так: должен быть человек, которому помешали все трое.

– Я не знаю, – произнесла Карина с чувством полной растерянности. – Если б я могла вам помочь, а я хочу помочь! Погибли три разных человека, выбравших три разные дороги, их невозможно объединить в одно.

– Карина, – Степа забыл назвать ее по отчеству, настолько доверительно пошла беседа, – кто такая Люся?

– Люся? – оживилась она. – Это пирожное, пропитанное стрихнином. (Степа рассмеялся.) А если серьезно, Люся актриса по фамилии Сюкина. Наверняка изменила одну букву, потому что она самая настоящая Сукина. То в один стан бежит, посулят выгоду – в противоположный двинет. На всех собраниях стенографирует каждое слово. У нее дома тома записей хранятся.

– Она спектакль не играла, а пришла, – произнес Степа, заглянув в программку.

– Ну, этот флюгер постоянно подсиживает актрис, мечтая влезть в ту или иную роль. Наверное, Люська пришла на спектакль, прослышав, что на роль Ушаковой в «Коварстве...» назначили Анну, а Сюкина давно хотела играть Луизу, готовилась. У нее напрочь отсутствует самооценка, впрочем, сегодня в театре ни у кого нет нормальной самооценки.

– Отношения у Люси и Лены какие были?