Феликс Саусверд - Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб

• Название: Слоны и пешки. Страницы борьбы германских и советских спецслужб
• Автор: Феликс Саусверд
• Издательство: Харвест, АСТ
• Жанр: История
• Год: 2000
• ISBN: 985-13-0042-Х

Автор книги, бывший полковник КГБ, полностью основывается на архивных материалах. Он детально показывает «технологию» контрразведывательной деятельности СД, абвера, гестапо по вербовке, подготовке и засылке провокаторов в подпольные организации латвийского Сопротивления и партизанские отряды. Автор аргументированно доказывает непрофессионализм тех сотрудников советской разведки, которые пришли на смену ее кадрам, уничтоженным в результате сталинских репрессий.

Книга адресуется всем читателям, интересующимся историей и спецификой работы разведки и контрразведки.

---

Напоследок, не удержавшись от методики насадок кусочков мяса на шампур, Рагозину еще добавили: «Смотри там, с самостийными взрывами будьте крайне осмотрительны, все делать только с гарантией, без анархии. В кустах не отсиживаться, но и лишних жертв избегайте. Везде нужна подготовка. Иначе пойдут погромы, аресты, ведь так? Главное, чтобы не пострадали наши люди, которые с таким трудом восстанавливают подполье. Мы здесь посоветовались и решили, что Ольгу надо переправить в отряд. Подумайте над этим…»

16 ноября 1943 года Рагозин, Гудловский и Чувиков вышли из расположения бригады в сопровождении Шабаса, который повел их в обратный путь к дому своих родителей в деревне Лаудари. Там передохнули и на поезде благополучно вернулись в Ригу.

Рагозин чувствовал себя героем на белом коне. Еще бы! С маленьким заделом в виде рекомендации Шабаса и записи в журнале боевых действий бригады, что у них с августа сорок третьего в Риге появился свой агентурный разведчик Панченко: в октябре он уже стал считаться активистом при подготовке побегов трех групп, действительным лидером которых был честнейший Шабас, а к 16 ноября по количеству нитей, вложенных ему в руки там, в Освее, превратился почти в уполномоченного по подпольным делам в Риге! Вот такая метаморфоза произошла с этим христопродавцем всего за 15 суток пребывания в бригаде, но к которой его готовили два с лишним года.

Начальник разведки бригады Саша Гром был доволен. Такие дела провернуть за две с небольшим недели! Заслать радиста, подобрать и подготовить из всей массы военнопленных стоящего лазутчика во вражеский лагерь — это тебе не два пальца обоссать. Это работа, как ему втолковывали старшие начальники, требующая наблюдательности, умения увидеть нужные черты характера, свойства личности. Он не нашел никого подходящего ни в первой, I ни во второй группах пришельцев из Риги.

«Нет, отцы-командиры, — говорили они, — не за тем шли. Дайте нам винтовку, автомат, если нет, то сами в бою отобьем оружие. За муки наши адовы, когда гады лагерные нам подличали из-за всех углов, били нас по животу и убивали безоружными, мы их здесь стрелять будем в бою». И стреляли, но возвращаться в Ригу не желали.

Рагозин прошел школу Вагнера, сдал зачет Вистубе: в шкуре Панченко его научили продавать друзей, коммунистов, родную мать. Когда он разнюхал почти все в отношении Дьяконова и сдал этого человека Вагнеру, его пребывание в лагере приобрело характер формального времяпровождения. Пришли личные охранительные документы, нелегальные квартиры со статусом безопасности, где проводил время он и те, кто действительно бежал. Он был передан Ланге, с ним встречались Тейдеманис, Пуриньш, он бегал по собачьей команде «рядом» без поводка. Это был выдрессированный пес.

Для него возвращение в Ригу было запрограммировано, без него не могли обойтись ни те, ни другие. Гром хотел найти человека смелого, сильного, выносливого, готового на все. И он нашел такого в лице Рагозина.

Подготовку Грома к разведывательной работе в тылу врага солидной не назовешь. До войны он поработал немного в системе НКВД, но его профессиональные навыки так и остались в зачаточном состоянии. Школы, выучки для разоблачения таких типов, как Рагозин, Гудловский или Граф, у него не было. Да и у более старших его коллег такого опыта явно не хватало. Хотя, если быть повнимательнее к разного рода документам, не принимать на веру рассказы провокаторов об их военных бедах, то кое-каких и не малых вредных последствий удалось бы избежать. Но не будем нарушать хронологии и казаться умными, как говорят, задним числом, через десятилетия после войны, воюя на бумаге.

…Юрч ходил сумрачный, угрюмый. Он старательно выговаривал начальству один контрдовод, прочно засевший у него в голове: «Пока мы не дождемся отчета о выполнении задания по проверке «партизанского центра», мы не должны навешивать другие поручения».

Однако его тягучая манера говорить не шла ни в какое сравнение с красноречием Грома, который обходил старика Юрча на поворотах.

…Итак, в начале ноября сорок третьего Валя отправилась в Ригу. Имя Валя было псевдонимом партизанской разведчицы, настоящее — Вероника Слосман.

…Когда Вероника прибыла в партизанский отряд, Лайвиньш по-настоящему был рад. Еще бы, своя, даугавпилсская, в этом городе в белорусской школе училась, по образованию юрист, привлекательная, да еще и с жизненным опытом (раскроем тайну — ей было двадцать восемь лет). До войны она работала заместителем прокурора Московского района города Риги. Училась в Латвийском университете. В Москве и здесь, в партизанской зоне, ее инструктировали, учили конспирации, называли адреса, пароли, людей, на которых она могла опереться в Риге. Она внимательно все воспринимала, смотрела на собеседников чуть удивленным взором и впитывала премудрости нового образа жизни с основательностью профессиональной подпольщицы. Четыре месяца провела она в отряде, пока наконец подготовка завершилась, условия созданы и было принято решение о ее засылке в Ригу.

Конец октября — начало ноября уже выдались холодными, надвигалась суровая зима, поэтому было решено пошить Вале теплое пальто так, чтобы все было в соответствии с современной терминологией «по фирме». Лучшие портные отряда потрудились: по фасону, крою, элегантности пальто не уступало рижским моделям и не отдавало какой-либо провинциальностью. Марку — «сделано в Освее» — решили не пришивать, но разыскали этикетку одного из довоенных рижских ателье и пришпандорили ее. Для солидности. Пошив пальто, подбор воротника, советы как шить — все это внесло разнообразие в жизнь молодой красивой женщины. Еще бы — выбор фасона, варианты, примерки, зеркало, зависть подруг, что вот Валька заживет теперь, как до войны!..

Варианты, варианты… Но вариант ходки в Ригу не шел ни в какое сравнение с пальто — он был гнилым, как трухлявая доска, переброшенная через болотистую лужу: обломится — и бах в грязь. Причем в отлично сшитом пальто, с хорошим воротником. Что было первичным, что вторичным при выборе варианта похода в Ригу, понять трудно: то ли напарница для похода, то ли ее маршрут, а скорее всего просто штампованное безумие — по накатанной стезе! В компаньонки Валентине выбрали Антонину Черковскую, девушку расторопную, знающую всех в местной округе, прекрасно ориентирующуюся в обстановке. Подруга Вале была нужна. Именно такая. Для прикрытия от любопытных взоров, мол, едет какая-то чужая, да в городском пальто. Тоня должна была оградить Валю от ненужных вопросов попутчиков, ибо на местную обращают меньше внимания, да мало ли для чего еще — для храбрости, наконец, вдвоем смелее, веселее. Но…

Значит, Тоню выбрали также потому, что у нее две такие славные тетки, патриотки, хозяйки переправочных пунктов, которые сделают все, что надо. С одной стороны, это хорошо — сама Тоня, Адель, Стефания, Мария Ликумс на деле доказали свою преданность делу подполья. Они в сумме — партизанская тропа. Но с другой стороны, по тропе прошествовал меньше месяца тому назад подозрительный на принадлежность к германской агентуре человек, условно Граф, о чем доложено Москве и оттуда получен приказ: проверить организацию от имени которой он представился — «Рижский партизанский центр». Приказ пока не выполнен, он в стадии выполнения. От его результатов зависит, можно ли пользоваться данной тропой или нет. До внесения ясности в вопрос о благонадежности Графа тропа не может быть использована. Опасно! Опасно для жизни тех, кто по ней пойдет. Опасно для ее составных частей: Тони, Адели, Стефании, Марии! Вы согласны с таким ходом мысли? Скомпрометированный путь в тылу врага равнозначен минному полю на передовой. Понятно, что если Граф не «наш», а «их» человек, то Адель, Стефания, Мария уже находятся под наблюдением гестапо, Тейдеманиса, Пуриньша, а появление у них наших разведчиц — это смерть, могущая наступить сразу или с рассрочкой на время платежа жизнями за безумие. Кажется, все эти выводы ясней-ясного, но только не для начальников, утвердивших именно этот путь и оперирующих легковесными выкладками с конечным выводом: да что там, пронесет! И где-то в тумане светлого будущего маячили уже награды. Так или иначе, но молодая, цветущая женщина отправилась на смерть.

Вот это и есть та жестокая жертвенность, когда тебя приносят в жертву, а не ты сам решаешь это сделать во имя жизней твоих товарищей, Родины, как например, герои-панфиловцы, Александр Матросов, капитан Гастелло… Между этими понятиями «тебя приносят в жертву» и «ты идешь на жертву» проходит зловещая граница, разделяющая бездушие, неподготовленность, поверхностность твоих начальников и твое яркое, сознательное, романтичное геройство. Разве позаботились о безопасности Вали при засылке в Ригу, о чем талдычили не один месяц, пока она была в бригаде? Нет, это подтверждает факт отсутствия другого конспиративного пути туда, без привлечения Тони, Долновских и Ликумс, т. е. пути, на котором наследил Граф! О чем это свидетельствует? О равнодушии к человеческой жизни. Вот где рождается неоправданная, запрограммированная жертвенность без вариантов на спасение, кроме случайностей; жертвенность при которой патриот не знает, что он принесен на заклание в качестве жертвы уже самими начальниками, которые почти всегда могут любые неудачи свалить на несчастные случаи и вероломство врага. Вот так…