Петр Краснов - Выпашь

• Название: Выпашь
• Автор: Петр Краснов
• Жанр: Русская классическая проза

Выпашь (роман — часть вторая трилогии) текст приводится по изданию В.П. Сияльского 2, Ruе Рiеrrе-lе-Grаnd, Раris

Известный военачальник, генерал-лейтенант (1917). В августе — сентябре 1917 командир 3-го конного корпуса. В октябре 1917 вместе с А.Ф.Керенским возглавил вооружённое выступление против большевиков. В 1918 — начале 1919 атаман Войска Донского и ...

---

И, заметив, что Ранцев не вполне его понял, Ферфаксов пояснил.

— Я думаю, что ходил он временами на Корейскую границу. Бил лебедей — корейцев, в белом они ходят, вот их и зовут лебедями, отбирал у них дорогие панты оленьи, да корень целебный женьшень, а потом бил китайцев-фазанов, что шли с серебром к корейцам за рогами и за корнем…Этим и жил.

— Грабежом… Убийством?.. — спросил, пожимая плечами, Петрик. — Почтенное ремесло!

— Да так же… Таких варнаков здесь не мало.

— А потом о Священном Писании спорил?

— Да вот… Он, я думаю, когда и стрелял-то по корейцу, или по манзе, так с молитвою стрелял. Он их за людей не считал…

— Однако, с китаянками жил?

— Он, я думаю, и с козою бы жил… да апостол Павел в послании к Римлянам всякое такое осудил.

— А притом святость… Иконы… Лампадки!..

— Да это, как следует… Как водится. И свечи горят всегда восковые, толстые.

Ладаном пахнет. Посты соблюдал строго.

— И с китаянками спал?

— С двумя.

— Ты давно его не видал?

— С полгода тому назад… Зимою… Пришел под вечер и, как раньше, без стука вошел в хату. Слышу — табаком пахнет. Он на стук двери выскочил. Замахал на меня руками. Точно испугался меня. "Нельзя, нельзя", — шепчет, — "ваше блогородие ко мне". А сам дверь старается от меня в соседнюю горницу прикрыть.

Да на беду полушубок на порог упал и никак ему не захлопнуть двери. Я невольно заглянул. Там за столом, на лавке под иконами, сидели две женщины — русские. И одна мне показалась — интеллигентная, большие такие глаза… И будто с ними какой-то бородатый человек… Тоже не манза, хотя и в китайском платье. А Шадрин, значит, меня так легонько, почтительно, но настойчиво выпроваживает. — "Ваше блогородие, молю вас, уйдите. Это же совсем сумасшедшие люди! Они могут вам худое сделать. И вам неприятность и сами ответят. Вы меня за мою хлеб-соль подводите".. Дал мне работника проводить в соседнюю падь к китайцам. Я там и ночевал.

— Ты работника спрашивал, что это за люди?

— Спрашивал… Но что в этом деле может понимать китаец?

— А больше ты не пошел к нему?

— Нет. Все-таки, Петр Сергеевич, хотя и вежливо и очень почетно, но мне на дверь показали, так что же я буду навязываться? Да и охота тут не ахти какая.

— Да, я понимаю тебя, — тихо сказал Ранцев. — А ты Кудумцеву об этом не рассказывал?

— Нет… Я Толе ничего не говорил. Если бы он пронюхал о китаянках, а тем более о Русских женщинах — так распалился бы!.. Бог его знает на какой рожон полез бы!..

С Шадриным шутки плохи. Он не посмотрел бы, что Толя офицер… Он, я думаю, ревни-и-вый…

— Да… Может быть, ты и прав…

— Нас учили, Петр Сергеевич, от службы не отказывайся, на службу не напрашивайся… В сущности все это меня ни как офицера пограничной стражи, ни как Андрея Васильевича Ферфаксова не касалось.

— Но… поинтересуйся ты… и возможно, что этого убийства вовсе и не было бы…

— На все воля Господня.

На перевале Петрик сделал привал. Он все поджидал следователя. По всему было видно, что напавших на заимку он тут не найдет, и поиски придется производить в зависимости от того, что найдет следствие.

Около полудня стали спускаться в Драконову падь. Лес стал реже. Попадались порубленные места и на них делянки дров, поставленных и обделанных по-русски.

Уже издали доносилось протяжное, унылое мычание невыдоенной брошенной коровы и собачий вой и лай. Еще новое доказательство, что хунхузов тут нет, да может быть, и не было. Они не оставили бы в живых собаку и угнали бы скот. Впереди была не военная экспедиция и расправа, а обыкновенное судебное следствие. Петрик опять остановился и стал дожидаться следователя.

Следователь, молодой человк с рыжеватой бородкой кисточкой и мягкими русыми усами, в пенснэ, неловко сидя на лошади и посылая ее, дергая поводьями, наконец показался из леса.

Они познакомились.

— Барон Ризен…

— Ротмистр Ранцев.

— Вы видите, барон, — сказал Петрик, — никакой войны нет.

— Но, как мне телеграфировали, есть убийство. Русского, и в этом краю я не найду убийц без вашей помощи. Фудутун мне дал своих полицейских, чтобы оказать содействие, — шепелявя и задыхаясь от непривычки ездить, сказал следователь.

Он был возбужден и взволнован. Он был не настоящей следователь, а кандидат на судебные должности, недавно кончил университет и еще не знал, как ему держаться с этими загорелыми и суровыми на вид офицерами.

— Шадринская заимка внизу, — сказал Ферфаксов, ездивший на разведку, — там все тихо. Прикажешь ехать?

— Вы позволите? — прикладывая руку к козырьку фуражки, спросил Ранцев следователя.

— Ах, пожалуйста… Это совсем, как вы найдете нужным… Я думаю не опасно?

Петрик послал взвод оцепить падь, чтобы если на заимке был кто-нибудь, он не мог убежать, и стал спускаться в ложбину.

ХIII

Лес и кусты кончились. Низ Драконовой пади представлял из себя зеленый, слегка покатый луг, почти со всех сторон замыкаемый крутыми, утесистыми, лесом покрытыми горами. Посередине луга был по-русски устроен двор с высоким тыном с воротами из прочных дубовых досок, с калиткой сбоку. Все было заперто. Сверху, с горы было отчасти видно, что было во дворе. Там была по-сибирски, как строят поселенцы, поставлена просторная, длинная, горницы на три, изба-землянка. Срубы были низкие из замшелой серой пихты. Длинные подслеповатые с плохими стеклами окна вровень с землей отсвечивали фольгой. Изба наполовину уходила в землю.

Крыша была плоская, частью тесовая, частью жердяная. Из нее выходила труба русской печи из серого китайского сырцового кирпича. Сбоку избы была большая, китайского устройства кирпичная фанза с бумажными окнами. В глубине двора стоял колодезный сруб с деревянным колесом. Все было прочно, домовито и основательно построено. Сарай был жердяной, обмазанный глиной, за ним были скирды гаоляна и копны сена. Из сарая еще тревожнее стало мычание коровы. Она почуяла людей.

Собаки лаяли и визжали, и только куры, пестрой стаей бродившие по куче навоза, одни оставались спокойными. Это жилье почему-то напомнило Петрику медвежью берлогу.

— Какие же это хунхузы? — сказал Кудумцев. В его голосе слышалось разочарование. Оно было и на лице солдат.

Шли, как-никак, на бой, на погоню, на преследование. Было все-таки и какое-то волнение в ожидании возможной своей или чужой крови. Заимка казалась пустой и безлюдной.

Петрик остановил и спешил сотню. Следователь слез. Офицеры, вахмистр, фельдшер и унтер-офицер Похилко пошли к воротам. Они были заперты. Собаки, почуявшие многих людей, смолкли и забились по конурам. Они не были спущены. Слышно было, как звенели цепи. Собаки злобно ворчали.

— Нет ли тут засады? — сказал следователь.

— Какая тут может быть засада! — сказал грубо Кудумцев и толкнул ворота. Они не подались. Он взялся за калитку, она раскрылась, и Кудумцев, а за ним Петрик, Ферфаксов, вахмистр и последними фельдшер со следователем вошли во двор.

Две лохматые собаки зарычали, прячась в конуры. Мычание коров стало настойчивее и надрывней. Куры побежали в угол двора.

— Кубыть никого и нет, — прошептал вахмистр. Он вынул из кобуры тяжелый наган и теперь вкладывал его обратно.

— Нет ли какой ошибки… Туда-ли ты нас, Факс, привел? — сказал Петрик.

— Я не ошибся, — сказал Ферфаксов. — Да вот, — он рукою показал на кишевшую черными мухами лужу, еще не впитанную землею у раскрытой двери китайской фанзы.

От нее доносился противный, пресный и терпкий запах человеческой крови. И ошибиться было нельзя. Это была кровь и очень много ее тут было пролито.

И, забыв про главный дом, все двинулись, обходя лужу крови, к фанзе.

— Что тут у него было? — спросил Петрик.

— По нашему холостецкая. Тут у него жили манзы рабочие.

— Позвольте, господа, я за вами… Можно попросить фельдшера, — волнуясь, ломающимся голосом сказал следователь.

Через узкую дверь прошли в тесные сени. Здесь нудно и мерзко пахло разделанным свежим человеческим трупом и пресною вонью китайского теста. В сенях — большую часть их занимала низкая печь со вмазанными двумя чугунными котлами — было темно. Ферфаксов осветил их карманным электрическим фонариком. В одном чане было серое, грязное тесто, другой был полон человеческих внутренностей.

Невольно все сняли фуражки и один за одним вошли в фанзу. Ферфаксов и вахмистр перекрестились.

Просторная постройка с двумя канами, покрытыми соломенными циновками, была тускло освещена через бумажные окна. Она вся была забрызгана кровью. Темные потеки ее были на бумаге окон. Все носило следы борьбы. По полу и по канам валялись лохмотья одежды, утварь, низкие квадратные китайские столики. Три человеческие головы, искусно отнятые от тел, валялись в углу. Два безголовых трупа были разделаны. Руки и ноги были отняты. Брюшины вспороты, внутренности вынуты. Конечности были в порядке уложены по кану. Руки к рукам, ноги к ногам.