Кэтрин Куксон - Кэти Малхолланд. Том 1

• Название: Кэти Малхолланд. Том 1
• Автор: Кэтрин Куксон
• Издательство: Локид
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-320-00220-3

Семейная сага Кэтрин Куксон — это история сильной духом девушки. Вопреки сословным предубеждениям викторианской Англии, она сумела не только выстоять, но и победить. Судьба Кэти Малхолланд и жизнь ее потомков охватывают почти столетний период, начиная с середины прошлого века. Трудный путь предстоит героям этой захватывающей дух истории…

---

Эндри с усилием сглотнул, стараясь совладать со слезами, подступившими к горлу.

— Вы носили ей продукты? — спросил он, с минуту помолчав.

— Да, но я не смогла отдать их прямо ей. Пришлось передать сверток с едой через надзирательницу. Мне это, честно говоря, кажется бесполезной тратой денег — ей не достанется даже кожуры от сосиски.

— Она получила мои письма? Вы спрашивали ее об этом?

— Я-то спросила, но, понимаете, она… Она мне никогда не отвечает. Только смотрит на меня и не говорит ни слова. Даже не кивает в ответ. Я поначалу думала, что она меня не расслышала, но ей должно быть все слышно через решетку. Когда я повторила вопрос, она опять не ответила. Все смотрела и смотрела на меня этим странным, неподвижным взглядом… В любом случае, капитан, ее срок уже подходит к концу, осталась какая-то пара недель. И мне сказали, что иногда, если заключенный хорошо себя ведет, его выпускают на несколько дней раньше.

— Вам надо будет навестить ее еще один раз, — сказал Эндри, протягивая ей деньги.

Миссис Робсон взяла деньги и сунула их в карман передника.

— Я рада, капитан, что это скоро закончится. Туда, знаете ли, не слишком приятно ходить. У меня только при виде этих стен мурашки бегают по коже.

Он промолчал. Повернувшись к ней спиной, вышел из квартиры и направился вверх по лестнице. У двери Кэти он остановился, чтобы поднять газету, потом повернул ключ в замке и вошел.

В комнате стоял полумрак, и пахло сыростью. Мебель, возвращенная соседками, была в беспорядке нагромождена вдоль стен. Он медленно открыл дверь в спальню Лиззи и остановился на пороге. Глядя на пустое деревянное основание кровати, с которого сняли матрас, он подумал: «Бедная Лиззи. Но так, наверное, лучше для нее». Он слегка поморщился, прикрывая за собой дверь спальни, — в комнате еще остался запах Лиззи.

Вернувшись на кухню, он огляделся, думая, что теперь, когда Лиззи больше нет, Кэти может переехать из этого дома, из этого района. Но это они решат после, а пока необходимо привести в порядок ее квартиру, чтобы по возвращении из тюрьмы ее ждал чистый, уютный дом. Эндри знал, что квартира нуждается в ремонте, однако раздумывал, стоит ли его затевать и не лучше ли будет порвать раз и навсегда с прошлым и поскорее переселиться в другой район. Да, но, чтобы подыскать новое жилье, понадобится время. И он должен посоветоваться с ней, прежде чем снимать для нее другую квартиру, узнать, в какой части города она бы предпочла жить. Как бы то ни было, в эти дни он распорядится, чтобы побелили потолок, покрасили пол, оклеили стены свежими обоями и вымыли окна, — к ее возвращению все здесь должно сверкать. Он попросит мистера Хевитта нанять рабочих и проследить за ремонтом.

Эндри сел на стул посреди пустой кухни и сказал вслух:

— О, Кэти! Кэти!

Он повторял ее имя, скручивая в руках сложенную газету до тех пор, пока она не разорвалась надвое. Он думал о том, что сделает с Кэти пребывание в тюрьме. Эндри имел очень ясное представление о тюрьмах и не питал иллюзии на тот счет, что с женщинами там обращаются ничуть не лучше, чем с мужчинами. Он знал, что надзирательницы, приставленные к женщинам, — низкие, жестокосердные существа, отбросы общества, которые ничем не лучше самих заключенных. Он также знал, что эти женщины становятся еще более жестокими, если им случается столкнуться с кем-то не похожим на них, не таким, как преступницы, с которыми они привыкли общаться, — а Кэти с ее красотой, с ее утонченностью и манерами порядочной девушки, сама того не желая, должна была пробуждать в них злобу… Конечно, пребывание в тюрьме не пройдет для нее бесследно, и пережитые унижения оставят на ней свой отпечаток. Вопрос заключался в том, сколь глубок будет этот след и сколько времени ему понадобится, чтобы заставить ее забыть о днях, проведенных в тюрьме, навсегда стереть из ее памяти этот горький отрезок ее жизни. Он начал машинально разглаживать скомканный обрывок газеты, который держал в руках, — и, делая это, вспоминал, как он гладил ее волосы, отбрасывая с ее лба пушистые пряди, ласкал шелковистую кожу на ее щеках и шее, на груди, на животе… Разгладив газетный лист на коленях, он грустно покачал головой.

Сейчас ему вспомнилось, как они хохотали вместе, читая еженедельник Шилдса. Это он настоял, чтобы она подписалась на местную газету, которую приносили каждую субботу. Не только потому, что сам любил прочитывать по возвращении все накопившиеся газеты. Он также знал, что листок под названием «Телеграф», ежедневное бесплатное приложение к газете, служит нескончаемым источником развлечения для Кэти.

Она говорила, что одни только рекламные объявления стоят того, чтобы потратиться на подписку. Эти объявления заставляли ее смеяться до слез. Часто она зачитывала их вслух, придавая каждому слову особую, торжественную интонацию и заменяя некоторые слова своими: «Приходите в Алберт-Хаус, 11 и 12 Маркет-стрит, финансируемый дворянством и знатью, — читала она, покатываясь со смеху. — Набивная ткань с узором елочкой стоимостью в 22 шиллинга 6 даймов, уцененная до 16 шиллингов 9 даймов».

«Скачки на приз Южного Шилдса, будут проходить в Троицын день на песчаных отмелях южной окраины Шилдса».

«Рейсы в Хулл. Билеты по сниженным ценам. Первоклассный теплоход «Нептун» отплывает в Хулл с северного берега каждую субботу, за два часа до прилива. Расценки: лучшая каюта — 4 шиллинга; второсортная каюта — 2 шиллинга; чаевые для стюарда в лучшей каюте — 1 шиллинг…». Ты слышал? Стюарду назначен всего один шиллинг чаевых!»

Будет ли еще когда-нибудь Кэти смеяться так, как смеялась прежде?

Эндри заметил, что уже несколько раз пробегает глазами одно и то же объявление: «Семейный погребок. Вино и спирт хорошей выдержки, приготовленные в лучших традициях виноделия. Гостиница Хайлендер, 11 Кинг-стрит, Южный Шилдс. Самые дешевые и высококачественные спиртные напитки».

Словно нарочно, сразу же под рекламой спиртных напитков располагалось нечто вроде предупреждения алкоголикам. Оно было напечатано в форме бокала и называлось «Древо растления»: «Пьянство — это большой грех. Алкоголь умерщвляет рассудок, затуманивает память, истощает силу, губит здоровье, обезображивает красоту, отравляет кровь, съедает печень, ослабляет ум, превращает людей в ходячие больницы, служит причиной болезни внутренних органов, пробуждает дьявола в человеке, опустошает карман, толкает на дорогу нищенства, приносит горе жене и страдания детям, делает из человека самоубийцу, который пьет за здоровье других и лишает себя своего собственного здоровья!

Все зло происходит от пьянства!!!»

Этот текст уже неоднократно печатался в газете, и Эндри, прочитав его, всякий раз наливал себе стаканчик чего-нибудь покрепче. Он устало пробежал глазами остальные объявления. Одно из них привлекло его внимание: «Продается недвижимость: номер 12, 13 и 14 на Крэйн-стрит. Эти добротные трехэтажные дома расположены вблизи порта. Обращаться в агентство по торговле недвижимостью «Аппли Толлет», на Фаулер-стрит». Он прочел объявление трижды, прежде чем до него дошел полностью его смысл. Что будет, когда дома перейдут к другому владельцу? Смогут ли прежние жильцы остаться? Наверное, да — новому хозяину нет никакого смысла их выселять. Плата за квартиру может повыситься, но это не имело значения — о деньгах позаботится он. Он еще раз взглянул на объявление. Продаются дома номер 12, 13 и 14 на Крэйн-стрит… Если бы он был сейчас у себя дома в Норвегии и его жена прочла бы в местной газете такое объявление, она бы непременно сказала: «Интересно, а сколько они стоят?» И почти наверняка добавила бы: «Надо сообщить отцу, если он еще не прочитал об этом». На это он бы ответил: «Не говори глупостей, Кристин. Это объявление наверняка он и дал. Все сделки по купле-продаже недвижимости проходят через его руки». А Кристин, возмущенная его ироничным тоном, сказала бы: «Почему ты настроен против моего отца?» И он ответил бы ей то, что уже неоднократно говорил раньше: «Я настроен против твоего отца потому, что он разбогател, ничего не делая. Он покупает дом, ремонтирует его, а потом продает вдвое дороже».

В прошлый раз, когда он высказал ей это, жена обвинила его в том, что он завидует богатству и престижу ее отца. «Ты большой и сильный, но у тебя нет никакой власти, — сказала ему она. — Единственное место, где ты можешь командовать, — это твоя жалкая посудина. Но даже там ты не являешься полновластным хозяином, потому что и ты, и твоя посудина находитесь во власти моря — во власти стихии, перед которой ты беспомощен. Поэтому даже на море ты остаешься маленьким человеком. А мой отец, которого ты презираешь, — большой человек. Пусть он невелик ростом и не наделен большой физической силой, зато у его есть другая, намного более важная, сила — деньги и власть. Он владеет почти третью города и не должен никому подчиняться, а, напротив, диктует свои условия другим. И, кстати, — чего он достиг, он достиг без посторонней помощи. Когда мой отец был совсем еще молодым человеком, он купил один-единственный дом и выгодно перепродал его. С этого дома и начался его процветающий бизнес. А теперь мой отец — самый богатый и влиятельный человек в городе. Когда у человека в руках такая власть, ему нечего бояться».