Колин Уилсон - Мастерство романа

• Название: Мастерство романа
• Автор: Колин Уилсон
• Жанр: Критика

---

Естественно, было бы неправильным делать вывод о том, что «Убеждение» является более «удачным» романом, нежели «Жан-Кристоф», не имея при этом в виду, что Ромен Роллан изначально ставил перед собой куда как более высокие цели, нежели Джейн Остин. Роллан хотел написать книгу о необъятном стремлении к свободе, которое занимало еще Бетховена, а не о девушке из среднего класса, мечтающей найти себе мужа. Мы вновь должны вернуться к классификации Дэвида Линдсея, делившего романы на те, что описывают мир и те, что его объясняют. Или же проще: на птиц «высокого» и «низкого» полета. Джейн Остин, Шарлотта Бронтё и Антони Троллоп были блестящими романистами; но они принадлежали к писателям низкого полета. Роллан, Сартр, Д.Г.Лоуренс, Достоевский и сам Линдсей представляли собой авторов высокого полета. Я мог бы едва переводя дыхание назвать великое множество «удачных» романов низкого полета, начиная с «Памелы», «Гордости и предубеждения» и «Джен Эйр» и заканчивая «Историей мистера Полли» Уэллса, «Тузом» Арнольда Беннетта, «Счастливчиком Джимом» Кингсли Эймиса и «Жизнью наверху» Джона Брейна. Все они заканчиваются успехом на одном из различных уровней «достижений». Но мне пришлось бы немало потрудиться, чтобы составить список хотя бы дюжины удачных романов «высокого полета», а в конце этого занятия я был бы вынужден признать свое полное поражение. Достоевский и Лоуренс, несомненно, являются писателями высокого полета, но лишь по прочтению немногих романов этих авторов читатель испытывает чувство полного удовлетворения, — подобно ощущению после сытного обеда, — которое мы получаем при чтении «Эгоиста» и «Убеждения». И это лишь потому, что всецело «удачный» роман заканчивается разрешением той проблемы, которую он поставил перед собой в самом начале, в то время как проблемы, поставленные писателями высокого полета, слишком велики, чтобы быть решенными на страницах одной книги. В этом смысле большинство шедевров художественной литературы двадцатого века были «провалами»: например, «Человек без свойств» Музиля, «Влюбленная женщина» Лоуренса, «Любовь в Гластонбери» Джона Каупера Пауиса, «Далекое и близкое» Л.Г.Майерса и даже «В поисках утраченного времени» Пруста. (О многих из них я скажу в свое время).

Ко мне на ум приходят лишь два произведения, которые можно причислить к удачным романам «высокого полета»: это «Корни неба» Ромена Гари и «Сложный человек» Гуго фон Гофмансталя (последнее произведение является пьесой, но законы драмы в своей основе те же, что и в романе). Героем романа «Корни неба» является человек, одержимый жестокостями дикой природы Африки и в частности жизнью слонов. Диагноз более чем неутешителен; однако борьба Мореля за сохранение африканских слонов становится символом борьбы человека в двадцатом столетии за сохранение себя самого от собственного стремления к саморазрушению. Это один из немногих романов двадцатого века, который заканчивается огромным зарядом оптимизма по поводу человека и его духа.

Пьеса «Сложный человек» также заслуживает здесь упоминания, поскольку представляет собой честолюбивую попытку великого австрийского поэта дать проекцию собственной идеи сверхчеловека, показать некий вид идеала: в этом смысле пьесу по праву можно назвать преемником шиллеровских «Разбойников». Герой произведения Кари Бюль мало чем напоминает собой тип героя. Он принадлежит к старинному дворянскому роду, и все его добродетели приглушены, старательно спрятаны под маской аристократа. Он очень любезен и проницателен, в высшей степени умен и в то же самое время обладает глубокой интуицией. Следуя китайскому предписанию о «высшем человеке», он стремится скрывать свои выдающиеся качества; одно только это притягивает к нему людей. Глубоко интуитивная природа его интеллекта лишила его доверия к словам; попытка выразить свои чувства и мысли в словах представляет для него настоящее мучение, особенно в «обществе». Он осознает, что все вокруг вынуждено превращаться в гротескное хитросплетение неверных смыслов и непонимания. События, происходящие в пьесе, призваны оправдать позицию героя. Его старый друг граф Гехинген умоляет его вступиться за него, с тем чтобы уговорить ушедшую от него жену вернуться назад. Одновременно его сестра умоляет героя уговорить красивую девушку-аристократку Хелен Альтенвиль выйти замуж за ее сына Стани. Однако ситуация осложняется самым нелепым образом. Дело в том, что обе женщины: и графиня Гехинген, и Хелен Альтенвиль — влюблены в самого Кари. Со своей стороны он поддается уговорам женщин и уделяет им время для разговора сразу с обеими. Взывая к чувствам графини Гехинген, он почти уговаривает ее вернуться к мужу. Но Хелен сделана совсем из другого теста; она обладает таким же интуитивным интеллектом, что и он сам, а потому дело заканчивается их помолвкой. Однако непонятным остается то, женится ли он на ней, потому что любит ее, либо потому что остается убежденным джентльменом, будучи не вправе отказать женщине, которая признается ему в любви.

Подводя итог сказанному, едва ли мы сможем назвать это произведение шедевром. Однако для самого Гомфансталя оно таковым, несомненно, является, поскольку остается самым удачным отражением собственного образа писателя. Действительная проблема пьесы состоит в том, что человек может быть более умным и чувствительным, чем общество, в котором он живет. Он стремится к тому, чтобы жить по законам этого общества, желая соблюсти все условности такого существования; но при этом он пытается установить дистанцию между собой и другими людьми. Он уже практически готов вести жизнь духовного отшельника. Даже восхищение, которое испытывают к нему другие люди, тяготит его.

Величие пьесы заключено в том, с какой искусностью автор описывает контраст между Кари Бюлем и различными персонажами произведения, для которых слова слишком однозначны. Перед нами шедевр психологического исследования, — изучение различных типов эгоизма и самообмана. Книга также является развенчанием мифа двадцатого столетия о том, будто бы интеллигентный и чувствительный человек обречен быть в этом мире слабаком и неудачником. Как и в романе «Корни неба», речь здесь идет о том, что человек подобного рода должен быть лидером, а не постоянно терпеть провалы. Его место находится на вершине общества, но не на его дне.

Таким образом, мы подошли к самой сути проблемы романа в двадцатом веке. Все, что требуется от романиста, — лишь отразить ясный образ самого себя, если он при этом точно знает, чего в действительности хочет. Ричардсон, Джейн Остин, Шарлотта и Эмилия Бронтё могли писать очень хорошие романы, поскольку было вполне очевидным то, что они хотели. Но реальность состоит в том, что всякий, кто садится писать роман в двадцатом веке, понятия не имеет о том, чего он — или она — хочет. Если же вы сумеете прорваться сквозь слой обволакивающей вас неопределенности, то тут же обретете необходимую вам уверенность. Любого из современных писателей охватывает ощущение того, что, какой бы грязной и бестолковой ни была их обыденная жизнь, все равно «акт творения» заставит их взять верх над нею, возобладать над тем, что происходит вокруг. Можно сказать, что человеческие существа обладают поразительным инстинктом, наделяющим их разум большей силой, чем это могло бы показаться. Любой серьезный писатель испытывал это чувство: сначала писать о проблеме, волнующей тебя, а затем ощущать внезапный прилив сил, перетекающий в состояние полной отрешенности, как если бы ты превратился в воздушный шарик и полностью освободился от своих проблем.

Из всего этого следует необходимый вывод о том, что писатель двадцатого столетия в принципе оказался в более затруднительном положении, чем в свое время Ричардсон или Джейн Остин; но с другой стороны, его положение во многом остается более выгодным, поскольку современная цивилизация в интеллектуальном плане более «широко открыта» для человека. Главной задачей, стоящей перед современным писателем, является необходимость понять, что то, к чему он должен стремиться, заключено в создании зеркала, в котором он сможет увидеть собственное лицо. Понять одно это — значит уже наполовину решить проблему. Поначалу зеркало может оказаться замутненным и неясным; но под воздействием его взгляда оно постепенно начнет проясняться, показывая тем самым, что оно не простое, но волшебное зеркало, созданное для того, чтобы освободить творческие силы подсознания.

И еще одно существенное замечание. Эта книга рассматривает преимущественно такие литературные произведения, которые составляют общепризнанные шедевры мировой классики. Это создает впечатление, будто писать хорошие романы — очень сложное искусство, доступное лишь гениям и профессионалам. Но это не так; принцип зеркала применим как для любителей так и для профессионалов, а множество великолепных произведений искусства были созданы новичками. Примером может служить «Путешествие в Арктурус» Дэвида Линдсея; еще один пример — «Божество и разрушение» Билла Хопкинса. Ни один поклонник творчества Бернарда Шоу не может обойтись без его ранних романов, хотя все они еще носят любительский характер.