Сергей Есин - На рубеже веков. Дневник ректора

• Название: На рубеже веков. Дневник ректора
• Автор: Сергей Есин
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-94850-025-Х

Есин Сергей Николаевич — известный писатель, драматург и публицист. Его повести и романы: «Имитатор», «Мемуары сорокалетнего», «Р-78», «Типы», «Гладиатор», «Живем только два раза», «Бег в обратную сторону» широко известны читателям.

Его Дневники охватывают последние три года XX века. Здесь — жизнь страны, жизнь Литературного института им. А. М. Горького, ректором которого он является, жизнь самого автора и многих людей, его окружающих.

Напечатанные в «толстых» журналах дневники были востребованы читателями так же жадно, как и проза писателя.

---

«Труд» уже несколько лет ведет открытый конкурс романса. Все тот же блестящий, нестареющий зал. Когда-то самый престижный в Москве. В один вечер на люстрах горит 18 тысяч лампочек! Недаром несколько дней назад я вспоминал, что соскучился по «Полонезу» Огиньского. Это естественные вкусы моего поколения — соскучился и по романсам, которые всегда были частью русской культуры. Концерт был замечателен, такое большое количество молодых талантливых людей. Я с жадностью вглядывался в их прекрасные лица — им жить в следующем веке. Опять поймал себя на том, что моя собственная жизнь заканчивается, а впереди все так интересно. Лучше всех пели, как ни странно, грузины, молодой дуэт из Тбилиси: Нино Аразашвили и Давид Отиашвили. В их исполнении был такой милый аристократизм, кавалерство, возвышенность. Я просто ахнул, будто бы проснулся прошлый век. Все еще было мило срежиссировано. Молодых лауреатов и дипломантов «поддерживали» и «приветствовали» члены жюри, наши признанные мастера. Здесь было несколько мини-представлений, которые устроили Бор. Штоколов, Ведерников, Варгузова. Совершенно неотразимым оказалось трио, состоящее из двух молодых басов и мэтра Добрынина. Пели они «Ямщик, не гони лошадей». Впечатление тонкого и изысканного удовольствия все равно не передашь, можно только перечислить исполнителей.

Вечером позвонили из подмосковного Пушкина: электричка сбила насмерть нашего преподавателя Сережу Иванова. Все время ездил на велосипеде, бегал, делал зарядку, хотел прожить долго. У меня сразу в голове возник его развод: не ушел бы к молодой жене, не жил бы на даче, был бы жив. Вспомнил, как ездили с ним на какой-то выездной семинар, разговаривали. Вся его жизнь, от первых его журналистских рассказиков, прошла на моих глазах. Хороший был парень, добрый и отзывчивый.

6 декабря, понедельник. Утром начался пятый конгресс Всемирного Русского Собора. С большой неохотой поехал туда, исключительно ради институтских связей. Но все оказалось любопытнее. Может быть, в отличие от прошлых разов и я подошел ко всему более доброжелательно.

Конечно, в первую очередь порадовал зал; возможно, это особенность церковной архитектуры: президиум и то, что мы называем «зрители», — сидят напротив друг друга и по объему почти равны. В зале всего до десяти рядов, но зал длинный, следовательно, есть возможность все разглядеть. Вспомнилось тут же, что монахи часто поют, встав в церкви кругом. Хорошо узнаваемого народа была тьма; поменялось время — поменялось отношение так называемых политиков, но для этого нужно было начать и выстоять. Первым, кого я встретил, был Зюганов. Поговорили о том, о сем. Подошел Розов. Любое прямое слово стоит мне всегда напряжения, но тем не менее я сказал, что компартией недоволен, потому что много читаю Ленина, понимаю, что компартия перестает быть компартией. Но голосовать буду за нее. У меня вообще появилась теория, что Дума всегда должна быть не подпевалой, а оппонентом президента. Если на выборах в Думу у компартии будет большинство, то, конечно, я смогу голосовать за президента более широкого социального спектра, скажем — за Путина.

Позже встретил и Алешу Подберезкина, баллотирующегося по Центральному избирательному округу — тому самому, куда он не пустил меня в надежде победить самому на выборах в Мосгордуму. Я ему отказал подписать обращение к избирателям. Алеша, с которым мы всегда были в хороших отношениях, широко раскрыл глаза: дескать, почему? Но я всегда помню профессиональное предательство и коммунистов, да и наших «духовников». Распихивание по всем местам верных «своих» к хорошему не приводит.

Медленно стал разглядывать президиум. Сразу узнал Распутина, сидящего с краю, потом Панину, а с ней рядом, вижу, сидит вроде бы какой-то толстомордый синагогист, а когда стал приглядываться — оказалось, что это Лужков. В президиуме были Патриарх, Вешняков, председатель Центризбиркома, Игорь Иванов, министр иностранных дел, Рушайло, министр внутренних дел… кого-то, наверное, еще подзабыл. Прозвучала целая куча однообразных по мысли приветствий: президент, мэрия, Дума, Совет Федераций, Путин. Это было соревнование спичрайтеров. Речи пишут плохо. Лучше всех говорили верховный муфтий России и, может быть, Зюганов. Муфтий говорил об общей родине: из этой земли поднялись, в эту землю уйдем, о том, что одни — правоверные, а другие — православные; говорил об этике, об общих корнях религий, о том, что некрасиво ругать выбранное правительство, каждый заслуживает то правительства, которое имеет. «Каково ведро, такова и крышка». Много было у других ораторов и неуклюжих, и неловких слов. Игорь Иванов начал так: «Ваше Святейшество, уважаемые члены правительства!» Вообще, слово — вещь опасная; по некоторым выступлениям я понял, что человек, которому слово дано от природы, может себя опустошить формулировками. Рушайло много цитировал Бердяева. Как всегда, свое «пустоутробие» показали Федулова — бывшая пионерская деятельница, возглавившая сейчас Российское женское движение (в свое время она ходила в пионерском галстуке), и Черномырдин. Последний больше всего напирает не на понятие правды и правдивой жизни, так свойственные русскому менталитету, а на закон. Я его понимаю, ему хочется установить закон денег и заставить всех по нему жить. У него самого денег достаточно.

Зюганов привел массу очень выразительных цифр. Меня всегда восхищает, как он их держит в голове. 21 миллиард долларов — это бюджет России, 600 миллиардов долларов — это бюджет СССР. Современный мир держится на трех «Т»: 1. Трубы, трубопроводы — их в России не меняли ни одного метра. Мы видим это по Москве, которая вся заставлена трубопроводами, выведенными из подземелья. 2. Турбины — на каскаде Волжской ГЭС тоже не поменяли ни одной турбины за все постсоветские времена. 3. Тракторы — там, где раньше выпускалось по 300 за смену, сейчас, в лучшем случае, выпускается по 20.

У Шойгу было первое публичное выступление в центре. Это было неинтересно и по тону, и по тексту. Но обаятелен и курчав. Как всегда, выступал Жириновский. Если бы не знать его, можно было бы сказать, что речь эта — узконационалистична. За такую речь Рогозина привлекли бы к ответственности. Жириновский требует: диктатуру русского народа, русское национальное правительство, соблюдение русских национальных интересов — хочет быть исключительно русским, с сохранением всего того, что нажил как либерал. Надо всегда помнить, в какой аудитории и кому забивает баки Жириновский.

Это все, что я собрал за два часа.

В институте, как всегда, рутина финансов. Банки, в связи с новым столетием, видимо, прекратят работать 20–25 декабря. До этого надо выгрести деньги и постараться за декабрь заплатить зарплату. Я уже давно перестал видеть месяцы: вижу лишь зарплату за декабрь, зарплату за январь, вижу две зарплаты — за июль и август. Бюджет, естественно, молчит в связи с выборами, и деньги за ноябрь так и не пришли.

8 декабря, среда. Подписали договор с Белоруссией. Думаю, что это, конечно, не союз двух государств. Это огромная Россия, с которой воссоединилась Белоруссия. Так оно и будет, и в этом залог целостности Белоруссии. На церемонии подписания Ельцин, читая свою речь, повторил два раза заключительный абзац. Это мне напомнило, как старый Брежнев два раза прочел одну и ту же страницу на торжественном митинге в Баку. Тогда мы все хохотали. Сейчас это кажется трагичным.

9 декабря, четверг. Ельцин уже в Китае и мелет какие-то угрозы в адрес Америки. Сходил он по трапу еле-еле, но я помню, какая сила исходит от него при личном общении.

Днем был на ежегодном совещании ректоров Москвы и Московской области в Российском химико-технологическом университете на Миусской площади. Уже по обилию охраны на входе я мог бы догадаться, что кто-то приедет. Потом при регистрации раздали какие-то книжки, и вдруг среди них веселая брошюрка «Юрий Лужков. Российские законы Паркинсона» и еще кучка каких-то одинаковых плотных конвертов. Конвертам предшествовало объявление: «Уважаемые коллеги! Геннадий Хазанов проводит спектакль-презентацию по материалам книги Ю. М. Лужкова «Российские законы Паркинсона». Спектакль можно будет один раз видеть в Театре эстрады 15.12.99 в 19.00.

Значит, еще одна предвыборная акция. Сами билеты были сделаны в виде зачетной книжки с красующейся подписью Юрия Михайловича. На задней стороне обложки — афоризм: «Любые указания люди понимают иначе, чем тот, кто их дает». Дополнение Лужкова: «Мат — единственный язык, указания на котором понимают без искажения». Пока я все это листал, раздался какой-то небольшой гул и появился Лужков. Я его последнее время постоянно путаю с какими-то другими лицами. В моем сознании все сразу встало на место: будет предвыборная речь. На место встал и бесплатный буфет — кофе, чай, печенье, конфеты, — который был устроен в зале. Тут же оказалась и пресса.