Джон Килленс - Молодая кровь

• Название: Молодая кровь
• Автор: Джон Килленс
• Издательство: Издательство иностранной литературы
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1959

Я горжусь тем, что мой народ, живя в столь бесчеловечных условиях, сумел сохранить свою человечность и свои дарования. Запомним, что действие романа «Молодая кровь» относится не к дедовским Временам, а к современности: в описываемый период негр Джо Луис стал чемпионом мира по боксу, а негритянский композитор Дюк Эллингтон получил широкое признание своего таланта. Вместе со старшим поколением наша молодежь горячо реагирует на все касающееся ее судьбы — это показали, между прочим, недавние события в Литл-Роке.

Пол Робсон

Москва, 1 января 1959 г.

---

—  Ну, я не так, может, выразился, — сказал Гас. — Но, понимаете, другое было бы дело, если бы там собралось много белых… — он замялся. — Черт побери, Оскар, мы ведь хотим, чтобы вы привели к нам в профсоюз побольше белых рабочих, а если вы пойдете на похороны, тогда уже вам ни к кому из них не подступиться!

Оба белых молча глядели на него.

—  Ну, спокойной ночи! — произнес наконец Гас. — Вы все-таки продумайте мой совет!

Он вернулся и рассказал о своем разговоре Робу. И тут оба вспомнили, что на следующий день назначено профсоюзное собрание. Гас посоветовал отложить его; они с Бру вдвоем обойдут всех и сообщат, что собрание переносится на другое число.

— Как насчет будущего вторника? — спросил он.

Роб начал прикидывать в уме, но раздумывал не слишком долго. Он оглядел дворик, где метались светляки; скамейка, на которой они сидели, пахла мылом и сыростью. «Как только не стыдно думать о каком-то собрании, когда там, в комнате, лежит папа?» И вдруг в его памяти возник живой отец, сидевший за завтраком всего лишь неделю тому назад. Вспомнилось, как отец относился к профсоюзу. «Шагайте, дети, вместе!» Пожалуй, стоит посоветоваться об этом с мамой, но нет, он сам теперь мужчина, с каждым часом чувствует себя взрослее и пламенно, неукротимо жаждет стать таким, каким был отец.

—  Нет, Гас, не следует откладывать собрание! Ты с Бру — и Билл вам поможет — обойдите всех и предупредите, что собрание обязательно состоится. Всех предупредите, чтобы явились. Пусть только чужим ничего не болтают!

Пришлось поспорить с Гасом, но в конце концов тот сказал:

—  Ладно. Только ты можешь не приходить. Мы все до мелочи обеспечим без тебя.

…И вот они сидят в битком набитой церкви. Жарко так, что дышать нечем. Все обмахиваются. И певчие в белых одеждах тихо, проникновенно поют:

Слышишь, слышишь звон печальный, погребальный звон плывет
— Это колокол небесный в царство божие зовет.
Аллилуйя, аллилуйя, славу господу поет.
В той обители блаженной счастье вечное найдем,
Лишь сияющую реку мы с тобою перейдем.
Слышишь, колокол протяжный в царство божие зовет…

Замирают мягкие трогательные звуки. Кругом мелькают белые платки. Место Роба рядом с мамой, он должен быть сейчас ее верной опорой. Пальцы матери впиваются в его плечо. Обманывать себя больше невозможно: да, это папа лежит в длинном сером гробу, усыпанном цветами.

Вчера вечером Лори, кажется, впервые поняла, что Джо умер. Она прошла к нему в комнату, полную скорбного, приторного запаха цветов и смерти, подняла крышку гроба, посмотрела на своего любимого, и тут только до ее сознания дошла мысль, что это их последняя ночь вместе. До сих пор она не думала о нем как о покойнике, а скорее как о живом человеке, уезжающем завтра в долгое, бесконечное путешествие, из которого он уже не вернется. Сейчас в памяти встали те годы, которые она прожила с ним вместе, и хоть это были трудные годы, они были также и счастливые годы! Никогда больше не услышит она его добродушного заразительного смеха и гулких басовых раскатов его голоса; он уже не назовет ее Поцелуйкой и не споет свою любимую песню «Шагайте, дети, вместе!», а горше всего то, что они уже никогда не будут шагать вместе, не будут шагать вместе никогда, никогда… И это «никогда, никогда, никогда» вдруг так схватило Лори за сердце и так его перевернуло, что боль казалась невыносимой, и она разбудила весь дом своими рыданиями.

—  О господи! Господи! Последняя ночь с тобой, Джо! Последняя ночь! Я хочу уйти с тобой, Джо! Я хочу уйти с тобой! Господи, сжалься! Не оставляй меня одну!

Роб и Лулабелл успокаивали ее, как могли.

—  Дорогая моя, Джо умер! — говорила Лулабелл. — Лори, Джо умер. Он бы не позволил тебе так убиваться. Приляг, родненькая, постарайся отдохнуть. Будь умницей!

—  Хорошо, хорошо, Лулабелл. Я сейчас лягу.

Но вдруг она еще что-то вспомнила и, метнувшись в комнату, выбежала оттуда с самым большим из всех букетов. Роб и Лулабелл, ничего не понимая, наблюдали за ней, а она выскочила на крыльцо и швырнула в грязь роскошные дорогие цветы миссис Кросс.

—  Они убили моего Джо! Они, лицемерные дьяволы, убили моего Джо, и у них еще хватило наглости прислать ему эти цветы! Мы не желаем их цветов! Не надо нам их! Не надо!

—  Возьми себя в руки, Лори! Ну хотя бы ради меня, милуша! — молила ее Лулабелл.

—  Джо, я хочу уйти с тобой! Смилуйся надо мной, господи! Не оставляй меня одну!

— Они и тебя хотели убить! — сказала Лори Робу. — Не нужны нам их цветы! Я буду лежать тихо, Лулабелл… — Но, поглядев на Роба, она опять запричитала: — О Роб! О Роб, дорогой! Нет больше отца у моих детей!

Прибежала Дженни Ли, которую увела ночевать к себе соседка Джесси Мэй.

Слово берет Достопочтенный Главный канцлер Джорджийской Ложи Фредерика Дугласа:

—  Джозеф Янгблад, член Ложи с момента ее основания…

Затем выходит на возвышение Уилабелл в белом платье и поет:

И когда ты дойдешь до конца пути,
Все Он поймет и труд твой похвалит…

Сердце Роба разрывалось от горя, он смутно представлял себе, где он и что с ним творится; он сам дивился, почему это мысли его блуждают и никак не сосредоточатся на похоронах отца. Ведь это же похороны отца! Почему-то вспомнился вечер, когда Джо Луис одержал победу над Костелли, Гарлем-авеню после матча, разговор с Ларри Мак-Грудером, который жил в комнатке над парикмахерской. В понедельник ночью, когда папа уже умер и снова воцарились мир и спокойствие между двумя расами — белой и черной, — маленький горбун вернулся к себе в свою каморку над парикмахерской, и около трех часов утра к нему ворвалась целая свора крэкеров. Они потащили его в лес, избили там и бросили, решив, что он умер; но, к счастью, горбун остался жив.

Мисс Салли Раундтри, председатель комитета женщин-дьяконисс, начинает читать некролог:

— Джозеф Янгблад родился в 1898 году в Гленвилле, Джорджия… Всегда был одним из самых верных прихожан церкви… Избран дьяконом… женат был на Лори Ли Барксдэйл из Типкина, Джорджия… жил с ней в брачном союзе до самой смерти… двое преданных детей… Джозеф Янгблад и Лори Ли жили в полном согласии…

Роб видел, что мама не перестает вытирать обильно льющиеся слезы. Папа умер! Папа умер! Он должен быть силен духом и поддерживать маму!

Заиграл орган, и хор запел, все тише и тише, один лишь куплет, и люди в церкви подпевали едва слышно:

О свобода, о свобода,
О свобода надо мной!
Чем в неволе жить постылой,
Лучше мертвым лечь в могилу
И свободным улететь
К господу домой…

Потом от имени Ассоциации содействия прогрессу цветного населения выступила Джозефин Роллинс — она была уже на сносях. Роб сидел между матерью и Айдой Мэй и обнимал маму за плечи, чувствуя, что это придает ей силы и что вся длительная панихида тоже является для нее источником силы.

— Ассоциация содействия прогрессу цветного населения дает перед богом клятву бороться за принципы, которым посвятил свою жизнь Джозеф Янгблад и за которые он умер… Под руководством его подруги жизни Лори Ли Янгблад и других таких же людей мы объединим негров Кроссроудза и всей Джорджии… сотни и тысячи негров… и честно мыслящих белых…

Теперь мать уже не плакала. Она обрела силу духа, и эта сила каким-то таинственным образом передавалась Робу. А ведь это он должен был помочь ей стать сильнее духом!

Потом зачитывали телеграммы из разных городов Америки, и казалось, что все люди во всем мире знают о смерти Джо Янгблада.

Как сквозь туман, Роб видел священника Ледбеттера, медленно идущего к кафедре под тихое пение хора: «Приди ко мне… уж вечер наступил». Священник Ледбеттер раскрыл священное писание, и взгляд Роба снова устремился на длинный серый гроб, усыпанный цветами. Многое вспомнил он в эти мгновения: и работу отца на заводе, и тот несчастный случай, когда он сломал спину, и игру в мяч С папой на пустыре, и добрые, ласковые папины глаза, и его слова: «Сын, твоя мать самая замечательная женщина на всем белом свете», — и папу в очереди за деньгами, мужественно давшего отпор белому, и беседу с ним в прошлый понедельник за завтраком о профсоюзе, и еще многое, многое другое… Сколько же народу из гостиницы пришло на похороны, бросив работу! И мистер Огл не сумел их удержать…

Позавчера, после того, как ушел Гас, Роб долго думал о профсоюзном собрании, и мысль, в которой переплетались профсоюз и папа, не покидала его даже в постели, не давая сомкнуть ни на минуту глаза. На следующий день, помогая делать приготовления к похоронам, он по-прежнему неотступно думал об этом и дивился самому себе, как можно сейчас думать о чем-нибудь ином, кроме папиной смерти. Но уже прошлой ночью он твердо решил, что посвятит себя организации профсоюза, потому что таково было желание папы; и Дженни Ли, с которой он поделился своими мыслями, поддержала его, и Роб пожалел, что не рассказал это сразу и маме, но ничего, он успеет сказать ей потом. На профсоюзное собрание Роб немного опоздал, а когда он появился, все сразу стихли. Робу показалось, что почти все собрались там, то есть почти все негры, кроме Лероя, Вилла и двух-трех трусов, конечно; даже Оскар пришел с сыном и привел еще нескольких белых.