Дороти Даннет - Путь Никколо

• Название: Путь Никколо
• Автор: Дороти Даннет
• Издательство: АСТ, Люкс
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-020517-1, 5-9660-0032-8

История Никколо — умного, сильного человека, вышедшего из низов и шаг за шагом пробивающегося наверх — туда, где правят некоронованные короли эпохи Возрождения — Медичи, Строцци, Фуггеры.

История самой эпохи Ренессанса — времени расцвета искусств, гениальных финансовых авантюр, изощренных политических, придворных и дипломатических интриг.

---

Джордан, виконт де Рибейрак, богатый и влиятельный французский негоциант, который присутствовал, по слухам, на осеннем банкете, что давали в честь капитана фландрских галер. Да, никаких сомнений, монсеньор де Рибейрак: отец-француз шотландского вельможи Саймона.

Никто не произнес ни слова. Глаза толстяка, не отрывавшиеся от Клааса, поблескивали.

Наконец бывший подмастерье заметил:

— Вас знают все, монсеньер. Толстяк повернулся к вдове.

— И даже в лице не изменился! Видите? Вы хорошо обучили его, демуазель. Этот юнец просто воплощенная сдержанность. Как мне сказали, он отзывается на славное деревенское имя Клаас?

Сверкающие глазки уперлись в Марианну де Шаретти, и она с враждебным видом выдержала этот взгляд. На ней, заметил Клаас, было платье, жесткое, точно футляр, а волосы надежно упрятаны под плотный чепец. Она была очень бледна, лишь два ярких пятна горели на щеках, а синие глаза сверкали, словно ляпис-лазурь.

— Деревенское? — переспросила она. — Клаас, — это лишь укороченная форма имени Николас.

— Ну, три слога для него — это, пожалуй, чересчур, — заявил месье де Рибейрак. — Фламандское имя куда больше подходит ремесленникам.

— Совершенно верно, — согласилась вдова. — Наши ремесленники стоят куда больше, чем аристократы в других землях, однако Клаас отныне к ремесленникам не принадлежит.

Она сидела совершенно неподвижно, держа в узде, но не скрывая свой гнев. Клаас взглянул на нее, затем перевел глаза на мужчину. Очень опасного мужчину.

— Так что же? — удивился толстяк. — Он заделайся бюргером после своего очередного подвига? Некие весьма странные люди выбрали его в качестве мальчика на побегушках. Так что же, паренек, ты быстро бегаешь?

— Если нужно, то да.

— И разносишь письма Медичи. И другим. Вскрываешь их, да? — полюбопытствовал толстяк.

— Не могу: ведь они зашиты, а затем запечатаны.

Взгляд ледяных глаз уперся в него, а затем, оценивающе, — на руки, висевшие по бокал:

— Я склонен тебе поверить. И, разумеется, даже если бы ты и вскрыл их, то ведь все равно не смог бы прочесть.

Глаза демуазель вспыхнули, но он не нуждался в дополнительных предупреждениях.

— Я умею читать, — как ни в чем ни бывало заявил Клаас.

— Я читаю те, что могу вскрыть, только если они написаны не шифром.

Толстяк усмехнулся.

— Вот теперь я тобой доволен. У нас получается интересная беседа, не так ли? Ты читаешь те, которые можешь вскрыть, если они не зашифрованы. А затем передаешь новости. Кому?

— Тем, кто мне заплатит, — Клаас не скрывал удивления.

— Я зарабатываю деньги.

— Это я понял. И зарабатываешь их для себя, Клаас, или для своей хозяйки? Ты ведь по-прежнему служишь ей, не так ли?

Клаас улыбнулся своей нанимательнице.

— Да, конечно, демуазель де Шаретти платит мне.

— И, значит, ты берешь жалование и приносишь всю прибыль ей? Как мило с твоей стороны. Ты что, воображаешь, будто мы с ней настолько глупы?

Заминка.

— Нет, монсеньер, — осторожно отозвался Клаас.

Толстяк шевельнулся.

— Тогда почему ты улыбаешься?

— Потому что у меня уже был такой разговор. С лекарем, мастером Тобиасом. Он спросил, хочу ли я получить богатство, или власть, или просто отомстить своим обидчикам.

— И что ты ему сказал?

— То, что он хотел услышать, — ответил Клаас. — Но мы все равно поссорились.

И вновь молчание. Затем толстяк негромко произнес мягким тоном:

— Ты шпионишь, верно?

— Я вам уже сказал.

— О, да, но для себя, а не для демуазель Шаретти. Ты много времени провел с Аньоло Аччайоли. Ты об этом кому-нибудь рассказывав Что в этом полезного для компании Шаретти? Ты познакомился — случайно ли? — с месье Гастоном дю Лионом, камергером дофина, который направлялся в Милан… Кажется, он говорил на турнир? После чего внезапно забыл о поединках и поехал в Савойю. Ты знал об этом? Да? И готов продать сведения тому, кто заплатит подороже?

— Ну, я бы был глупцом, если бы сделал это, — с горячностью возразил Клаас. — Потому что если я нанесу оскорбление герцогу Миланскому или Медичи, или дофину, они ведь больше не станут мне платить, не так ли? Знаете, в нашем деле приходится думать о таких вещах.

На лице демуазель появилась и тут же исчезла улыбка. Хорошо.

— Я вижу, ты человек, который склонен глубоко задумываться, — заявил толстяк. — Тогда скажи, заработав деньги для своей хозяйки, после столь глубоких раздумий… Почему же ты вкладываешь их от собственного имени? И не в Милане, но в Венеции?

Клаас покосился на свою нанимательницу и опустил голову.

— Думаю, тебе лучше ответить, — осторожно заметила она.

— Деньги перевели Медичи, — пояснил Клаас.

— Из Милана в Венецию, — так мне сообщили мои соглядатаи. Они явно решили, что твои услуги стоят этой оплаты?

Клаас уперся взглядом в пол.

— Они решили, что дело того стоит, потому что я дал им неправильный курс для Венеции, в одном из писем, которое вскрыл. Оно не было зашифровано.

— Ты подделал депешу? — воскликнул толстяк. Марианна де Шаретти вновь побледнела.

— Ты глупец, Клаас Теперь тебе конец.

— Но вы же никому не расскажете, — утешил ее Клаас слегка оживляясь. — А выгода будет немаленькая.

— Я не скажу, — подтвердила Марианна де Шаретти. — Но разве ты забыл, кто он такой?

— Нет, не забыл.

— Я рад, — толстяк поднял руку. — Подойди сюда, недоумок.

Клаас шевельнулся, затем послушно обогнул стол и встал там, где ему было велено.

Джордан де Рибейрак посмотрел на него.

— Ты совершил нелепое покушение на жизнь моего сына Ты не смог убить его. Но ты ведь намерен попытаться вновь, не так ли? Как только получишь денег и немножко власти, и люди больше не будут смеяться над тобой и сажать в тюрьму. Вот откуда эти внезапные амбиции?

— Ваш сын? — переспросил Клаас. — Почему вы решили, что с деньгами мне будет проще убить его?

Толстяк не сводил с него взгляда.

— Ты с ним дрался, — заявил он.

— Это он дрался со мной, — покачал головой Клаас. — Насколько я слышал, прежде вы не интересовались его существованием. Так с чего вдруг теперь эта внезапная защита? Вы не сможете поправить то, что с ним неладно; слишком поздно. Вы не сможете изменить то, что неладно со мной; вы даже не знаете, что это такое.

— Ты меня недооцениваешь, — возразил Джордан де Рибейрак. — Я мог бы начать с твоего имени.

Марианна де Шаретти воскликнула:

— Но ведь он ничем не навредил Медичи! Толстяк обернулся к ней.

— Изменить рыночный курс к своей выгоде? Демуазель, это воровство, а мы все знаем, как наказывают за воровство. Известно ли ему, чьим бастардом он является?

Она покраснела.

— Известно, — отозвался Клаас.

— О, да, — промолвил толстяк. — Как бы я ни относился к своему сыну, но когда кто-нибудь пытается хоть пальцем тронуть члена моей семьи, я стараюсь узнать об этих людях как можно больше. Думаю, я уже показал это тебе. Так поговорим же теперь о незаконнорожденных. Ты говоришь, что знаешь. Знаешь о своей бедной глупой матушке, которая сношалась с лакеями?

Громкий треск. Это демуазель ударила кулаком по столу. Клаас взглянул на ее руку, затем на лицо. Она побагровела.

— Месье виконт, вы можете идти. Толстяк также не сводил с нее взгляда.

— С какой стати? Это старая история, никто и не оспаривает ее. Вам ни к чему тревожиться, демуазель. Мальчишка не родной вам по крови. Ваша сестрица была лишь второй женой его деда. Вы всего лишь приходитесь ему двоюродной бабкой по браку, точно так же, как женевский торговец Жаак де Флёри является его двоюродным дедом. Тебе приятно было навестить его, Клаас? — осведомился месье де Рибейрак. — Ты же проезжал через Женеву.

— Его я тоже не убил, — сказал Клаас. — Я разочаровал его жену, но это другая история. По-моему, вы досаждаете госпоже де Шаретти.

Судя по ее виду, она не была благодарна ему за вмешательство. Ее дыхание участилось.

— Госпожа де Шаретти вполне способна сама выпроводить джентльмена из своего дома, если он того заслуживает. Это все, чего вы хотели, месье де Рибейрак? Предупредить Клааса, чтобы он не трогал вашего сына? Я уже сказала вам прежде, монсеньер, ваш сын — мстительный человек.

— Он вам не нравится, — заметил толстяк, внимательно рассматривая ее.

— Он хорош собой, и у него много друзей, я уверена, — ровным тоном отозвалась она. — Нет, он мне не нравится.

— Леди Кателине ван Борселен тоже, — отметил толстяк. — Вы правы. Он получил неподходящее воспитание. Но кто же способен исправить это, кроме отца? — Его губы растянулись в улыбке, затем, поджимая многочисленные подбородки, внезапно округлились в уродливой пародии на обиженную гримасу. — Но я проживаю во Франции, и кому же я могу доверять здесь? Кто станет следить за всеми передвижениями Саймона, доносить мне о том, что он делает, предупреждать, если он окажется замешан в недостойных интригах, или завяжет неподобающие знакомства, или забудет о чести своей семьи?