Юрий Кудрявцев - Три круга Достоевского

• Название: Три круга Достоевского
• Автор: Юрий Кудрявцев
• Жанр: Научная Фантастика

Печатается по постановлению Редакционно-издательского совета Московского университета

Монография (1-е изд. — 1979 г.) представляет собой попытку целостного рассмотрения мировоззрения Достоевского, одного из наиболее сложных художников-мыслителей. Автор анализирует проблемы событий­ного, социального и философского плана, поднятые Достоевским. Ориги­нальное прочтение произведений Достоевского, новая трактовка наиболее важных художественных образов дают современное понимание многих идей писателя, его философии человека.

Для философов, филологов, всех интересующихся проблемами твор­чества Достоевского.

Научное издание

КУДРЯВЦЕВ Юрий Григорьевич

ТРИ КРУГА ДОСТОЕВСКОГО

Зав. редакцией Н. А. Гуревич

Редактор Ю. С. Ершова

Оформление художника Е. К. Самойлоза

Художественный редактор Л. В. Мухина

Технические редакторы М. Б. Терентьева, Н. И. Смирнова

Корректоры Е. Б. Витю к, С. Ф. Будаева

Сдано в набор03.08.90. Подписано в печать 17.12.90.

Формат 60X9016. Бумага офсет.

Гарнитура литературная. Высокая печать.

Усл. печ л. 25,0 

Тираж 20 000 экз. Зак. 329. Изд. № 1254.

Цена 3 р. 50 к.

Ордена «Знак Почета» издательство Московского университета.

103009, Москва, ул. Герцена, 57.

Типография ордена «Знак Почета» изд-ва MГУ.

119899, Москва, Ленинские горы

ISBN 5 — 211 — 01121 — X

© Издательство Московского

университета, 1979

© Ю. Г. Кудрявцев, 1991 дополнения

---

Через своих обнажающих сложность человека героев Досто­евский пытается разобраться, что в природе человека врожден­ное, что приобретенное.

Признавая социальное в человеке, Достоевский не склонен сводить человека к социальности. В художественных произве­дениях, в «Дневнике писателя», в записных тетрадях — всюду он выступает против абсолютизации роли социальной среды. Среда не всесильна. Человек выше среды. Он способен поступать во­преки ей. Следовательно, что-то есть в нем до среды. Призна­ется роль биологического. И не случайно. И не без оснований. Ведь и, с нашей точки зрения, социальность как форма движения материи диалектически, а не метафизически отрицает биологи­ческую форму.

Князья, генералы, помещики у Достоевского добры и злы. Люди из народа — то же самое. Раздел на добрых и злых идет не столько через карман человека, сколько через его сердце. Князьями были Мышкин и Валковский. А это два полюса. Кня­зем был и Сергей Сокольский, носящий два полюса в себе. Не все в человеке от социальности.

Кто унижен и оскорблен у Достоевского? Порою люди, пред­ставляющие далеко не дно общества. Большинство из них во­обще не трудится. Если бы этих людей видели переписчики из ранних повестей Достоевского, то они могли бы подумать: нам бы ваши заботы. Костлявая рука ребенка — от нищеты. Но ни­щета-то порою от гордости. И все это не случайно. Это есть ак­цент на асоциальности.

Среда — средою, но выбор у человека есть всегда. В разной степени, но есть. Среда одна, а пути могут быть разные: Разу­михин, Раскольников, Мармеладов. Буржуазная действитель­ность одних толкает на путь активной борьбы, а вот Шатова как раз оттолкнула от этого пути. «Низкие потолки» на разных людей давят в разной степени.

Среда не может совершенно искоренить доброе в человеке если оно было. Порою среда в этом аспекте вообще бессильна. В этом Достоевский убежден. И высказывает свои мысли, гово­ря о каторжнике Алее, добром и кротком человеке. «Есть нату­ры до того прекрасные от природы, до того награжденные богом что даже одна мысль о том, что они могут когда-нибудь изме­ниться к худшему, вам кажется, невозможною. За них вы всегда спокойны. Я и теперь спокоен за Алея. Где-то он теперь?» [4, 52]. Алей выше среды.

Опираясь на признание не только социального, но и асоциаль­ного в человеке, Достоевский делает вывод, что изменить через влияние экономики природу человека никому не удастся. Соци­альное не способно искоренить заложенное в человеке природою биологическое.

Яркий пример этого — образ Шатовой в «Бесах», о котором я уже говорил. Шатова — лицо эпизодическое. Но нагрузка по тре­тьему кругу на это лицо огромная. Героиня насквозь социальна. Она ждет ребенка и заранее проклинает его. Она женщина дела. Родила. И переродилась сама. Социальное — «по боку».

Биологическое в человеке неистребимо. И было бы большой, бедой для человечества, если б наоборот. Некому было бы го­ворить о социальности. Марии должны прежде всего рожать, а? потом уже участвовать в разного рода социальных эксперимен­тах. Достоевский допускает мысль о наличии людей, желающих исправить природу человека. Но верит в неискоренимость био­логического, способного противостоять конъюнктуре социальности.

«Человек принадлежит обществу. Принадлежит, но не весь» [ЛН, 83, 422]. Емкость этих двух, по-видимому, заимствованных у Гоголя предложений огромна. Это — и кредо автора и предо­стережение обществу, посягающему на человека. Ваш человек но не безгранично. Знайте это, человека не уважающие, говорит Достоевский. Это в социальном плане. Но тут есть и план фи­лософский. Человек как он есть «несет на себе слой социально­сти. Но слой этот далеко не самый глубинный. Под ним что-то другое, на что накладывается социальность, пытающаяся в луч­шую или худшую сторону исправить биологическое.

Переделать решительно природу человека. А можно ли? А надо ли? Это вопросы Достоевского. Ответы на них — более, чем скептические. Нельзя дистиллировать человека. Нельзя изба­виться в нем от какой-то одной стороны. Добро и зло диалектически взаимосвязаны. Пока жив человекам «не нужно — ибо еще не известно, лучше ли будет человек при постороннем в него вме­шательстве. Тем более, что и знаем-то мы о человеке не так уж много. Что-то мы о человеке знаем, «но есть то, об чем мы и понятия составить не можем» [ЛН, 83, 432]. Неисчерпаемость, непроявляемость человека до конца, здесь высказанная, повто­ряется в «Идиоте»: «Причины действий человеческих обыкновенно бесчисленно сложнее и разнообразнее, чем мы их всегда потом объясняем, и редко определенно очерчиваются» [8, 402].

Человек проявляется не весь. Его «изреченная мысль» может быть ложью. Не сознательной. Это за скобками. Просто суще­ствует невыразимость мысли при полном желании ее выразить. Тем более не до конца выразимо чувство. А потому-то мы знаем не всего человека. Он не весь выражен, да к тому же порою и не адекватно понят. В большей степени при этом выражается и понимается социальное, поверхностное, а не биологическое, глу­бинное. Мы больше воспринимаем сознательное в человеке, чем его неосознанное, бессознательное. Мы знаем, в определенном приближении, сознание, логику. Но человек выше сознания, вы­ше логики.

По Достоевскому, это бесспорно. «Но в эту минуту вдруг слу­чилось нечто тоже совсем неожиданное» [10, 8, 413]. Это из «Подростка». Но подобное можно найти в любом романе. Вдруг — это и есть символ алогичности. Герои Достоевского приходят, уходят, что-то делают. Но предсказать их действия нельзя. Нет логики.

Мать Раскольникова говорит о своем сыне: «Его характеру я никогда не могла довериться, даже когда ему было только пятнадцать лет. Я уверена, что он и теперь вдруг что-нибудь может сделать с собою такое, чего ни один человек никогда и не подумает сделать» [6, 166]. И это верно. Каждый прочитавший роман знает, что поступки ее сына алогичны.

Человек видит несчастье другого. Логично предположить его огорчение. А в «Бесах» веселятся возле самоубийцы. Люди не самые лучшие — верно. Но там есть и обобщение рассказчика: «Вообще в каждом несчастии ближнего есть всегда нечто весе­лящее посторонний глаз — и даже кто бы вы ни были» [10, 255].

Мысль эта не случайная. В «Подростке» она повторяется. С точки зрения героя, существует «обыкновенное человеческое чув­ство некоторого удовольствия при чужом несчастии, то есть ког­да кто сломает ногу, потеряет честь...» [10, 8, 175]. Повтор гово-. рит, что это не только позиция героев.

Человек способен не только любить, но и ненавидеть. Лю­бить одного, ненавидеть другого. Логично. Но не совсем логич­но, когда любят и ненавидят одного и того же. А у Достоевского так бывает.

Два человека не могут терпеть Друг друга. Логика говорит, что они должны расстаться. А они, вопреки логике, не расста­ются. «Есть дружбы странные; оба друга один другого почти съесть хотят, всю жизнь так живут, а между тем расстаться не могут» [10, 12]. И это не только слова. Факт жизни Степана Трофимовича и Варвары Петровны, по поводу которых и произ­несены эти слова, положительно их подтверждает.

Оскорбленный человек должен бы, по логике, чувствовать се­бя плохо, если не внешне, то хотя бы в душе. Здесь наоборот... Вот размышления тонкого психолога Свидригайлова: «...у жен­щин случаи такие есть, когда очень и очень приятно быть ос­корбленною, несмотря на все видимое негодование. Они у всех есть, эти случаи-то; человек вообще очень и очень даже любит быть оскорбленным, замечали вы это? Но у женщин это в особен­ности. Даже можно сказать, что тем только и пробавляются» [6, 216]. Мысль выношенная — из опыта. Позднее эту же мысль, но более расширительно, выскажет Зосима: «Ведь обидеться иногда очень приятно, не так ли? И ведь знает человек, что ни­кто не обидел его, а что он сам себе обиду навыдумал и налгал для красы, сам преувеличил, чтобы картину «создать, к слову привязался и из горошинки сделал гору, — знает сам это, а все-таки самый первый обижается, обижается до приятности, до ощу­щения большого удовольствия, а тем самым доходит и до враж­ды истинной...» [10, 9, 58].

Поступки героев Достоевского — постоянный переход «за чер­ту», переход, который замечал у себя и сам автор. Некоторые герои и начинают с того, что «за чертой». Вспомните ставку на zero в «Игроке». Вопреки логике ставят. Вопреки логике вы­игрывают. Потом логика возьмет свое — ставящая на zero «бабуленька» проиграется. Но свое возьмет логика рулетки, а не человека. Человек же склонен поступать алогично. И «черту», разумом установленную, не признает.

Человека оскорбили. Ему кажется, что его видят лакеем. Ло­гика подсказывает — покажи им, видящим, свою высоту. А он, человек, вопреки логике, «назло», хочет показать им свою ни­зость — грозит доносом. Не для мести. Он просто хочет пока­зать — я еще и доносчик. Вот вам. Алогично. Но так поступает Подросток.