Александр Романов - Книга воспоминаний

• Название: Книга воспоминаний
• Автор: Александр Романов
• Издательство: АСТ, Полигон
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-046451-7, 978-5-89173-351-0

Книга великого князя Александра Михайловича, двоюродного дяди и друга детства последнего русского императора Николая II, охватывает события русской истории с 1880 по 1917 год, содержит интереснейший фактический материал и позволяет по-новому взглянуть на роль семьи Романовых в создании в России революционной ситуации.

---

К вечеру мы прибыли в Тверминэ — маленький портовый городок на побережье Финляндии, где эскадра Морского Корпуса встала на якорь. Адмирал отдал приказ, и на «Варяге» опустили паровой катер, управляемый кадетами моего возраста. Они с любопытством смотрели на меня, видимо, раздумывая, принесет ли пребывание Высочайшей особы на борту их корабля им лишние хлопоты и нарушение заведенного распорядка жизни.

Адмирал Брилкин обратился ко мне с несколькими словами приветствия, и затем меня отвели в мою каюту. Моим мечтам не суждено было целиком осуществиться: хотя с этого момента я и вступил в состав русского флота, меня все же отделили от остальных кадет и не позволили спать вместе с ними на нижней палубе. Вместо того, чтобы есть вместе с кадетами в их общей кают-компании, я должен был завтракать и обедать в обществе адмирала и его штаба. С точки зрения образовательной, — это, конечно, было преимуществом для меня, так как, бывая постоянно в обществе старших офицеров, я мог многому полезному научиться, но тогда мне это очень не понравилось. Я боялся, что кадеты будут коситься на мое привилегированное положение и не захотят со мною дружить.

Первый обед прошел напряженно. Присутствующие предпочитали молчать и бросали друг на друга предостерегающие взгляды. Прошло несколько недель, прежде чем мне удалось убедить моих подозрительных менторов в моей полной дискретности с первого момента.

Я сознавал, что мне предстояла серьезная борьба. После обеда, вернувшись в мою каюту, я нашел на койке большую, жирную кошку.

Она довольно мурлыкала и ожидала, что её приласкают. Безошибочный животный инстинкт подсказывал ей, что она встретит в моем лице друга, и это наполняло мое сердце бесконечной благодарностью.

Эту первую ночь на «Варяге» мы провели на койке вместе, свернувшись калачиками. В моей каюте пахло свежей смолой. Плеск волны, которая ударялась о корму, действовал на мои натянутые нервы успокаивающе. Я лежал на спине, прислушиваясь к перезвону склянок на окружавших нас судах. Время от времени я слышал сонный голос вахтенного, кричавшего в темноту: Кто гребет? Я думал о новой жизни, которая начинается завтра. Я вспоминал лица кадет, которых я увидел в катере, и строил различные планы о том, как бы их расположить в свою пользу. Широкие, железные перекладины над моей головой напоминали мне о суровой дисциплине во флоте, но мое детство уже приучило меня повиноваться и не ожидать поблажек. Я встал с койки, открыл чемодан и вынул иконку Св. Благоверного Великого князя Александра Невского — моего святого. Отныне он должен был охранять меня на моем новом пути.

3

Шум уборки палубы разбудил меня на рассвете. Сперва я удивился, но потом вспомнил, что нахожусь на палубе корабля. Выглянув в иллюминатор, я увидел многочисленные катера, бороздившие поверхность моря. Я вскочил с койки. Начинался интересный день. Палуба блестела, вычищенная песком и камнем, и было прямо грешно ступать по её ещё невысохшей поверхности. Пробираясь на цыпочках у кормы, я наткнулся на группу кадет на утренних занятиях. Я остановился, придумывая соответствующее приветствие…

— Эй вы, — крикнул мне стройный белокурый мальчик: — вы хорошо выспались?

Я ответил, что никогда ещё в жизни я не спал так хорошо. Кадеты мало помалу приблизились ко мне. Лед был сломан.

Меня засыпали вопросами: до которого часа мне позволяли спать дома? Сколько комнат в нашем дворце? Правда ли, что я собираюсь сделаться моряком? Часто ли я вижу Государя? Правда ли, что говорят о его физической силе? Собираются ли и другие Великие Князья поступить во флот?

Они жадно ловили мои ответы. Очень удивились, а потом обрадовались, узнав, что сам Наследник вставал в шесть часов утра. Оказалось, что известие о моем поступлении во флот произвело в Морском Корпусе сенсацию, и кадеты «Варяга» считали особой честью, что я буду плавать именно на их судне.

— Это заткнет тех гвардейских офицеров, которые до сих пор всегда хвастались, что все Великие Князья служат в их полках, — веско заключил высокий кадет: — отныне флот будет также иметь своего представителя в Императорской Семье.

Я покраснел от удовольствия. Я заявил, что очень сожалею, что мне не позволили спать и есть вместе с остальными кадетами. Они уверили, что никто даже не обратил на это внимания. По их мнению, было вполне понятно, что адмирал предпринял особые меры для моей безопасности.

Последовали новые вопросы:

— Сколько прислуги имеется в Гатчине? Сколько человек обедает за Высочайшим столом?

До восьми часов я старался удовлетворить любопытство моих новых товарищей, пока не раздался сигнал к поднятию флага.

Мы стояли в строю с непокрытыми головами, пока белый флаг с Андреевским крестом поднимался на гафеле. На безразличном лице адмирала заиграл румянец, а по моей спине пробежал холодок. В течение долгих лет моей службы во флоте я никогда не мог остаться равнодушным к этой красивой церемонии и во время её не переставал волноваться. Я часто вспоминал красивые слова лаконической надписи, выгравированной французами на братском памятнике французских и русских моряков, сражавшихся в 1854 г, Unis pour la gloire, runis par la mort, des soldats c’est le devoir, des braves c’est le sort.[1]

После церемонии поднятия флага был отдан приказ: Всем на шлюпки! Я был назначен на шлюпку с корвета «Гиляк» вместе с кадетами моего класса. В течение часа мы плавали под парусами, и нас учили грести.

Несколько раз мы должны были пройти пред адмиралом, который за нами внимательно наблюдал. Нашим следующим уроком было поднятие парусов на корвет, причем на фок-мачте и грот-мачте работали матросы, а на бизани — кадеты. Наконец от 10 час. до 11 был урок практического мореходства. После завтрака и короткого отдыха следовало ещё четыре часа занятий. Обед подавался в 6 час. веч. В восемь часов вечера, мы должны были быть уже в койках.

Во время занятий мне не оказывалось какого бы то ни было преимущества. Когда я делал что-нибудь неверно, мне на это указывалось с тою же грубоватою искренностью, как и остальным кадетам. Объяснив мне раз навсегда мои обязанности, от меня ожидали чего-то большого, чем от остальных кадет, и адмирал часто говорил мне, что русский великий князь должен быть всегда примером для своих товарищей.

Это равенство в обращении мне очень нравилось. Я учился легко. Мое непреодолимое влечение к морю увеличивалось с каждым днем. Я проводил на вахте все часы, назначенные нашей смене, находя лишь приятным провести четыре часа в обществе мальчиков, ставших моими друзьями, в непосредственной близости моря, которое катило свои волны в таинственные страны моих сновидений.

Я никогда не мог сходить на берег без моего воспитателя, так как моя матушка, дала строжайшие инструкции относительно сбережения моей нравственности. Мне очень хотелось часто удрать от моего воспитателя и последовать за моими друзьями в те таинственные места, откуда они возвращались на рассвете, пахнущие вином, с запасом рассказов о своих похождениях.

— Как вы провели ваш отпуск? — спрашивали они меня с многозначительной улыбкой.

— Очень скромно. Просто погулял с моим воспитателем.

— Бедный! мы провели наше время гораздо лучше. Если бы вы знали, где мы были!

Но поинтересоваться, где они были — мне было также строго запрещено. Адмирал строжайше воспретил кадетам употреблять в моем присутствии дурные слова или же описывать соблазнительные сцены.

Но мне было тогда шестнадцать лет, и природа наделила меня пылким воображением.

В течение трех месяцев мы крейсировали вдоль берегов Финляндии и Швеции. Затем мы получили приказ принять участие в императорском смотру, и это вознаграждало меня за все мои усилия. Я несказанно радовался случаю предстать в роли моряка пред Государем, Государыней и моими друзьями: Никки и Жоржем.

Они прибыли к нам на крейсер с большой свитой, среди которой были Великий Князь Алексей Александрович — будущий непримиримый противник моих реформ во флоте, а также морской министр. Стоя в строю на моем месте, я с благодарностью смотрел на Государя. Он улыбнулся: ему было приятно видеть меня здоровым и возмужавшим. За завтраком Никки и Жорж, затаив дыхание, слушали мои бесконечные рассказы о флотской жизни. Поклоны, переданные ими мне от моих старших братьев, которые служили в гвардии, оставили меня равнодушным. Я жалел несчастных мальчиков, запертых в стенах душной столицы. Если бы они только знали, что потеряли они, отказавшись от карьеры моряков!

4

Так провел я четыре года, чередуя свое пребывание между Михайловским дворцом в С. Петербурге и крейсерами Балтийского флота. В сентябре 1885 г. в газетах было объявлено о моем производстве в чин мичмана флота. К большому удивлению моего воспитателя, я получил высшие отметки на экзаменах по всем предметам, за исключением судостроительства; я до сих пор не вижу смысла в желании делать из моряков военного флота — инженеров-судостроителей. Поэтому я не был особенно огорчен моим скромным баллом по судостроению.