Юрий Авдеенко - Ожидание шторма

• Название: Ожидание шторма
• Автор: Юрий Авдеенко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1982

В сборник вошли остросюжетные повести, объединенные образом чекиста М. Каирова. В повести «Четыре почтовых голубя» рассказывается об освобождении Черноморского побережья Кавказа от деникинцев. Повести «Дантист живет этажом выше», «Последняя засада» раскрывают мужество советских людей в борьбе с империалистическими разведками в середине 30-х годов. Действие повести «Ожидание шторма» происходит в период Великой Отечественной войны.

---

— У меня персональная эмка. И четырнадцать грузовых машин.

— Богато живете.

— Нет, товарищ полковник. Грузовиков мало. Всегда в разъездах.

Дым от папиросы плыл по комнате. Каиров встал и открыл форточку. Он не вернулся к столу, а остался стоять у стены, чуть опершись о выкрашенную в салатовый цвет панель.

— Вспомните, Михаил Георгиевич, вы не ездили с Сизовым в Перевальный?

Нет, Роксан не изменился в лице, не покраснел, не побледнел. Спокойно, даже несколько равнодушно ответил:

— Ездили.

— Часто?

— Один раз. Сизов попросил подвезти его. Мы воспользовались моей эмкой.

— Что ему нужно было в Перевальном?

— Госпиталь. Какие-то служебные дела.

— А точнее?

— Не интересовался. Я обождал его в машине. Все заняло не более десяти минут.

— Спасибо. И еще один вопрос. Когда и где вы видели Сизова в последний раз?

— Днем четырнадцатого марта. Он позвонил мне и попросил достать бутылку водки. Мы встретились в городе, возле крытого рынка. Прошли на склад. Кладовщик дал ему бутылку. И Сизов ушел. А я остался с кладовщиком. Нужно было уточнить накладные.

— Он не говорил, для чего водка? Куда он собирается?

— Нет.

— А что вы делали вечером четырнадцатого?

— В восемь часов я на машине приехал к дому. Отпустил шофера. Хозяйка покормила меня. И я лег спать.

— Надеюсь, ваша хозяйка столь же молода и прекрасна...

— Нет-нет... Старушка. За шестьдесят лет. Отлично готовит. Я приношу продукты. И питаюсь дома. У меня застарелая язва.

— Я обещал задать вам только один вопрос. Но все равно уже не сдержал слова. Вы немного говорили о Татьяне Дорофеевой. Дайте ей характеристику.

— Мне это трудно сделать. Разве что в двух словах... Красива, без предрассудков. Не очень умна.

— Интересы, запросы, кругозор?

— На все это можно уже ответить одним словом — мизерные.

— Теперь такой абстрактный вопрос. Совершенно условный. Допустим, если бы вы — повторяю: допустим! — оказались немецким разведчиком, смогли бы вы ее завербовать?

— Я не смог сделать из нее любовницу.

— Это другая сфера.

— Понимаю... Опытный, ловкий разведчик нашел бы у нее много слабостей. Мне кажется, их больше чем достаточно, чтобы превратить ее в сообщницу.

— Все! На сегодня достаточно. Надеюсь, в скором времени мы вновь сможем поговорить друг с другом. Вы военный человек. И вас не нужно предупреждать, что сегодняшний разговор должен остаться между нами.

— Понимаю, товарищ полковник. Всегда рад побеседовать с умным человеком.

Они пожали друг другу руки.

Каиров проводил Роксана уже почти до самых дверей, но внезапно остановился, придержал его за локоть. Сказал:

— Одну минуточку.

Шустро, словно подросток, Каиров вернулся к столу, выдвинул ящик.

— Вы узнаете эту фляжку? — Он держал фляжку за цепочку. Мелкую, соединяющую крышку с корпусом.

— Да, — сказал Роксан. — Это фляжка Сизова.

— Вы уверены?

— Мне часто приходилось наполнять ее.

— Это моя фляжка, — возразил Каиров. — Фляжка Сизова на экспертизе. Дорофеева рассказала о разговоре со мной?

— Рассказала, — смущенно ответил Роксан.

— Не следуйте ее примеру!

Тайна трансформаторной будки

Чирков развернул машину. И дорога опять побежала под колеса. И море заголубело с левой стороны.

— Ну а вдруг вы обознались, старшина? — холодно сказал Чирков. — Тогда мы ведем себя как мальчишки.

— Все сходится, товарищ капитан. И внешностью... И попросилась к шоферу, значит, в рыбоколхозе «Черноморский».

Поворот. По правой стороне дороги забелела полуразрушенная трансформаторная будка. Чирков затормозил.

Они вышли из машины. Прямо за будкой был съезд, кончавшийся тупиком. Дальше начиналась гора. На ней густо зеленел кустарник. Деревьев было мало. Они росли у подножия и на самой вершине.

От обочины, противоположной горе, начинался спуск к морю. Несколько тропок выходили на нижнюю дорогу, вокруг которой ютился пригород, именуемый Рыбачьим поселком. Название это, наверное, сохранилось с очень давних времен, когда здесь действительно жили рыбаки. Однако город разрастался, корабли распугивали рыбу, рыбаки переселялись подальше от города (пример — рыбоколхоз «Черноморский»), а название так и осталось.

Чирков заглянул в будку. Обвалившаяся штукатурка, обломки кирпичей и аппаратуры...

— Скорее всего, она скрылась в Рыбачьем поселке, — предположил капитан.

Туманов ничего не ответил. Он пристально рассматривал мягкую, влажную землю, на которой отпечатались следы женских туфель маленького размера. Туфли были на толстом каблуке. И метки от него остались ясные и сочные.

— Смотрите, — сказал старшина.

Следы вели за трансформаторную будку, к воронке. Бомба здесь разорвалась мощная. Не меньше, чем в полтонны. Яма получилась глубокая. На дне ее мутнело совсем немного воды.

— Дождь лил всю ночь, — сказал Чирков, — а воды в воронке кот наплакал. Странно.

Следы не кончались у края воронки. Наоборот, цепочкой они тянулись к дну ямы и обрывались лишь у большого искореженного листа жести, вероятно сорванного с крыши трансформаторной будки.

Чирков спустился в воронку. Откинул жесть. И, словно подозрительно косясь, черное отверстие, ведущее в глубь земли, предстало перед ним.

— Здесь подземный ход! — крикнул Чирков старшине Туманову.

Старшина поспешно спустился в воронку. Посветили фонариком.

— Каменоломни, — сказал старшина Туманов. — Лет сто назад здесь добывали белый камень. Нас как-то в управлении информировали. И даже показывали несколько входов в районе Нахаловки. Но все они, значит, заканчивались обвалами.

— Надо спуститься, — сказал капитан Чирков и вынул пистолет.

Туманов расстегнул кобуру:

— Разрешите с вами, товарищ капитан?

— Да, нырнем вместе.

При свете фонарика они определили, что глубина не более двух метров. Когда спрыгнули, то оказались в штольне из белого камня. Лишь в месте, где бомба пробила дыру, порода обрушилась и хлюпала под ногами жидкой грязью. Они сразу решили, что идти по штольне в сторону моря не имеет смысла. Резкий спуск за дорогой неизбежно должен был вызвать обвал. Но обвала не случилось, потому что в пяти метрах от воронки штольня заканчивалась тупиком.

Они шли в полный рост. Рядом. Ширина штольни позволяла идти свободно. Она достигала четырех-пяти метров. Пользовались одним фонариком. Чиркова. Фонарик старшины берегли. Вначале силились разобрать следы. Но убедились, что занятие это бесполезное. Ракушечник на дне штольни был сухой и твердый.

— Вот, значит, бомбоубежище. Можно сказать, природное... Докладную записку товарищу Золотухину составлю непременно, — сказал старшина Туманов.

— Неужели не сохранился план этих заброшенных штолен? — спросил Чирков.

— Точно, не сохранился. Уж нам бы показали.

Метров через пятнадцать штольня стала сужаться. Забирать вверх. Но вскоре опять выровнялась, и они оказались в зале, достаточно широком и высоком, чтобы в нем могли поместиться три железнодорожных вагона.

Нужно было ускорить осмотр зала. Решили пользоваться и вторым фонариком. Несмотря на то что стены выглядели сухими и чистыми, воздух в зале отдавал сыростью, затхлостью. Никаких следов пребывания человека обнаружить не удалось. Дальше из зала выходили шесть узких и низких туннелей.

Чирков сказал:

— Шесть туннелей — это много. Нужно возвратиться. Прислать сюда взвод солдат. Прочесать этот лабиринт тщательно и старательно.

Они повернули назад к штольне, которая привела их сюда. Но в это время в зале послышался подозрительный шум и кто-то громко чихнул...

Эксперт подтверждает убийство

В штаб гарнизона пришел милиционер. Часовой остановил его. Сапоги милиционера были в желтой глине, потому что утро было мокрое. И ветер гнал тучи, и солнце появлялось на какие-то минуты, робкое, далекое.

— Куда? — спросил часовой. Спросил недружелюбно, свысока.

— В особый отдел.

— К кому?

— К полковнику Каирову.

— Обожди. Вызову дежурного.

Часовой нажал кнопку. Она была вделана в стену, только гораздо ниже, чем кнопка дверного звонка.

Появился подполковник с красной повязкой на рукаве...

— У меня пакет в особый отдел к полковнику Каирову, — сказал милиционер.

— Пройдемте, — предложил дежурный.

Коридор был плохо освещен и выглядел мрачным. Двери из кабинетов — справа и слева. Лишь далеко впереди, самом конце, узкое окно, заклеенное крест-накрест бумагой.

Возле одной из дверей дежурный останавливается. Стучит.

За дверью — глухо:

— Да-да... Войдите.