Юрий Авдеенко - Ожидание шторма

• Название: Ожидание шторма
• Автор: Юрий Авдеенко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1982

В сборник вошли остросюжетные повести, объединенные образом чекиста М. Каирова. В повести «Четыре почтовых голубя» рассказывается об освобождении Черноморского побережья Кавказа от деникинцев. Повести «Дантист живет этажом выше», «Последняя засада» раскрывают мужество советских людей в борьбе с империалистическими разведками в середине 30-х годов. Действие повести «Ожидание шторма» происходит в период Великой Отечественной войны.

---

«Вот же сволочь Федотыч! Как теперь добираться?» Стоит Аленка растерянная, словно ее обокрали. Того и гляди, заплачет.

— Что же мне делать? — спрашивает жалобно.

В бюро пропусков говорят:

— К шоссе выйдите. Голосуйте. На попутных доберетесь!

Через проходную идут, идут толпой женщины. И обрывки разговоров доносятся до Аленки обыкновенные, женские.

— С жидким мылом сплошное мучение...

— А ты замачивай в мыле.

— Я ей говорю: «Что толку? Он к тебе ходит, а у самого семья». Она в ответ зубы выскалила. Как загнет... Сама знаешь.

— Знаю.

— На коленках штанишки опять протер. Веришь, залатать нечем...

— Фаина крем на свином жиру делает, сурьмы в него добавляет...

В раздумье, так и не решив, что же ей делать (легко сказать: выходи голосуй на дороге. На эту дорогу через весь город добираться надо), подошла Аленка к окну. И сквозь запыленное стекло вдруг увидела возле проходной Серафиму Андреевну Погожеву. Не поверила себе, присмотрелась: Погожева...

— Ой! — Аленка опять стучится в окошко дежурного. — Здесь женщина у проходной. Ее контрразведка ищет, Помогите задержать. Это очень важно.

— Где-то милиционер был. Товарищ старшина!

Старшины нет долго. Или время остановилось, замедлилось. Наконец вышел старшина.

— Вот она, эта женщина, — показывает Аленка.

Старшина Туманов смотрит в окно. Говорит тягуче:

— Известная женщина. Откуда ее знаете?

— Она работала в нашем госпитале.

Старшина чешет подбородок. Молчит. Думает, наверное.

«Сюда бы, конечно, лучше офицера, — рассуждает Аленка. — Этот старшина, кажется, порядочный валенок».

— Идите поговорите с ней... — наконец говорит Туманов. — Нужно отвлечь ее внимание. А то начнет палить... Люди пострадают.

— Старшина, возьмите сотрудников нашей охраны, — предлагает дежурный по бюро пропусков.

— Не нужно, — спокойно отвечает Туманов. — На этот раз не уйдет.

Аленка уже возле проходной. Радостно, по-девчачьи восклицает:

— Серафима Андреевна!

Не выдержала Погожева, вздрогнула. Рука в кармане. Но вот узнала Аленку. Напряжение сходит с лица.

— Серафима Андреевна, как хорошо, что вы живы! А мы все думали, что вы попали под бомбежку. Думали, с вами несчастье приключилось...

— Нет. Все хорошо, Аленка. Вернулась я. А ты какими судьбами здесь?

— С машиной я приехала. Завивку сделать. Как? Хорошо получилось?

— Зря, Аленка. Без перманента ты была милее.

— Вы меня огорчили... — расстроилась Аленка. Расстроилась самым искренним образом.

Это не ускользнуло от наблюдательной Погожевой. И она сказала совсем спокойно:

— Ничего. Завивка долго не держится... Все же скажи, что ты делаешь возле завода?

— Старый хрыч... — Аленка смущенно поправилась: — То есть Федотыч меня бросил. Не дождался...

В это время старшина Туманов был уже за спиной Погожевой.

— Руки вверх!

Все поняла Погожева. Лицо — мел. Глаза словно укрупнились. Подняла руки. Но, поднимая, сунула что-то в рот. И, обмякнув, упала наземь.

Невезучий человек старшина Туманов.

Встреча, назначенная по телефону

Женский голос — не скажешь, что он напряженный или взволнованный, может, немного виноватый — в трубке:

— Товарищ Каиров, мне нужно срочно увидеть вас. Давайте встретимся сегодня в десять часов утра в городском саду у скульптуры «Русалка».

— С кем я говорю?

— Вы меня знаете. Но... я не хочу называть свое имя.

— Кажется, Дорофеева, — сказал Каиров Чиркову, положив трубку.

— Возможно... — согласился Чирков. — Вполне вероятно. Вы произвели на нее впечатление как мужчина.

— Не следует быть циником, сынок, — недовольно ответил Каиров.

...Последний раз в этом парке Каиров был с женой семь лет назад. Тогда здесь желтели ровные дорожки, и кусты стояли ухоженные, подстриженные, в фонтаны вздымали гребни, как петухи. На плоской крыше гостиницы «Южная» был летний ресторан и танцевальная площадка. Трио музыкантов — степенные холеные мужчины в белых фраках — играли танго и блюзы. Ресторан был дорогой. Публика сюда приходила солидная. Мужчины и женщины средних лет. Официанты подавали хорошие вина, и кухня отличалась изысканностью.

Теперь на крыше гостиницы «Южная» стояли три зенитных пулемета. И маскировочные сети свисали на стены, как покрывала.

Дорожки, парка все были в темных трещинах. Кусты разрослись. Скульптура «Русалка», мытая дождями, сушенная ветрами, казалась сморщенной и постарелой. Татьяна ходила по танцевальной площадке, на которой мокли еще осенью облетевшие листья. Женщина, как всегда, была тщательно напудрена и подкрашена, но синеву под глазами не удалось скрыть. И глаза от этого казались еще больше, чем обычно.

— Вот, — сказала Татьяна. И вынула пачку денег.

— Так много! — сказал Каиров.

— Десять тысяч, — сказала Татьяна. И добавила: — Я написала за них расписку.

— Понимаю, — сказал Каиров. — Говорите...

Он взял ее под руку. И они, словно прогуливаясь, пошли заброшенной аллеей, где стояли облезлые лавочки и прошлогодние листья мусорились под ногами. Она говорила тихо, но очень искренне. И Каиров подумал, что Татьяна, в сущности, неплохой человек, может только избалованный. В последнем виноваты ее красота и мужчины. Впрочем, давно подмечено — нет ничего быстротечнее и ненадежнее, чем красота женщины.

— Вы полагаете, что Роксан убил Сизова? — спросил Каиров.

— Я так поняла... Он не сказал точно. Но можно было догадаться.

— Сизов знал, что Роксан спекулирует продуктами?

— Знал.

— Картина проясняется... Зная о махинациях Роксана, Сизов пытался его шантажировать. Роксан не мог отказать. Он понимал, что отказ означает смерть. Возможно, он тоже дал расписку. В тот самый вечер, когда Сизов оставил Дешина с машиной у трансформаторной будки, а сам пошел к Роксану. Ведь Роксан снимает квартиру в Рыбачьем поселке.

— Я ни разу не была у него.

— Я был. Я сразу подумал об этом. Но хозяйка ничего не могла сказать. Она лишь подтвердила, что Роксан приехал домой около восьми, поужинал и лег спать. Вся беда в том, что и она рано уснула.

— Как?! — ужаснулась Татьяна.

— Нет-нет!.. Хозяйка — старушка. Скорее всего, Роксан вылез через окно. Если так, то убийство Сизова не было случайным, стихийным актом. Видимо давая согласие работать на немецкую разведку, Роксан хотел прежде всего выиграть время. Но Сизов поверил ему. И потерял бдительность. Они пришли к машине. Увидев мертвецки пьяного шофера, Роксан сообразил, что провидение дает ему славный шанс. Выбрав момент, он бьет Сизова гаечным ключом по затылку. Сизов был в шапке. На ней сохранился след удара. Кстати, эксперт, полагая, что Сизов был в фуражке, решил, будто удар нанесен предметом, завернутым в тряпку... Тело он бросает под колеса и спускает машину с тормозов. Он делает одну ошибку — уносит с собой фляжку, в которой были остатки водки.

— Фляжка — ошибка? — удивилась Татьяна.

— Сама фляжка не очень нужна, но ее отсутствие навело на мысль, что на месте преступления был третий человек. Взволнованный происшедшим, он чувствовал необходимость выпить. Может быть и другое объяснение. Не будем гадать, попросим рассказать об этом Роксана.

— Он все расскажет.

— Вы уверены?

— Он сам послал меня к вам. И обещал встретиться с вами по возвращении из Сочи.

— Хорошо. Обождем.

— Я все рассказала, товарищ полковник. А теперь отведите меня в камеру.

— До конца войны? — спросил Каиров.

— До конца войны... — ответила она устало.

— А кто победит? Как вы думаете? Мы или немцы?

— Мы.

— Сидя в камере? Запремся все в камеру и будем ждать, когда кончится война. А кто-то будет приносить нам еду. За нас сражаться... Несерьезный разговор, Таня. Война не состязание джигитов. В ней зрителей нет. Или ты враг, или друг. Раз пришла к нам, давай идти вместе — локоть в локоть...

— У меня не получится, — грустно ответила она.

— Мы поможем. Ты нам веришь?

Она нахмурилась. Покачала головой:

— Чиркову я не верю вообще.

— Мне?

— Вам?.. Ну... Не очень чтобы верю.

— А ты поверь, — попросил Каиров. — Без этого нельзя. Я с гражданской войны в контрразведке. Контрразведка — это наука. Контрразведка — это искусство: Контрразведка — это импровизация. Но еще она... и вера! .Вера в товарищей, вера в справедливость твоей борьбы.

— Вы мужчина. Вас специально учили этому.

— Специально меня не учили ничему. Даже грамоте... Мой отец чистил ботинки на Центральном базаре города Баку. И был уверен, что земля плоская, как лепешка. Я бродил по свету и клевал зерна знаний где придется и когда придется... Единственно, что я понял сразу еще босоногим пацаном, — я понял, что хочу счастья, и для себя, и для людей. А ты, Таня, хочешь счастья только для себя.