Мэйдлин Брент - Превратности судьбы

• Название: Превратности судьбы
• Автор: Мэйдлин Брент
• Издательство: Вече
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1998
• ISBN: 5-7838-0325-1

Доведенная нищетой до крайности юная Люси решается на кражу и оказывается в тюрьме. Проведя в ней только одну ночь, она выходит оттуда обвенчанной и с небольшим состоянием. Судьба неожиданно свела ее там с Николасом Сэбином и так же неожиданно разлучила. Прошло немало времени, произошла цепь невероятных приключений, прежде чем молодые люди, пережив предательство и потери, встретились вновь…

Захватывающий и очень динамичный роман Мэйдлин Брент «Превратности судьбы», безусловно, порадует любителей романтического жанра.

---

Я рассказала ему о завещании и о том, что получу закладную на «Луноловов». Он почесал лоб и озадаченно вздохнул. Не удивительно: за последний час Марш сделал не одно открытие.

— Мы еще об этом поговорим, Люси, а сейчас у меня голова идет кругом. — Он вынул часы. — Мне нужно работать. Вот, дитя мое, — он отдал мне кольцо. — У меня есть серебряная цепочка матери Ника. Я отдам ее тебе, и ты сможешь повесить кольцо на нее. — Он положил мне руку на плечо: — Мы оба не знали Ника, но он был моим сыном и твоим мужем. Мне приятно, что ты носишь это кольцо в память о нем.

Он расправил плечи, и лицо его приняло обычное спокойное выражение. Только бледность свидетельствовала о пережитом потрясении. Он снова был Маршем — дворецким, когда сказал:

— А теперь, с вашего разрешения, я уйду, мисс Люси. — Он поклонился, не спеша подошел к двери и тихо закрыл ее за собой.

Я сидела, делая вид, что занята вышивкой, и старалась привести в порядок мысли. Я решила, что не хочу теперь иметь никаких секретов от Марша и расскажу ему о Метью Фолконе. Другое дело с вечером пятого ноября. Я так и не знаю, что же все-таки произошло. Но я никому не смогу об этом рассказать, не упоминая того, что я видела, или мне показалось, что я видела, Николаса Сэбина. Я очень отчетливо, как в те страшные минуты, снова увидела его в клубах дыма. Но воображение могло сыграть со мной злую шутку. Ник Сэбин умер. И говорить его отцу о том, что мне померещилось — жестоко.

Мне было обидно, что я не могу сказать Грешемам, что мистер Марш — мой свекор. Я понимала, что его, скорей всего, сразу уволят. Нельзя было этого допустить, у меня еще не было денег, чтобы ему помочь, пока он будет искать новое место. Нужно терпеть, решила я, но как только у меня будут деньги, я попрошу мистера Марша увезти меня отсюда.

Я надеялась, что настроение мое станет лучше и мне будет легче прожить оставшееся время у Грешемов. Ведь теперь я знала, что Марш мне больше, чем друг. Но я ошиблась. Наше положение оказалось невыносимым. Мне было неприятно, когда он прислуживал мне в столовой или гостиной. Но еще тяжелее было наблюдать, как он прислуживает Эмили. Она была всегда недовольна слугами, постоянно дулась и вздыхала, как будто их глупость превращала ее жизнь в невыносимые страдания. Я видела, как краснел Альберт от ее колких замечаний, как она доводила Мэгги до слез. Мистер Марш всегда оставался невозмутимым. Но когда Эмили делала ему язвительное замечание, у меня чесались руки: мне хотелось вцепиться ей в волосы и услышать, как она завизжит.

Как-то после обеда я рассказала об этом мистеру Маршу. Он удивился.

— Господи, дитя мое! Неужели ты думаешь, что замечания мисс Эмили меня трогают? Хозяева срывают свое раздражение на слугах. Это часть нашей работы.

Я не стала спорить, но сама идея была мне ненавистна, и я поняла, что должен был чувствовать Ник Сэбин.

Аманда вернулась домой за неделю до Рождества, через день приехал Метью. Я не знала точно, когда он приедет, поэтому каждый день после обеда ждала его в нашем убежище, хотя уже было холодно. В этот день он уже был на месте, когда я пришла. Как я обрадовалась! Мы вместе приготовили горячий шоколад, и он с гордостью продемонстрировал мне ручного кролика, которого привез из школы. Садовник Фолконов сделал из старой корзины клетку и сетку из проволоки. Метью пронес все это по дорожке, которая идет через покрытый деревьями склон у подножия «Луноловов». Он без труда протащил свое имущество по мокрым листьям.

Я держала кролика, пока Метью устилал клетку соломой. Он поставил две небольшие плошки с водой и пищей.

— Вот, — наконец сказал он, — теперь можно посадить его сюда. Как ты думаешь, ему понравится, Люси?

— Это — крольчиха, — сказала я. — Уверена, что ей понравится. Но воду и пищу нужно приносить хотя бы раз в два дня. И Нужно сделать длинный поводок, чтобы она могла гулять.

— Я буду приходить каждый день.

— Разве ты сможешь прийти на Рождество?

— Да. У мамы с папой будут гости, и они не станут возражать, если я исчезну ненадолго, даже на Рождество. Они разрешают мне делать что захочу. Послушай, а ты сможешь прийти, Люси? Я принесу печенье, и мы с тобой отпразднуем. Приходи хоть на чуть-чуть.

— Мне бы очень хотелось, Метью. Я постараюсь, но боюсь, трудно будет уйти, а ты замерзнешь, пока будешь ждать.

Я шла домой и думала о том, что будет с Метью, когда Фолконы потеряют «Луноловов» из-за меня — его друга. Я стану предательницей. Я была в отчаянии, но ничего не могла сделать: Эдмунд был настроен решительно.

Вечером я снова страдала. Мистер Марш спросил Эмили, не желает ли она еще кусок ростбифа, и получил в ответ саркастическое замечание. Я легла спать с единственным желанием уехать из «Высоких зарослей» и никогда сюда не возвращаться.

Накануне Сочельника мы собрались после ужина в гостиной поиграть в анаграммы. Из-за сильного снегопада Эдмунд приехал позже чем обычно. До полудня небо было ясным, затем всего за час его заволокло серыми тучами. Снег повалил огромными белыми хлопьями, да так сильно, что к тому времени, когда мы сели пить чай, все было укрыто толстым белым покровом. Поезда задерживались, экипажи не могли проехать на холм со станции в Чизлхесте. Эдмунд сказал, что в сугробах прорыли дорожку, чтобы пассажиры могли выйти из вокзала. Из-за метели ему пришлось двадцать минут подниматься на холм, увязая по колено в снегу. Наверху в гостинице он нашел экипаж. Они не доехали двухсот ярдов до «Высоких зарослей»: извозчик отказался ехать дальше. Эдмунд считал, что тогда еще можно было проехать, но спорить не стал.

Снег все шел. В гостиной было тепло: в камине полыхали поленья. Нам было сытно и уютно, ночью мы будем спать в теплых постелях. Я вспомнила миссию. Интересно, что они сейчас делают, как празднуют?

У меня на коленях лежала карточка, на ней были записаны слова для анаграммы. Сейчас была очередь Эдмунда. Он дал нам слова «сан», «ритм» и «горн», нужно было составить одно слово. Аманда, забыв о том, что она теперь взрослая, выкрикивала слова, а потом обнаруживала, что в них есть другие буквы. Эмили смотрела на карточку, поедая шоколадные конфеты. Миссис Грешем сонно вертела в руке карандаш, а мистер Грешем сосредоточенно поджал губы.

Мне в голову ничего не шло. Я подумала, что эта игра невозможна в китайском языке, потому что там нет алфавита. Каждое слово — иероглиф или несколько иероглифов. Это все, что я знала, писать по-китайски я не умела. Без всякой цели я написала «Ченгфу», расположив буквы по кругу. В кружок у меня были записаны и другие слова, я считала, что так легче составить анаграмму. Все еще не задумываясь, я сделала еще один кружок из «Цин Кайфенг», а затем из слов «Тянь-цзинь» и «Шанхай». Интересно, получится ли английское слово из названия китайского города.

— Ох, я сдаюсь, — сказала Аманда. — Скажи, Эдмунд.

— Три минуты еще не прошли. У вас есть пятнадцать секунд, — подбодрил ее Эдмунд, глядя на часы. — Отец, что-нибудь придумал?

— Вертится на языке, — медленно сказал мистер Грешем, хмуро глядя в свою карточку. — Погоди…

— Время! — закричала Аманда. — Да, время вышло. Давай, Эдмунд, называй свое дурацкое слово.

— Морнингстар, — самодовольно улыбнулся Эдмунд.

— Но это же два слова! Папа, так нечестно! Это два слова, правда?

Эдмунд не дал мистеру Грешему вмешаться.

— А вот и нет, Аманда. Я имел в виду не звезду на небе,[2] а древнее оружие типа булавы или дубинки с шипами, которое называется морнингстар.

— Все равно нечестно! Откуда мы можем знать такие слова? Папа, скажи, чтобы он не задавался!

Я не слышала, что ответил мистер Грешем, потому что, не мигая, смотрела на буквы в своей карточке. Остальной мир перестал существовать. Почему я раньше не увидела? Ведь это же так просто! Я затаила дыхание. Часть головоломки, которую шестьдесят лет назад составил Джон Фолкон, вдруг стала понятна. А за ней встали на место и остальные фрагменты. Я знала ответ.

Я судорожно вдохнула воздух, готовая победоносно закричать, что я решила загадку. Дверь гостиной отворилась, и вошел мистер Марш. Он был чем-то обеспокоен и, не дожидаясь, когда на него обратят внимание, вмешался в разговор.

— Прошу прощения, сэр. Дело особой важности. Мистер Гарри Фолкон просит вас уделить ему минуту внимания.

Стало тихо. Мистер Грешем медленно поднялся.

— Гарри Фолкон? Здесь?

— Да, сэр. Он ждет на крыльце. Весь в снегу.

— Неужели! — воскликнула миссис Грешем. — Скажите ему, нас нет дома, Марш.

— Прошу прощения, мадам. Это не простой визит, а неотложное дело. Так он мне сказал. Он очень обеспокоен.

— Мне лучше самому сходить и узнать, в чем дело, — неохотно сказал мистер Грешем.

Как только они вместе с мистером Маршем вышли и дверь за ними закрылась, в гостиной начался оживленный разговор. Мне было трудно переключиться на загадочный визит мистера Фолкона, я была одурманена ошеломляющим открытием, которое сделала несколько минут назад.