Игорь Зудов - Жизнь и смерть как личный опыт. Реанимация. Исповедь человека, победившего приговор врачей

• Название: Жизнь и смерть как личный опыт. Реанимация. Исповедь человека, победившего приговор врачей
• Автор: Игорь Зудов
• Жанр: Публицистика

Немногим удается вырваться из когтей смерти, причем не в фигуральном, а в буквальном смысле. За время недолгой болезни автору дважды предрекали летальный исход.

О врачах, ради спасения жизни пациентов рискующих даже своим здоровьем, и о тех, кто превращает медицину в чисто коммерческую отрасль, эта книга. Впечатления многих людей - как больных, так и медиков - собраны в ней. И все же субъективная оценка человека, прошедшего через горнило российской медицины, превалирует в освещении пережитого.

Автор ратует за хирургический подход к решению проблем отечественного здравоохранения. И это право выстрадано им и на операционном столе, и в отделениях реанимации, где как в капле воды отражены процессы становления нового общественного строя.

Всем неравнодушным к судьбе Родины адресована эта книга.

---

Вполне естественно, после длительного «катания» по Москве и здоровый человек почувствовал бы себя утомленным. Что уж говорить о больном? Но когда я попросил отложить операцию на завтра, мне довольно откровенно объяснили, что счет идет на минуты, а не на часы. И готовить меня к операции начинают немедленно, да к тому же в реанимации.

Такое решение диктовалось ухудшающимся на глазах состоянием пациента. Увеличивающиеся флегмоны (острое гнойное воспаление подкожной клетчатки) пережимали слюнные железы и одновременно затрудняли дыхание. Поэтому еще до операции я мог либо захлебнуться слюной, либо задохнуться и тогда спасти меня могли бы только в реанимации. По озабоченным лицам медсестер и анестезиолога я начал догадываться, что дела мои плохи. Но насколько плохи, еще не понимал.

Операция

Отдаю должное мужеству сына, когда ему сообщили, что он, возможно, последний из семьи, кто сможет увидеть отца живым. В нарушение правил его пустили в реанимацию, чтобы попрощаться со мной. Но он нашел в себе силы подбодрить меня, ни единым словом не выдав известный ему приговор. И могу ли осуждать его за то, что он не внял моим предостережениям и все-таки «отблагодарил» врачей за проведенную операцию? Как выяснилось позже, это сыграло роковую роль в дальнейшем развитии событий.

Шансы для выживания были действительно невелики. Множество людей, совершенно не причастных ни к проведению операции, ни к дальнейшему выведению меня из кризисного состояния, позднее просветили, что лишь один из пяти, а если точнее, только 17 % остаются в живых после подобных хирургических вмешательств. К счастью, все это стало известно намного позже, а в операционную меня повезли в приподнятом настроении после доброго напутствия сына.

Чтобы было понятно, почему же удалось выкарабкаться из почти безвыходной ситуации, позволю себе небольшое отступление. Весной того же года благодаря счастливой случайности попал я в «руки» замечательного кардиолога. Такое сочетание душевности и профессионализма, как у нового доктора, встречается крайне редко. Ее усилиями дряхлеющий гипертоник со стажем превратился в почти здорового человека, для которого колка дров на даче превратилась из необходимости в приятную молодецкую забаву. Многие физические нагрузки вновь оказались по силам, качество жизни изменилось коренным образом. И при этом – никаких «чудодейственных» средств.

Правильный режим дня, прием традиционных лекарств в точно назначенное время, соразмерные с возрастом упражнения буквально за полгода преобразили меня. Если раньше, поднимаясь без лифта на шестой этаж, приходилось прилагать кроме физических, еще и волевые усилия, то теперь я взлетал по ступенькам чуть ли не вприпрыжку. Вот какие резервы способен извлечь опытный врач из человеческого организма.

Возможно, кто-то воспринимает мой рассказ с недоверием. Но вот данные Американского народного медицинского общества. Собирая сведения о долгожителях (людях, достигших ста лет), его сотрудники обнаружили, что «большинство из долгожителей в то или иное время страдали серьезными онкологическими или сердечно-сосудистыми заболеваниями. Каждый из них был твердо убежден, что без своевременного вмешательства умелого и хорошо знающего свое дело врача ему вряд ли удалось бы дожить до ста лет». Как говорится, комментарии излишни.

Я уверен – не будь подобного восстановления сил, мой организм не смог бы справиться с многочисленными осложнениями.

Операция продолжалась четыре часа. На первых минутах действия наркоза перед глазами промелькнула вся жизнь. Часто, удрученный мелкими неприятностями, я ворчал подобно многим и сетовал на судьбу. Но теперь, «просматривая» в ускоренном режиме пролетевшие годы, я отчетливо осознал, что в крупных делах мне неизменно сопутствовала удача.

Как вопреки негативному влиянию отчима удалось окончить школу, и, опровергая мрачные прогнозы директора о моем незавидном будущем, получить образование в одном из престижных ленинградских вузов, куда не смогли поступить многие благополучные выпускники.

Как повезло с любящей и преданной женой, с которой мы вырастили здоровых и умных детей.

Как, несмотря на разногласия с научным руководителем, удалось в 31 год защитить диссертацию, причем, по отзыву московского оппонента, с блеском.

Как получил приглашение на работу в Москву, где в течение почти 30 лет довелось сотрудничать со многими выдающимися учеными и руководителями конструкторских и промышленных организаций.

Как создавал научно-популярный журнал, получивший широкое распространение во многих странах мира.

Как попал первым из русских в дом к известному американскому миллиардеру и сумел заинтересовать его совместным проектом.

Как, вопреки стараниям, одному крупному взяточнику так и не удалось сделать из меня «козла отпущения» и засадить в тюрьму.

Как, несмотря на бездействие правоохранительных органов, в годы беспредела и вседозволенности посчастливилось выпутаться из серьезных бандитских сетей и сберечь, хотя и с серьезными материальными потерями, семью.

Наконец, «анестезиологический калейдоскоп» выдал последнюю картинку. Но какую! Я увидел себя стоящим на кладбище у надгробной плиты. На ней были высечены мое имя, даты рождения и смерти. Не успев разглядеть последнюю, я окончательно провалился во мрак.

А в это время очередную мою удачу творили хирурги. Интеллект борющихся за мою жизнь людей вступил в схватку с тупым натиском взбесившихся микроорганизмов.

Воспалительный гнойный процесс распространился далеко за пределы полости рта и вызвал поражение мышц и тканей не только на шее, но и в средостении. Вот почему нельзя было откладывать операцию. После нее между гортанью и позвоночником пациента можно было, как говорили врачи, всунуть крупную мужскую ладонь.

Чтобы предотвратить возможное удушение из-за отека горла, пришлось делать трахеотомию, или, проще говоря, вскрыть дыхательное горло для последующего подключения аппарата искусственного дыхания. Подобная операция необходима, когда воздух не может проходить через естественные дыхательные пути – гортань и трахею. Причина тому – сужение просвета гортани из-за отека. В случае промедления с вскрытием трахеи – смерть.

Образно говоря, на пути воздушного потока устраняется барьер в виде заблокированной носоглотки. Но достигается это дорогой ценой – пациент теряет возможность говорить, пить и есть естественным образом.

Хотя короткая шея больного и затрудняла проведение операции, завершилась она, благодаря мастерству хирурга, успешно. Сделавший ее врач регулярно фотографировал уникальные для него и для пациента результаты.

Как ни удивительно, но уже в три часа ночи я очнулся после наркоза и почувствовал себя относительно бодрым. Правда, первое столкновение с действительностью повергло меня в отчаяние. Голоса нет, объясняться с медсестрами приходилось только знаками, которые они упорно отказывались понимать.

Не зная тяжести своего состояния и находясь в легкой эйфории от действия наркоза, мне показалось, что я довольно быстро справлюсь с последствиями операции. Смешно сказать, мне даже пришло в голову, попросить сфотографировать меня в коконе из бинтов вокруг головы – уж больно он был похож на шлем космонавта или мотогонщика.

Приговоренный докторами

Как же я ошибался! Суровая действительность быстро вернула меня к реальности. Самочувствие начало ухудшаться, а на помощь никто не спешил. Большую часть времени я был предоставлен самому себе. Лечение проводилось по принципу «больной либо выживет, либо нет». В первом случае пациента переводили в общую палату для завершения лечения. Если же его состояние ухудшалось, а врачи не были должным образом мотивированы, больного переводили в другую реанимацию.

Это место могло оказаться предпоследним звеном в больничном конвейере. Дальше был морг, куда практически каждое утро увозили отмучившихся. Кроме безнадежных больных в эту реанимацию попадали пьяницы, наркоманы и, конечно, бомжи. В общем, по современным представлениям – отстойник для «отбросов общества».

Но часто ли мы, благополучные по нашим представлениям, задумываемся над тем, кто и что довели этих людей до их нынешнего состояния. У кого-то отняли квартиру, кого-то наказали за несуществующие долги. Причины можно перечислять долго. Но у всех у них есть одно общее – их не сумело защитить государство. И никакие просьбы о прощении не искупят вину перед ними.

Их трагическая судьба и завершалась трагическим образом. Никто из бездомных, попавших сюда днем или вечером, до утра не дотягивал. Возможно, они уже были при смерти. Но, вероятнее всего, персоналу не хотелось оставлять «наследство» другой смене. Все свои сбережения бродяги носили с собой, и далеко не всегда это были гривенники и пятаки. После кончины одной представительницы этого вольнолюбивого племени в ее пожитках обнаружили более 18 тысяч рублей. Это событие, не смущаясь нашим присутствием, увлеченно обсуждали санитарки и медсестры. Уверенность в беспомощности и бесправности попавших в реанимацию пациентов была стопроцентной. Получив неожиданное «наследство», в отделении устроили банкет. Музыка гремела всю ночь, и никто никого не стеснялся.