Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб

• Название: Толстый мальчишка Глеб
• Автор: Юрий Третьяков
• Жанр: Детская проза

---

Гусь шел важно, заложив руки за спину, поводя во все стороны своим горбатым носом и пиная щепки, камушки и прочие мелкие предметы, попадавшиеся под ноги.

Увидев в окне ребят, он замедлил шаги и заорал:

— Эй вы, канцелярские крысы! Вы еще живые?

— Живые, — ответил Мишаня, подмигивая Огурцу, чтоб продолжал писать, и Гусь клюнул:

— Чего это вы там корябаете?

— На тебя вот пишем! — ответил Мишаяя.

— Давай, давай!

И Гусь прошествовал мимо. Но быстро вернулся и начал прохаживаться мимо окна с таким видом, будто это место самое для него подходящее, чтоб гулять.

Пройдя раза два, он заявил:

— Ничего вы, конечно, не напишете, однако интересно знать — про что?..

— Про то, как ты у нас на посту все переломал и краской этой дядиной все измазал! — ответил Огурец. — Со всеми подробностями опишем и карикатуру нарисуем…

— Да это вовсе и… — начал было Гусь, но замолчал, задумчиво погулял малость у края дороги и опять пошел мимо. — Слабо вам написать! — заявил он, идя мимо окна и стараясь увидеть, что там Огурец так быстро пишет. — У вас еще черепки слабоватые написать, как корреспондент!.. Напрасно только мозги свихиваете…

— Увидим! — сказал Мишаня. — У нас уже много готово… Мы в пьеске разыграем: и как ты скворечник ломал, и как вывеску мазал…

— А я на вашу пьеску не приду! Что?

— Ты не придешь — другие придут!

Гусь зашагал прочь и, проколесив по улице длинной кривой загогулиной, вернулся к окну.

— Я думал, Мишаня мне друг, — жалобно заговорил он. — Не ожидал… не ожидал… брехни на меня сочиняет!.. Бюрократом заделался!.. Хотя мне на это дело наплевать…

— Значит, пиши дальше, — диктовал Мишаня. — Гусев Петр Иванович, год рождения…

— А вы даже год рождения мой не знаете, что! — торжествующе воскликнул Гусь.

— Узнаем, потом вставим… Написал?.. Проживающий…

Гусь нервно прохаживался под окном, наставив туда уши, и бубнил:

— Строчите, строчите… Вот народ!.. Не разберутся толком, а сразу писать… И выйдет ваша пьеска неправдивая… За это вам самим нагореть может!.. За оклеветание… Это воспрещено!..

— Любит везде залезать… — диктовал Мишаня. — Что-нибудь ломать…

— Добавляю: а также портить! — подсказал Огурец, выводя карандашом немыслимые каракули.

— Чего я ломал? Чего я портил?

Огурец продолжал выводить каракули, громко произнося:

— А также портить!.. Как-то!.. Кроме того!.. Характер злостный!.. Вредный для народа!..

— Дай сюда!! — не своим голосом заорал Гусь, бросаясь животом на подоконник и протягивая длинную ручищу, чтобы выхватить листок, но Огурец отодвинулся подальше, куда Гусю было не достать, а лезть в окно он не посмел, так как боялся Мишаниной матери.

В отчаянии Гусь прошелся по улице, размахивая руками и бубня что-то, а когда в последний раз явился под окно, Огурец уже ставил жирную точку, торжественно воскликнув:

— …По статье сорок семь, пункт «г»!

Гусь вздрогнул и гаркнул так, что куры во дворе с испугу закудахтали:

— А если не я!

— Твоя ведь краска? — опросил Огурец.

— Ну, моя! От своей краски я не отказываюсь! А мазал не я! Сказать, кто? Сказать? Аккуратист, вот кто! Не хотел я его продавать, но раз он гад… я дам!.. Он вчера говорит: отлей полбаночки, я жирному черту — это тебе, Глеб! — штучку устрою, покуда мать уехавши… Я думал, он тебя самого хочет красить, потому дал!.. Что за важность! А разузнавать некогда было, потому отец над душой стоит…

Глеб обрадовался, что преступником оказался не Гусь, и заулыбался.

— Кабы знать, что он сотворит, — возмущался Гусь. — Лучше я ему эту краску на голову вылил бы, не жалко!.. Потому я имею намерение сам к Глебу в пост податься. Глеб, там никто не нужен порядки наводить?..

— Не-е… — покачал головой Глеб. — Ты приходи так…

— Ну, я так… — согласился Гусь. — Я человек простой, не гордый… А этого…

Гусь, представив, в какую неприятность он чуть не влип через Аккуратиста, рассвирепел:

— Эту гадюку сейчас пойду… расшибу вдребезги!.. Возьму за шкирку и отведу на пост!.. Чтоб знал, как честных людей путать!..

Сжав кулаки, он ринулся по улице, но тут же вернулся.

— А бумажку эту порвите!..

— Порвем, не беспокойся… — утешил его Глеб, и Гусь ушел.

— Я так и знал, что это не он! — радостно заявил Глеб. — Он не мог такую подлость сделать! Он хороший люди есть!..

— Интересно, что с Аккуратистом будет! — размышлял Огурец. — Гусь, он если за что возьмется…

И Огурец не ошибся.

Не успели ребята до конца обсудить подлость Аккуратиста и решить его дальнейшую судьбу, как дверь открылась и в комнату ввалилась красная запыхавшаяся тетка Федотьевна.

— Сидите?.. — весело приветствовала она ребят. — Вот хорошо, вот любо глянуть! Чисто ученые люди какие: сидять, бееедывають… А я к вам бяжала!.. Аккуратист-то наш — слыхали, как отличился?.. Недаве давно прибегая к ним Гусь, весь разволнованный, так и пыша!.. Ухватил яво и давай волочь незнамо куды!.. Ты, грит, ночью у пост залезал, усе переломал, краской замазал — айда на расправу!.. Там чаго вытворял — страсть! У них, у Гусей этих, уся порода такая необузданная: что сам отец, что дядья, что браты — ну, чумовые и чумовые!.. Бывалоча, как еще у селе, у Чачорах жили, надярутся самогонки — и давай промеж себе войну открывать! Пронеси, господи!.. Ну, чисто табе сатаны, из аду выпущенные! Аккуратиста спасибо што мать отбила! Таперя сама ему лупцовку закатываеть, дереть, как сидоровую козу, не за фулюганству ево, а за то: не оставляй по ночам дом без присмотру!.. А он, бядняга, воя, а он воя — на двянадцать голосов!.. Выдьте-ка, послухайте!.. Вот табе и Аккуратист!.. Вот табе и хлопотун!..

Все вышли на крыльцо и с удовольствием послушали, как на разные голоса вопит Аккуратист.

Потом Глеб и Огурец поспешили на пост, сообщить, что вредитель нашелся и уже получает предварительное наказание, а Мишаня остался еще послушать, потому что с его двора было слышнее.

Сестра Верка тоже слушала, потом оказала:

— Так и надо Аккуратисту! Да и Глеб твой пускай не задается!.. Про него тоже кой-чего узнано!.. Сказать, так ты в обморок брякнешься!.. Сказать, что ли?

— Ну, говори…

— Врун он, твой Глеб, вот он кто!.. Ни в какой тайге он сроду не был, а всю жизнь жил в Свердловске — город такой большой, как Москва почти что! Мы у теть Нюши спрашивали, она нам все рассказала. И никакого брата Руслана у него нет! То есть он есть, только никакой не Руслан, а Бориска его зовут, маленький совсем, лежит в больнице, в гипсу. Он врун, а вы ослы, уши развесили…

Верка победоносно взглянула на Мишаню, но Мишаня, хоть и сильно удивился, но ни в какой обморок не брякнулся, а с презрением ответил:

— А ты сплетница!.. Мама про вас правду сказала, что ходите по дворам как коровы: сплетни собираете! Про тайгу он все правильно рассказывал. Что твоя теть Нюша может знать, когда я сам все точно знаю: Руслан есть. Это другой брат у него Бориска, а Руслан тоже есть. И тунгусы, и все такое… А тебя, надо саму в гипс засунуть, чтоб ты не молола языком, чего не знаешь. Уходи из моего крыльца!

Оттолкнув остолбеневшую Верку, он по-хозяйски залез в свою квартиру, на время уступленную, а не насовсем, как некоторые считали, и начал выкидывать оттуда весь хлам, натасканный мелочной и скупой Веркой: лоскутки, черепки, засохшие букеты, баночки, стекляночки и в том числе бывшее свое добро, добытое под полом, потому что не стоило загромождать квартиру всякой чепухой, когда теперь в ней будут находиться вещицы поважнее: книжки, таблицы, поленья для дуплянок, инструмент всякий…

Впрочем, самовар он, немного поколебавшись, оставил себе.

— Мишань, да ты что? — убивалась Верка. — Да что с тобой сделалось, Мишань, а?.. То был такой хороший, и Роза вон говорит…

— Я обратно одичал!.. — с удовольствием ответил Мишаня, вышвыривая последние остатки Веркиного барахла.

— А говорил, в Розу влюбился…

— Я ее разлюбил!

Очистив свое жилище, Мишаня принес из смородины свой ящик, водрузил в угол крысоловку, и, полюбовавшись наведенным уютом, вылез наружу, поджидая Глеба с Огурцом, которые обещались вот-вот прийти.

Аккуратист уже кончил выть, но все-таки хорошо жилось на Гусиновке!