Юрий Третьяков - Толстый мальчишка Глеб

• Название: Толстый мальчишка Глеб
• Автор: Юрий Третьяков
• Жанр: Детская проза

---

— Шесть яичек у них там, — хвалился Мишаня. — Чуть побольше горошины, пестренькие такие… я смотрел. Значит, выведутся еще шесть мельничков да этих два, это сколько будет — восемь? Значит, еще восемь гнезд тут прибавится, Братец Кроликов аспирант говорит, что птицы где вывелись, туда и гнезда вить прилетают!.. Я вот об чем теперь беспокоюсь: смородины этой мало им будет, придется еще кустов подсадить.

— А другие сады?

— Ничего, пускай тут живут… Тут им лучше будет… Насчет кустов я с отцом поговорю. У Братца Кролика пускай воробьи живут, а у меня будут мельнички. Какая птица — воробей, а какая — мельничек. Не сравнить даже! Скосоротится Братец Кролик, когда увидит, сколько у меня мельничков развелось. Ты вот про сову рассказывал: птиц носила… Мельничков тоже носила?

— У нас другие птицы… сибирские… — уклончиво ответил Глеб.

Потом они залезли в Мишанину квартиру и сели пить чай из самовара.

— Тех тунгусок как зовут? — спросил Мишаня.

— Зовут их… — Глеб растерялся, наморщил лоб. — Зовут их как… Они никому не велели говорить, это у них считается тайна!..

В это время над их головами, старательно топая, прошла Верка, тотчас вернулась, потом ушла насовсем, все время грохая ногами, как копытами.

— Дура! — сказал Мишаня. — Тунгуски, наверно, не такие ехидные?

— Что ты! — охотно объяснил Глеб. — Они никогда не станут ногами грохотать, чтоб сор сыпался! Хоть ты их и не заставляй, нипочем не станут!.. Да у них и крыльца не бывает! Но даже если б и было крыльцо, никогда не стали бы топать… Что в этом хорошего?

— Значит, они народ умный, — согласился Мишаня. — А у нас девчата одна одной злей да ехидней! Прямо собаки какие-то, а не девчата. Особенно отличаются эти самые Розка с Лариской. Любят над всеми командовать да потехи устраивать. И над тобой будут… Если хочешь, пускай уж, так и быть, Розка будет считаться моя… Я к ним привык, знаю, как с ними обходиться. А я тебе вдобавок вот резину для рогатки дам, глянь, как растягивается.

Глеб попробовал, как растягивается резинка, и спросил:

— А рогатульку?

— Рогатульку-то! Рогатульку срежем! Этого добра у нас столько растет, что на весь мир хватит рогатками снабдить!

— А кожу, куда камешек класть?..

— Кожу! Целые сапоги имеются для этого дела. Ладно, что ли?

— Да ладно… — неохотно согласился Глеб. — А как же я останусь без ничего? У всех будет, а у меня не будет?

— Тебе другую дадим, получше. Есть тут одна, Николаш… Ниночкой зовут — вот девчонка так девчонка!.. Моя считалась, но тебе подойдет в самый раз.

— А сам ты чего ж?.. — подозрительно спросил Глеб.

— Да так. Она, понимаешь, все песни поет, а я этого не люблю.

— Что тут плохого? — успокоился Глеб. — А когда мне можно Нину эту посмотреть?

— Чего ее смотреть! Успеешь, увидишь!.. Ты что — мне не веришь, да? Не веришь?

Глеб еще раз попробовал резинку на растягивание и сказал:

— Ладно. А когда мы пойдем срезать рогатульку?

Обмен был закреплен при помощи сцепленных мизинцев и заклинания: «Чур мена без размена!»

Однако Глеб что-то заподозрил, смолк и наконец спросил:

— А почему ты все-таки захотел меняться, если она такая хорошая?

— Говорил уж я тебе…

— Неправда! — торжественно заявил Глеб и, сощурив глаз, сильно перекосил свое толстое лицо, чтоб сделать таким, какое, по его мнению, бывает у людей хитрых и проницательных. — Я сразу догадался, что тут заключается! Сказать, а?

— Ну, говори…

— Ты! В Розку! Влюблен! Что? Правильно я догадался?

— Да не совсем правильно, а вообще… — поразился Мишаня догадливости Глеба, а Глеб великодушно сказал:

— Ладно, бери! Я тебе даже помогу! Что тут, у вас, полагается сначала делать?

— Не знаю… У нас никаких таких правил пока не выработано… А у вас?..

— У нас? У нас полагается… У нас тоже не известно, что полагается!.. Письмо надо написать — вот что полагается!.. Напишем два письма: ты и я!.. Ты умеешь письма писать?..

— Да не очень… Вернее, уметь-то умею, только не умею длинно писать. Все как-то коротко выходит… «Здравствуйте» да «С приветом»… А в середке почти что ничего.

— И я! Вот интересно! Жалко, что тут нет моего брата Руслана, он умеет громадные письма писать, длиннее любого писателя. А мы давай попробуем вдвоем. Сначала мне сочиним, потом тебе. Вдвоем у нас в два раза длиннее получится… Какое слово ты придумаешь, какое я… Наружи скрипнула калитка, зашуршали чьи-то шаги, и раздался голос тетки Федотьевны:

— Дома есть кто аи нет?..

— Я дома! — отозвался Мишаня, вылезая из-под крыльца.

— Ну, слава богу! Самый набольший тута! А вон и другой лезя!? Чтой-то вы под порог забились, будто намест собачки служить приставлены?

— Да у меня там квартира…

— Спасаться, знать, надумали, как у старину святые люди спасались?.. Келья зовемая… Однако-сь энти трудились дюже, труды принимали, а по вас чтой-то не заметно…

— Тетя Федотьевна, а вы письма умеете писать? — вежливо спросил Глеб.

— Хитрость невяликая… Во-первых, докладай — кому?

— Да… одной там…

— Прякрасно! — покатилась со смеху тетка Федотьевна. — Нявесте, стало быть, какую вчерась табе Гусь сосватал!.. Жалаете объяснить свои чувства ко вступлению в законнай брак!..

— Да нет, что вы! — испугался Глеб. — Так просто…

— Есть у меня, рябяты, одна книжка — до чаго хороша! Заглавие ей будя «Юлия». Там один молодой юноша своей симпатии пиша, а она ему отвечая… Усякия чувства содержа, какия только хотишь! Ну до чаго складно!..

— А вы нам ее не дадите?

— Нет, рябяты, энта книжка старинная, Дорогая, ну-кась ты ее порвешь аль потеряешь? Вам, арястантам, только дай! Я табе лучше на словах окажу, а ты слухай. Значить, так… Ежели жалаете письмо составить, тут стих нужон! Я, бывалоча, пропасть этих стихов знала, тятрадка у девок, у Чачорах, была, где усе стихи описаны!.. Значить, так… Перед началом ставь: «Ляти, письмо, завивайси, никому в руки ни давайси, дайси в руки тому, кто мил сердцу моему!»

— Стой, я сейчас запишу! — воскликнул Мишаня, сбегав в дом, принес карандаш и бумажку и пристроился с ними на ступеньках: — Теперь диктуй!

Тетка Федотьевна продиктовала свой стишок и добавила:

— Далее — излагай свои чувства, а у конце ставится так: «Жду ответа, как соловей лета»… Надоть еще букет нарвать и преподнесть…

— Это я так запомню…

В это время в калитку вошла Верка, а с ней Роза и Лариска.

— Вот и сам прядмет ваш жалуя… — начала было тетка Федотьевна, но Мишаня так отчаянно ей замигал, что тетка Федетьевна поняла и ушла, хохоча неизвестно над чем. — Ах, анчихристы! Ах, шуты водяныя!.. Ха-ха-ха-ха!..

А Мишаня с Глебом тем временем благополучно скрылись под крыльцо.

Девочки сели во дворе на скамейку поблизости от крыльца и тоже начали хохотать. Хохотали они громко, а разговаривали тихо, так что было непонятно, над чем они хохочут-надрываются, но похоже — над Мишаней с Глебом, иначе с чего бы им так надрываться?..

Мишаня нашел подходящую щелочку и показал Глебу Розу.

Глеб, сопя, долго ее рассматривал, потом спросил:

— А Нина еще лучше?..

— Да как тебе сказать… Малость будет похуже…

Глеб еще посмотрел и сказал:

— Ты меня обдурил!..

— Я про что говорил тебе? — загорячился Мишаня. — Я про наружность говорил? Про характер! Ты сперва по гляди, какой у нее характер мировой! Прямо ничем не отличается от тунгуски, что тунгуска, то и она!..

Глеб посопел и сказал:

— Ладно.

Наконец девочки перестали хохотать, и сестра Верка позвала:

— Эй, мальчишки!..

— Чего? — угрюмо, как медведь из берлоги, откликнулся Мишаня.

— Что вы там делаете?

— Сидим…

— Вылезайте сюда!..

Мишаня глянул на Глеба, но тот выпучил глаза и замотал голввой.

— Не хотим! — передал Мишаня.

— Чего скажем!..

— Говорите оттуда, мы слышим…

— Нет, вы вылезьте! А то не скажем…

— Ну и ладно!..

— Хоть бы чаем нас угостили!..

— Обойдетесь…

К счастью, Мишаня вспомнил, что под крыльцом у него имеется брызгалка, из которой можно всех обрызгивать, и развеселился.

— Вот я вас сейчас угощу… — пробормотал он, набрал в брызгалку воды из остывшего самовара и брызнул через щелку на девочек, приговаривая: — Ага, закопошились! Как куры отряхиваются!.. Глянь, Глеб… Пускай попробуют самоварной водички… Сейчас еще наберем!..

— Да ну их, девочки, не хотят и пусть… Очень нам нужно!.. — сказала Роза, и они ушли в дом.

Мишаня и Глеб некоторое время молчали, глядя друг на друга, потом Глеб пробормотал:

— Я как-то не привык… так сразу… начинать разговаривать!.. Отвык в тайге… Там сидишь себе в дупле…

— А как же! — подхватил Мишаня. — Надо сперва обдумать, а уж потом начинать… А то все испортишь… Напишем вот письма… Аида скорей к Братцу Кролику. Может, он тетки Федотьевны книжку вынесет… Оттуда всё сдерем!..