Паулина Гейдж - Дворец грез

• Название: Дворец грез
• Автор: Паулина Гейдж
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-01891-1

На страницах этого захватывающего романа разворачивается завораживающая, полная драматизма история жизни молодой девушки по имени Ту, волею случая оказавшейся в жестоком мире интриг и заговоров при дворе фараона Рамзеса Третьего. Ту, родившаяся в отдаленном селении среди безграмотных людей, проделала нелегкий путь, прежде чем стать любимой наложницей фараона. Но она знала, что достойна большего. И предопределила ее судьбу встреча с Гуи, прорицателем и талантливым врачевателем, который помог ей овладеть различными науками и обучил хорошим манерам. Юная Ту влюбилась в своего благодетеля. Но сулит ли ей эта любовь безграничное счастье? Не придется ли всю жизнь расплачиваться за нее? Ведь известно, что если боги хотят испытать человека, они посылают ему любовь…

---

— Я пытался дать ей маковой настойки, но ее вырвало, — ответил он. — Если это испорченная пища, тогда я должен заново учиться врачеванию. Это больше похоже на отравление ядом. — Он начал собирать свои фиалы и инструменты. — Теперь я должен идти к фараону, и я горячо надеюсь, что его не постигнет участь этой бедной девушки. Я оставляю ее на тебя, моя госпожа.

Я не заметила, как он ушел. Подтянув скамеечку, я присела рядом с Хентмирой. Как никто другой, я отдавала себе отчет, что здесь уже нечего делать, кроме как ждать неизбежного. Я приказала принести чашу теплой воды и сменить ей белье, потом заставила себя осторожно омыть слабые члены, гибкое тело, даже мертвенно-бледное лицо девушки, которая вызывала во мне такую ревность. Мной двигало чувство вины и глубокой печали, желание покарать себя, но я не знала, испытываю ли я истинное раскаяние.

Положив руки на ее ребра, я ощутила неровный, слабый стук сердца, которое не сможет биться долго. «О Хентмира, прости меня, — безмолвно умоляла я. — Твое сердце напрасно цепляется за жизнь, оно проиграет, но при взвешивании[88] в зале Последнего Суда, под взглядом Анубиса и Тота, оно победит, поскольку мое будет обвинять меня, когда придет мое время, и смогут ли боги понять меня? А ты? Милосердная и великодушная, станешь ли ты просить за меня перед небожителями?» Она вздохнула, будто услышала меня. Ее дыхание сбилось, она попыталась вдохнуть раз-другой, и я убрала руку. «Это мое наказание — видеть твою смерть, — подумала я. — Я могла бы сидеть у ложа Рамзеса, чтобы насладиться его предсмертной агонией, без всяких угрызений совести, но ты разрываешь мне сердце».

Некоторое время спустя я начала смутно осознавать, что освещение в комнате изменилось. Время шло. В комнату вошли люди: маленький седовласый человек и женщина, тревожно напоминавшая Хентмиру, только постарше; казалось, будто тело на кушетке принадлежит не Хентмире, а кому-то другому.

Я говорила с ними, смотрела, как они горестно, неверными руками прикасаются к своей дочери, слышала их плач, когда наконец ближе к закату Хентмира испустила последний вздох; она отошла так же скромно и тихо, как и жила. Дав знак жрецам прекратить пение, я с трудом поднялась и выскользнула из комнаты, велев сказать Хранителю, что нужно вызвать жрецов-бальзамировщиков. Я шла по примятой траве, устало щуря глаза на красное закатное солнце, и размышляла, заложена ли уже гробница для Хентмиры и припасены ли для нее погребальные принадлежности. Наверное, нет, потому что кто мог подумать, что такое юное существо умрет так скоро?

Повернув со двора в свое жилище, я увидела Гунро, та шла от центральных садов, мокрая после купания. Ее волосы прилипли к голове и свисали влажными прядями на голые плечи, бедра были небрежно обернуты куском ткани.

— Она умерла, — сказала я прямо, когда подруга подошла ко мне. — Мне очень жаль, Гунро.

Гунро состроила гримасу.

— Мне тоже жаль, — сказала она. — Хентмира была самой милой соседкой из всех.

Что-то в ее голосе — холодность, некоторая отстраненность — насторожило меня.

— Тебе что-то известно о фараоне, — сказала я.

— Да. — Она склонила голову и, собрав свои густые волосы, яростно отжала их. Струйки воды побежали в пыль, образовав лужицу. — Говорят, что его тошнит, он ослабел и жалуется на сильную головную боль, но нет никаких признаков судорог, и ему не становится хуже. — Она не смотрела на меня. — Я думаю, он выживет.

«А кто ты такая, чтобы судить об этом? — хотела я крикнуть ей. — Ты что, врачевательница, Гунро? Я рисковала собой ради тебя, ради тебя, и Гуи, и твоего брата, и ради всех вас! Я подвергла себя опасности, подвергла опасности свою душу, пока вы все стояли в стороне и наблюдали! Даже если мне не удалось достичь цели, я не заслуживаю презрения, которое читаю на твоем лице!»

— Может быть, и так, — холодно произнесла я, — и опять же, может быть, и нет. Надо подождать, и тогда будет ясно.

Я первая пошла прочь. Расправив плечи, горделивой походкой, чтобы скрыть свою обиду и неуверенность, и, пока я шла, мне пришло в голову, что можно не останавливаться. Я могу пройти мимо входа в детский двор, пройти мимо помещений для слуг и оттуда прямо в дворцовые угодья. Могу предстать перед дверью кабинета Хранителя. Могу сказать Амоннахту, что царя и Хентмиру отравили, что Гуи, Паис, Банемус, Паибекаман и остальные вынашивали заговор с целью убийства Рамзеса и Гунро согласилась сделать Хентмиру невольным орудием убийства. Они пытались привлечь и меня, но я отказалась. Я, конечно, приносила масло и разные другие снадобья для Гунро и Хентмиры, но я ничего не знала. И только сейчас, когда Хентмира умерла, а фараон заболел, я поняла, как это все, вероятно, произошло. Как врачевательница, я распознала симптомы. Гунро достала яд у прорицателя. Гунро добавила его в массажное масло. Они все заговорщики, замышлявшие измену богу и самому Египту.

У входа в свой двор я помедлила. Но что, если фараон умрет? Тогда мы все будем спасены. Тогда я заставлю царевича сдержать свое обещание и мне будет пожалован титул царицы. Я стану свободной. И не важно, что Гуи предпринял шаги, чтобы обезопасить себя. Я поступила бы так же. Лучше подождать немного, посмотреть, что получится. И я свернула во двор.

Так как Гуи не смог прийти по вызову фараона, я подумала, что меня могут вызвать в качестве помощницы дворцового врачевателя. Рамзес высоко ценил мои целительские умения, и ни разу за то время, что я разделяла его ложе, он не советовался ни с одним из других врачевателей. На следующий день я послала Дисенк к Амоннахту и предложила свои услуги, потому что показалось бы странным, если бы я не сделала этого, и потому что сгорала от желания узнать, в каком состоянии пребывает владыка. Но мое предложение было вежливо отклонено. Через несколько дней после смерти Хентмиры я услышала, что Мастер вернулся и немедленно явился осмотреть царя. Он советовался с его личным врачевателем, но не делал попыток навестить меня или прислать сообщение. Я начала бояться.

Хентмиру забрали в Дом Смерти, но причитания по ней не наполняли гарем, хотя несколько дней во дворах стояла сдержанная тишина. Я старалась не думать о том, какое это потрясение и горе для ее семьи, или об устрашающем, но неизбежном надругательстве над прекрасным юным телом, которое бальзамировщики будут готовить к погребению. То ли потому, что фараон был слишком болен, чтобы думать об этом, то ли потому, что это было не в традициях гарема, но из дворца не поступило официального объявления о соблюдении положенных семидесяти дней траура.

Мне стали сниться странные сны, будто я иду по траве, но мои ноги отрываются от земли, и я лечу, проплывая над стенами гарема и взмывая высоко над дворцом. Видение было очень яркое. Я видела внизу царский дворец со всеми прилегающими постройками и территориями в оазисе зеленеющих деревьев, потом пыль и суету городских дорожек вдоль вод Авариса. Видела дом Гуи. Дрейфуя на запад, я видела Нил, широкой серебряной лентой струящийся к югу в раскаленном мареве, а потом наконец осознавала, что лечу в воздухе, картина перед моим взором бледнела, и ко мне подступал страх, тогда я камнем падала вниз и приземлялась на траву в своем дворе; падение было таким стремительным, что от удара о землю у меня ломались ноги, и тогда я просыпалась от боли, вся в поту и в слезах.

Мне приходилось бороться с желанием поселиться под дверью царской опочивальни. Я не хотела ни есть, ни пить, ни спать, ни ухаживать за сыном, ни одеваться, ни краситься. Не хотела делать ничего, пока не узнаю, что происходит за теми запретными кедровыми створками, в которые я часто входила с такой беспечностью.

Раз за разом я прокручивала в голове события последних нескольких дней. Достаточно ли мышьяка дал мне Гуи? Почему Хентмира умерла, если у нее с ядом соприкасались только руки, а царь, который, без сомнения, был весь вымазан маслом, выжил? Неужели божественное происхождение спасло его? Или это боги, распознав в нем одного из своих, ослабили действие яда?

Обдумывая эти вопросы с той лихорадочной, навязчивой настойчивостью, с которой я теперь думала обо всем, я решила, что из них двоих Хентмира получила несколько большую дозу. Ей приходилось смазывать руки маслом несколько раз, а части его тела лишь однократно подвергались воздействию мышьяка. Надо было раньше подумать об этом. И Гуи следовало это предвидеть. Я проклинала себя за свою полнейшую глупость, но, поскольку новостей из дворца по-прежнему не было, я продолжала верить, что царь может в конце концов и умереть.

Настроение в гареме было мрачное. Женщины не могли ни о чем говорить, кроме состояния здоровья фараона. Из всех келий доносились ароматы курящихся благовоний — это их обитательницы молились перед жертвенниками. Они по-прежнему собирались на лужайке, но разговоры вели тихие и серьезные. Я приказала Дисенк проводить как можно больше времени среди личной прислуги фараона. Они, конечно, держались обособленно, были хорошо вышколены и осторожны в словах, но они наверняка тоже сплетничали между собой, и, кроме того, разве Паибекаман не был одним из них?