Николай Шагурин - Тайна декабриста. Сборник повестей

• Название: Тайна декабриста. Сборник повестей
• Автор: Николай Шагурин
• Издательство: Красноярское книжное издательство
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1975

Николай Яковлевич Шагурин родился в 1963 г. в г. Харькове. Первые его рассказы были опубликованы в журнале “Вокруг света” в 1930 г. Работая в прессе как очеркист и фельетонист, Н. Шагурин одновременно написал ряд книг для детей: “Серебряный моряк”, “Морские сказки”, “Три матроса”. Но излюбленный его жанр — приключения и научная фантастика. Повести и рассказы Н.Шагурина публиковались в журналах “Красноармеец и краснофлотец”, “Уральский следопыт”, в различных сборниках и периодических изданиях. Читателям, интересующимся фантастикой и приключениями, Н.Шагурин известен по книгам “Рубиновая звезда” (1955 г.), “Остров больших молний” (1956 г.), “Аргус против Марса” (1967 г.) и др., изданным в Красноярске.

Н. Шагурин — член КПСС, член Союза писателей. СССР.

В настоящий однотомник включены лучшие научно-фантастические и приключенческие повестиН.Шагурина, как ранее издававшиеся, так и новые (“Операция “Синий гном”, “Тугоухий игрок”), которым присущи увлекательность, острота и важность поставленных проблем.

---

Каждый вечер за игорный стол садился один из маньяков, пытающихся вывести пресловутую систему, потертый, облезлый старичок. Ставил он редко, играл по мелочи, но каждый удар заносил на отдельную карточку, стопка которых высилась перед ним на столе.

Моррисон поинтересовался у администратора зала, что это за субъект.

— О, месье, это был когда-то очень богатый человек, — сообщил словоохотливый администратор. — За этим столом он спустил огромное состояние, а также деньги за замок и земли у себя на родине, в Швейцарии. Семьи у него нет, но кто-то, вероятно, из родных поддерживает его — очень скудно, ровно настолько, чтобы старик не умер с голоду. Из этих средств он ежедневно выкраивает несколько франков на игру. Мы терпим его, как реликвию, ведь он в течение двадцати лет составляет принадлежность этого стола. О, мой бог, — толстенький уроженец Монако поднял глаза к небу, — он хочет вывести систему, но ведь это химера, месье!

Потом Моррисон познакомился с этим человеком и тот доверительно сообщил, что его система уже готова, через два дня он покажет ее в действии.

— Почему через два? — спросил профессор.

— Сейчас я мобилизую все средства для удара, который потрясет до основания Монте-Карло и вернет мне сторицей все оставленное здесь, — сказал швейцарец. — Я угощу вас княжеским ужином.

Через два дня он действительно явился с какой-то таблицей и двумя сотнями франков. В какой-нибудь час он проигрался в лоск. Угощать ужином пришлось Моррисону. Он последовал за стариком, чтобы тот не бросился с утеса в море. Тот был в самом деле как одержимый: заговаривался, голова и руки тряслись. Моррисон проводил его домой. В комнате с голыми стенами не было ничего., кроме голой железной койки и огромного количества карточек — результата двадцатилетних бдений за рулеточным столом.

— Ну, вот, “финита ла комедиа”, — промолвил старик, усаживаясь на койку. — В кармане ни сантима, а завтра меня выгонят и из этой конуры. Вы добрый человек, мистер Моррисон. Окажите же мне последнюю услугу — помогите снести в кочегарку и сжечь этот хлам, — он кивнул на карточки.

Такая бесконечная усталость слышалась в этих словах, что Моррисону стало искренне жаль старика.

— Слушайте, господин Топфер, — сказал он, — я вас выручу. Я куплю эти совершенно бесполезные для вас карточки. Я дам вам тысячу долларов, но с условием; вы уедете в Швейцарию. На родине, говорят, и стены помогают. Я куплю вам билет и посажу в поезд.

Таким образом профессор Моррисон оказался обладателем уникальной картотеки.

— Бедняга № 1, — сказал профессор Эдвину, закончив эту печальную историю. — Он действительно собрал информацию, которой с лихвой хватило бы для создания системы. Но он не дошел до простой истины: чтобы вывести алгоритм теми кустарными способами, какими он пользовался, допустим, даже с помощью арифмометра, ему пришлось бы считать денно и нощно 15 000 лет! Вернувшись в Оберлин, я затратил неделю на перфорирование карточек. Потом поехал в Массачусетский университет и там, с любезного разрешения администрации, переработал информацию на большой электронно-вычислительной машине “Альфа”. Она проделала эту работу за два часа. Таким образом получил завершение “метод Монте-Карло”, а заодно, из чистого спортивного интереса, я вывел систему…

— Вы нашли алгоритм для рулетки?

— Да! Но у игрока с этим ключом должен быть еще “советчик” — счетно-решающее устройство. Тогда заранее известный алгоритм превращает кажущийся хаос рулеточной игры в доброкачественный цифровой материал, который можно засыпать под жернова математического анализа. Эд, сконструировать такое устройство не очень-то сложно. Вспомните дифференциальный анализатор Буша. Англичане собрали его из нескольких радиотехнических конструкторов для юношества, которые можно купить в любом игрушечном магазине. Что недостает — изготовить в университетских мастерских. Вот примерная схема…

Профессор вынул записную книжку и набросал принципиальную схему.

Поули озадаченно глядел на профессора:

— Ну хорошо, я допускаю — вы сидите за игорным столом, но куда же вы деваете устройство? Ведь это не спичечная коробка, а машина размером с письменный стол.

— Никуда ему и не нужно деваться из моего домашнего кабинета. Я нахожусь в Лас-Азартасе, а помощник мой в Оберлине, в установленные часы нас связывает радио. Я съездил в Огайо и привез наборы конструкторов, а заодно заказал Нортону, великому доке по этой части, приемно-передающее устройство к счетно-решающей машине. А для себя то же самое — только миниатюрное, в виде аппарата для тугоухих…

Профессор пояснил свою идею: раковинка, вставляемая в ухо, служит приемником, а коробочка слухового аппарата — передатчиком. Такой микропередатчик легко построить на основе кристалла интегральной схемы, который один заменяет двадцать транзисторов. Моррисон садится против крупье, который громко объявляет выходящие номера и, сам того не подозревая, является диктором. После десятка ударов можно легко, быстро и безошибочно высчитать на машине ближайшие выпадения, которые Поули и передает.

— Все это вполне осуществимо, — смущенно сказал Поули. Но, простите, не кажется ли вам, профессор, что это… несколько смахивает на авантюру?

— Нисколько, мой мальчик, — засмеялся профессор. — Мы ведь берем эти деньги у тех, у кого взять не грех. Риск ради доброй цели — благородное дело. Но ни кому ни звука.

7. Блеф

“Телохранители”, приставленные к Маэстро Диком и Яном, две пары глаз, четыре недреманных ока с одной стороны и столько же с другой, имели, разумеется, когда-то добропорядочные человеческие имена. Но теперь они как бы стерлись. По неписанной традиции, принятой в мире жестоком, связанном круговой порукой и находящемся в постоянной оппозиции к закону, эти дюжие, франтовато одетые парни носили несколько странные клички. Молодчиков Дика звали Рыжие Баки и Дак — по имени уморительного персонажа диснеевских мультипликационных фильмов, утенка Дональда Дака, вспыльчивого крикуна. Ставленников Яна именовали Сенатором и Дырка в сыре.

Бог весть, откуда взялись эти прозвища… Рыжие Баки, например, был брюнетом и никогда бакенбард не носил, а Сенатор не имел, да и не мог иметь, никакого отношения к сенату Соединенных Штатов. Конечно, как и все на свете, эти клички имели свое происхождение, но установить его теперь было так же невозможно, как узнать, каким образом ученые разнюхали названия звезд.

Вахту около профессора они несли посменно: днем Рыжие Баки и Сенатор, ночью — Дак и Дырка в сыре. Отношения между сторожами поддерживались на высоком дипломатическом уровне. Понятно, ни одна из сторон не разглашала совершенно секретных инструкций, полученных от своих боссов; с равным вниманием они следили и за профессором, и друг за другом.

В полночь Сенатора и Рыжие Баки, дремавших в холле гостиницы “Флейш-ройяль” сменили Дырка в сыре и Дак.

В 12.15 из своего номера вышел Маэстро с неизменным желтым портфелем и направился в “Счастливый шанс”.

Когда Сенатор миновал залитую огнями улицу и свернул в тихий переулок, его догнал Рыжие Баки и хлопнул по плечу.

— Хэлло?! — Сенатор обернулся как на пружине и сунул руку за борт пиджака. — В чем дело? Чего ты увязался за мной?

— Тпру, парень! — миролюбиво отозвался Рыжие Баки. — Не составишь ли ты мне компанию пропустить стаканчик и закусить после трудов праведных?

И шепотом добавил:

— Есть разговор…

Сенатор подумал…

— Гм-м… Ну что ж, я не против…

И они быстро зашагали к ночному бару. Это было заведение низкого разбора, зато “спокойное”: зал был разгорожен легкими перегородками на клетушки, подобие отдельных кабинетов, где обычно уединялись парочки.

Когда подали виски и закуску, Сенатор налил два бокала. Но Рыжие Баки поспешным движением прикрыл их ладонями — “подожди”!

— Ну? — сказал Сенатор.

— Слушай, Сенатор, — начал Рыжие Баки. — Я знаю тебя давно и всегда считал тебя за надежного и дельного парня. Хотя мы и находимся в разных лагерях, но я всегда питал к тебе уважение, — так, кажется, выражаются в высшем обществе?

— Ладно, давай без подходов, — буркнул Сенатор, не понимая еще, к чему клонится разговор.

— Можно играть с тобой в открытую? Можно надеяться, что все, о чем мы будем говорить, останется между нами навсегда? И если мое предложение тебе не подойдет, то сказанное будет забыто, как бы и не говорилось?

— Да.

— Поклянись.

Сенатор достал нож и нажал кнопку. Выскочило узкое, дюймов пяти, остро отточенное лезвие. Он положил на него пальцы, сложенные как для крестного знамения, и сказал: “Клянусь!”.

— Ладно. Теперь слушай. Ты имеешь задание: в удобный момент отделаться от меня и украсть Маэстро?