Брет Гарт - Габриель Конрой

• Название: Габриель Конрой
• Автор: Брет Гарт
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06256-4

Полная испытаний и жестокости жизнь золотоискателей американского Запада, суровые и мужественные герои, проявления человеческой доброты и верности — вот главные темы произведений Брет Гарта. Он был дерзким журналистом, лирическим поэтом, своеобразным прозаиком. Его писательский дар признали сразу и, как ни удивительно, раньше всего в России. Но не только авантюрные сюжеты и колоритные образы героев произведений Брет Гарта влекут к его книгам все новых читателей, а возможно, торжество справедливости, которое присутствует и в единственном романе «Габриэль Конрой», и в повестях и рассказах.

---

— Ты бывала когда-нибудь в южных округах, Олли?

— Нет, — ответила девочка.

— А может быть, ездила хоть раз в Сан-Антонио, к родным или знакомым?

— Нет, — решительно повторила Олли.

Мистер Гемлин замолчал и занялся лошадью, которая почему-то решила перейти на галоп. Когда ему удалось вернуть ее к прежнему аллюру, он возобновил беседу:

— Там живет одна девушка, Олли!

— В Сан-Антонио? — спросила Олли.

Мистер Гемлин кивнул.

— Хорошенькая? — спросила девочка.

— Это не то слово, — ответил мистер Гемлин, сразу посерьезнев. — Хорошенькая — не то слово.

— Красивее Софи? — спросила Олли не без лукавства.

— К чертям Софи! — Едва вымолвив это, мистер Гемлин поспешил осадить как себя лично, так и внезапно понесшую лошадь; оба проявляли сегодня непозволительную резвость, опасную для юной пассажирки. — Я хочу сказать, что их не следует сравнивать… Не той масти дама!..

Он снова смутился, на сей раз потому, что применил карточный термин.

— Ну конечно; ваша дама червонная, а Софи — пиковая! — сказала Олли.

Игрок (в почтительном восторге). Да! Червонная дама! Как ты это славно сказала! Разве ты разбираешься в картах?

Олли(с важностью). Еще бы! Все девочки в пансионе гадают на картах. Я — червонная дама; Софи — пиковая; вы — трефовый валет. Послушайте (драматическим шепотом), вчера мне выпало на картах письмо, дальняя дорога, смерть и нежданная встреча с трефовым валетом. Трефовый валет — смуглый, черноволосый; это — вы.

Мистер Гемлин(узнав с огромным облегчением, что власть четырех мастей распространяется на все грешное человечество). Раз уж зашла об этом речь, скажи мне, Олли, вы там (указывая в направлении оставшегося далеко позади пансиона) беседуете когда-нибудь про ангелов? Какие они, ангелы, смуглые или светлокожие?

Олли(озадаченно). На картинках?

Гемлин. Да (пытаясь оказать давление на свидетеля). Скажи: бывают они смуглые?

Олли(решительно). Нет! Всегда светлокожие!

Джек. Всегда светлокожие?

Олли. Да, и какие-то дохлые к тому же.

Некоторое время оба ехали в молчании. Потом мистер Гемлин затянул песню, хорошо известную в здешних местах; Олли подхватила таким прелестным голоском и так музыкально, что мистер Гемлин немедленно предложил петь дуэтом. И так они ехали, оглашая пением бесплодные, выжженные солнцем просторы Сакраменто; порою их исполнение было на должной высоте, иной раз хромало; одно можно сказать с уверенностью: как в щебете птиц и в стихах поэтов божьей милостью, в пении их не было и следа искусственности; истомленные путники на дорогах, неотесанные пастухи, грубияны возчики внимали звукам их песен, и в душе у всех пробуждались светлые чувства, как от птичьего щебета или от стихов вышеназванных поэтов. Когда же они остановились, чтобы подкрепиться в трактире, и Джек Гемлин ярко продемонстрировал в беседе с трактирщиком свою неслыханную самоуверенность, дерзкие манеры и готовность жестоко подавить малейшее сопротивление; и когда после этого им подали ужин, о котором более учтивый путешественник не посмел бы даже помыслить, Олли решила, что такого замечательного кавалера, как этот трефовый валет, у нее еще не было за всю ее жизнь.

Когда они снова выехали в своей двуколке, Олли принялась расспрашивать о брате и о домашних; довольно скоро она выяснила, что Джек, собственно говоря, почти что не знаком с Гэбриелем.

— Значит, Жюли вы не знаете совсем? — сказала девочка.

— Жюли? — рассеянно спросил Джек. — А какая она?

— Не знаю, — нерешительно ответила Олли, — ее можно посчитать и червонной дамой и пиковой.

Джек задумался; потом, к большому удивлению Олли, принялся энергичными штрихами набрасывать портрет миссис Конрой.

— Вы же сказали, что никогда не видели ее? — вскричала девочка.

— Я и не видел, — ответил, рассмеявшись, игрок. — А ты знаешь, Олли, что такое блеф?

После коротких сумерек спустилась ночь; воздух похолодал. Недвижный силуэт далекого Берегового хребта четко выступил на пепельно-бледном закатном небе, потом пропал без следа, и на его месте загорелись звезды. Красноземная дорога, такая прямая и ровная в дневное время, потерялась в мгновенно воцарившейся тьме; исполинские стволы деревьев и прибрежные утесы то вдруг надвигались на них, преграждая путь, то вновь расступались перед уверенно правившим ездоком. Временами леденящие испарения из придорожных канав овевали Олли, словно дыхание раскрытой могилы, и она вздрагивала всем телом, хоть и была укутана в толстый дорожный плед мистера Гемлина. Джек вытащил фляжку и дал Олли отпить глоточек; девочка закашлялась; умудренная широким жизненным опытом, она безошибочно угадала вкус и запах виски. К ее удивлению, Джек тут же спрятал фляжку, даже не поднеся ее ко рту.

— Еще ребенком, Олли, — сказал весьма торжественно мистер Гемлин, — я поклялся своим престарелым родителям, что никогда не прикоснусь к виски, разве только по настоятельному предписанию врача. Вот и вожу с собой на этот случай фляжку. Пока без успеха.

Было совсем темно, и девочка не смогла уловить взгляд мистера Гемлина. Как всякая истая женщина, она больше доверяла его глазам, нежели словам, что, впрочем, не всегда спасало ее от обмана. Она не ответила ничего; замолчал и Гемлин.

Немного погодя он сказал:

— Ах, какая это девушка, Олли!

С обычной проницательностью и чуткостью Олли разом определила, что речь идет о той самой девушке, что и час назад.

— Из южного округа?

— Да, — сказал мистер Гемлин.

— Расскажите мне о ней, — попросила Олли, — расскажите все, что знаете.

— Я почти ничего не знаю, — со вздохом признался мистер Гемлин. — Ах, Олли, как она поет!

— Под аккомпанемент рояля? — чуть покровительственно спросила Олли.

— Под аккомпанемент органа, — ответил Гемлин.

Олли, у которой представление об органе было связано с гастролями бродячего шарманщика, неприметно зевнула; довольно вяло она обещала мистеру Гемлину, что когда поедет путешествовать, то непременно завернет в те места и поглядит, что можно сыграть на столь примитивном инструменте. Джек усмехнулся и погнал лошадь. Немного погодя он сделал попытку растолковать Олли, что представляет собой церковный орган.

— Было время, Олли, я сам играл в церкви. Иной раз так увлекал их игрой, что они даже молиться забывали. Давненько это было! А одну арию я особенно любил и часто играл; это ария из мессы Моцарта; ее-то она и пела, Олли; сейчас я постараюсь показать тебе, как ее надо петь.

Джек запел хвалу скорбящей деве и очень скоро, как и подобает истому энтузиасту, полностью позабыл обо всем на свете, кроме исполняемой арии. Колеса стучали, рессоры скрипели, кобыла споткнулась и пошла галопом, потом зарысила снова, утлую двуколку швыряло из стороны в сторону, шляпка Олли совсем расплюснулась о его плечо, а мистер Гемлин все пел. Когда он кончил петь, то вспомнил о девочке. Она спала!

Джек был истый артист, влюбленный в свое искусство, но это не мешало ему оставаться здравомыслящим человеком.

— Я же сам напоил ее виски! — пробормотал он, как бы принося свои извинения Моцарту.

С величайшей осторожностью он перехватил вожжи левой рукой, а правой обнял и тихо притянул к себе маленькую закутанную фигурку так, чтобы соломенная шляпка и золотистые локоны надежно легли к нему на грудь. Застыв в этой позе, не шевеля ни единым мускулом, чтобы не потревожить спящую девочку, он подкатил в самую полночь к мерцающему огнями Фиддлтауну. Здесь он сменил лошадь и, отказавшись от услуг конюха, сам запряг ее в двуколку с такой непостижимой ловкостью и быстротой, что девочка, обложенная со всех сторон подушками и одеялами, которые Джек взял взаймы у трактирщика, даже не шевельнулась во сне. Джек выехал из Фиддлтауна и начал трудный подъем к заставе на Уингдэм, а она продолжала спокойно спать.

До рассвета оставалось еще не менее часа, когда он достиг перевала; он придержал лошадь, лишь когда колеса двуколки ушли по ступицу в красноземную пыль уингдэмского тракта; предрассветная тьма казалась еще чернее от гигантских сосен, с обеих сторон обступивших опасный, прихотливо вьющийся спуск в долину. Стояла тишина. Гемлин с трудом улавливал приглушенный пылью стук копыт своей лошади; тем не менее он уже дважды натягивал поводья и чутко прислушивался к каким-то таинственным звукам. Когда он различил доносящиеся сзади голоса и позвякивание мексиканских шпор, то был не на шутку озадачен; он был уверен, что никого не обогнал по пути. Потом мистер Гемлин вспомнил, что поблизости проходит лесная дорога, прямиком на Гнилую Лощину; с полмили она идет параллельно уингдэмскому тракту и пересекает его где-то дальше. Голоса шли оттуда. Подъехав к перекрестку, мистер Гемлин натянул поводья и, скрытый тьмой и гигантскими стволами деревьев, стал пережидать неизвестных. Через несколько минут они проскакали мимо; но потом голоса послышались снова; как видно, всадники стали.