Петр Губанов - Искатель. 1970. Выпуск №2

• Название: Искатель. 1970. Выпуск №2
• Автор: Петр Губанов
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1970

Этот номер журнала посвящен 100-летию со дня рождения Владимира Ильича Ленина.

На 1-й странице обложки — рисунок А. ГУСЕВА к повести П. Губанова «Кочегар Джим Гармлей».

На 2-й странице обложки — рисунок Б. ДОЛЯ к рассказу С. Гагарина «Горит небо».

На 3-й странице обложки — рисунок П. ПАВЛИНОВА к повести Э. Корпачева «Мы идем по Африке».

---

Антти и Матти не стали долго задерживаться. Поев и обогревшись, они отправились домой, довольные, что все обошлось так счастливо.

Рид пробыл на заставе до обеда. Отдохнул и отправился в путь. Начальник заставы дал ему в провожатые бойца Задорина, того самого, что сделал ему такой теплый в буквальном смысле подарок.

Они шли на лыжах по неровной тропе: впереди красноармеец, следом — Рид. Когда лес немного расступился, Задорин замедлил шаг и, поравнявшись с американцем, сказал:

— А ты смело держался. Ведь мог подумать, что шлепнут тебя, да и баста. На войне всякое бывает.

— И баста, — улыбнулся в ответ Рид, уловивший из всей фразы Задорина одно-единственное знакомое слово.

Поздно вечером вышли к железной дороге немного левее заснеженной станции Дибуны. На этом месте они попрощались. Задорин отправился в обратный путь на свою заставу, а Рид стал ждать пригородный поезд.

Впереди в прозрачном тумане угадывалось далекое полыханье множества электрических огней. Это был Петроград…

* * *

В красноармейском шлеме со звездой и в валенках Джон Рид приехал в Москву.

В первое время он жил в гостинице недалеко от Кремля. Но вскоре переселился в маленький деревянный дом на Грузинах.

Первая встреча с Лениным произошла в рабочем кабинете Председателя Совнаркома. За столом сидели несколько работников Коминтерна, а Рид все не решался начать разговор о разногласиях американских коммунистов. У Ленина усталый вид. Он еще не оправился как следует после ранения. Положение в стране трудное. Каждая минута вождя пролетариев принадлежала революции. Сегодня за столом шла речь о подготовке конгресса Коминтерна.

«Нет, сейчас Ленину не до меня», — думал Рид, глядя на сощуренные глаза Ильича, на его крупную, чуть склоненную набок голову.

Но Ленин запомнил встречу с неугомонным журналистом в дни Октября. Он хотел знать о последних событиях в Америке и пригласил Рида в гости, на свою квартиру в Кремле.

Все было просто в этой квартире: скромная мебель, старенькая, аккуратно заштопанная скатерть на кухонном столе и неровно светящаяся лампочка-пузырек над ним. Чай пили с колотым сахаром и с черным хлебом. Ленин угощал гостя и рассказывал, как вкусно пахнет настоящий ржаной хлеб, испеченный в русской печи. Ильич был весел и часто смеялся.

Но как только Рид стал говорить о разногласиях среди коммунистов Америки, с лица Ильича сразу исчезла улыбка. Чуть наклонив голову, Ленин внимательно слушал, потом встал, прошелся по комнате, подошел к Риду, сказал:

— Нужно объединяться. И чем быстрее, тем лучше. Единство коммунистов — непременное условие деятельности партии. Это архиважно. Обе партии стоят на позициях Коминтерна. Значит, разногласия могут и должны быть преодолены.

Он говорил доходчиво и понятно.

Ленин дружелюбно улыбнулся, сощурил в лукавой усмешке глаза и стал расспрашивать о недавней схватке американских коммунистов с социалистами.

Потом были еще встречи с Лениным. Владимир Ильич всегда был рад американскому коммунисту. Они говорили о многом: о мировом рабочем движении, о международном империализме, о Шаляпине, о волне судебных процессов над коммунистами, прокатившейся по многим странам Европы и Америки. По просьбе Ленина Рид написал для него записку о рабочем и коммунистическом движении в Америке. Затем большую статью об этом же в журнал «Коммунистический Интернационал».

Джон Рид решил пробыть в России еще несколько месяцев. Он настойчиво изучал самую необычную в мире страну. У него возник замысел еще двух книг о русской революции.[4]

Рид ездил на Волгу, в города Подмосковья, знакомился с молодежью. Он жил бедами и радостями советских людей. Как все, ел жидкую овсяную кашу, пил морковный «чай» без сахара, мерз и простужался. К нему привыкли у нас и считали своим.

Перед отъездом на родину Рид снова побывал в гостях у Ленина и получил от него предисловие к своей книге «Десять дней…».

Владимир Ильич писал: «…Эту книгу я желал бы видеть распространенной в миллионах экземпляров и переведенной на все языки, так как она дает правдивое и необыкновенно живо написанное изложение событий, столь важных для понимания того, что такое пролетарская революция…»

Вначале Рид хотел перейти северо-западный фронт, попасть в Латвию и оттуда морем пробираться в Америку. Он проехал на поезде до прифронтовой полосы, несколько километров прошел пешком и вынужден был вернуться обратно: впереди находились белогвардейские заставы.

Не добившись успеха, Рид решил пробираться на родину прежним путем — через Финляндию. На Карельском перешейке он беспрепятственно перешел границу, добрался до Або и пытался устроиться на пароход, уходивший в Швецию.

Его арестовали.

В камере финской каталажки задержанный числился под № 42. Тюремной администрации было известно, что он американский гражданин и коммунист Джон Сайлас Рид.

Узника содержали в сырой и грязной камере. Кормили тухлой солониной и сырой рыбой. На его теле стали появляться язвы и гнойники. Закровоточили десны, расшатались зубы.

Арестанта не трогали, не вызывали на допросы. А время шло… Он понял, что его не расстреляют финские белогвардейцы, а дадут возможность умереть «собственной смертью».

Рид догадывался, что чиновники из госдепартамента знают о его местопребывании и лишь делают вид, что им ничего не известно об аресте гражданина Соединенных Штатов в чужой стране.

В Финляндии и на этот раз нашлись верные друзья — среди них все та же леди Инкери. Они помогли спасти Рида.

По указанию Ленина через соответствующие органы было предложено обменять его на двух финских профессоров, арестованных за участие в антисоветском заговоре.

Говорят, что Ленин сказал так:

— За Джона Рида можно отдать целый университет…

Просидев несколько месяцев в финляндской каталажке, исхудалый, больной журналист через Эстонию вернулся в Советскую Россию. В Америке не нашлось места для «нежелательного» гражданина.

В Москве Рид с головой окунулся в работу. Он присутствовал на заседаниях Второго конгресса Коминтерна и был избран членом его Исполнительного комитета. Именно по инициативе Рида делегации обеих американских компартий уже на третьем заседании конгресса под аплодисменты всего зала сделали совместное заявление о своем объединении. И вместе с другими делегатами этому заявлению аплодировал Ленин.

Потом Рид ездил в Баку, на съезд народов Востока, а по возвращении в Москву он заболел брюшным тифом. В первое время он только отшучивался, не собираясь лечиться. Не предполагал, насколько серьезно его положение. По настоянию друзей журналиста положили в больницу.

17 октября 1920 года его не стало. Он умер в возрасте тридцати трех лет, так и не повидав больше Америки, «разлюбленной и любимой».

Джона Рида похоронили в Москве, на Красной площади, у кремлевской стены.

Станислав ГАГАРИН ГОРИТ НЕБО

Рисунки Б. ДОЛЯ

Когда уставали крылья, он любил сидеть на клокастом суку высохшей лиственницы, прикрыв глаза пленкой морщинистых век и спрятав голову в плечи. Его иссиня-черные перья топорщились, тяжелый клюв устало лежал на груди. Он был очень стар, этот большой черный ворон. Давно-давно перебрался он через ледяной пролив, и, забирая все дальше в сторону, откуда по утрам встает солнце, ворон добрался до этих мест, похожих на те, где он родился.

…Скрип снега. Еще и еще. Ворон медленно приоткрыл глаза. Из-за мохнатых снежистых лиственниц показался человек в меховой одежде. Он шел, покачиваясь, с трудом вытаскивая ноги из глубокого снега. Грудь пересекала широкая ременная петля.

Человек тащил за собой нарту. Рваные, неровные следы, оставленные человеком на снегу, зализывал гладкий след нартовых полозьев.

Человек упал. Перестал скрипеть снег. И тишина оглушила человека. Он вздрогнул, рывком поднялся. И снова заскрипел снег.

Ворон зашевелился. Ему захотелось взлететь, сделать круг, посмотреть поближе. Но он был слишком стар для праздного любопытства и остался сидеть неподвижно. Только глаза ворона долго смотрели в спину человека, а человек все шел и падал, поднимался и шел…

…Зимние полярные сумерки быстро затягивала темень. Из носика закопченного чайника выплеснулась вода и с шипением упала на угли.

От утонувшего в кружке куска рафинада бежали вверх пузырьки.

«Как шампанское», — подумал человек.

Он встал и подошел к нарте. Осторожно стал разворачивать шкуры. Показалось поросшее редкой щетиной, изможденное, худое лицо. Оно подернулось легкой гримасой, и на нем загорелись лихорадочные глаза. Больной зашептал. Сначала спокойно, потом нервничая и задыхаясь, судорожно дергая губами.