Виктор Егоров - Искатель. 1970. Выпуск №4

• Название: Искатель. 1970. Выпуск №4
• Автор: Виктор Егоров
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1970

На 1-й стр. обложки — рисунок А. ГУСЕВА к повести Виктора Егорова «Заложник».

На 2-й стр. обложки — рисунок Г. НОВОЖИЛОВА к повести Владимира Малова «Семь Пядей».

На 3-й стр. обложки — рисунок Л. КАТАЕВА к рассказу Артура Конан-Дойля «Ужас высот».

---

Журналист захлопнул блокнот и тоже обвел взглядом полки стеллажа.

— Ну, как мне кажется, это нетрудно предположить, — сказал он, — я заметил, что в конце концов жизненные задачи, которые Витя Сайкин уже не хотел разрешать сам и поэтому перекладывал эту обязанность на Мозг, становились все проще и проще. От трудного экзамена по физике и до того, чтобы выбрать мороженое… и дальше… Дальше, наверное, Витя уже просто не мог думать сам. Словом, в Театре оперетты мне не хотелось бы оказаться на его месте. Совсем разучиться думать! Закономерность я, кажется, уловил правильно?

Журналист остановился.

— Правильно, правильно, — весело сказал человек в халате. — Закономерность уловлена совершенно правильно. В конце концов Витя должен был разучиться думать сам. Но я о другом: что, по-вашему, было еще позже? Чем же, по-вашему, эта история с искусственным Мозгом, случайно попавшим к десятикласснику и вызвавшимся разрешать ему все его жизненные задачи, закончилась?

Журналист открыл блокнот и задумчиво пошелестел его страницами. Потом закрыл снова и стал смотреть в пол.

— Нет, — сказал он наконец, — просто не могу представить. Совершенно невероятная история. Лучше вы уж, Пал Палыч, сами доскажите ее до конца.

Пал Палыч Дыров, заведующий Шестой лабораторией, снова усмехнулся.

— Ну что же, — сказал он весело, — тогда приготовьтесь… Молодой журналист вновь открыл блокнот и занес над чистой страницей авторучку.

— Мозг пришел к тому же самому выводу, что и вы, — объявил Пал Палыч. — Он тоже понял, что его подопечный постепенно теряет способность мыслить самостоятельно…

Журналист кивнул.

— Закономерности этого процесса стали искусственному Мозгу совершенно ясны, и он решил, что пора прекращать эксперимент, который он проводил с десятиклассником Витей Сайкиным. Да-да, первый ив намеченной им серии экспериментов, с помощью которых он хочет изучать людей как следует и всесторонне. Изучать непосредственно, экспериментально, а не на основе тех вторичных знаний о людях, что были получены искусственным Мозгом в результате обработки его вещества биотоками.

Пал Палыч искоса взглянул на журналиста и добавил:

— Да, когда Мозг попал случайно к Вите, он решил, что для него настали просто идеальные условия для такого эксперимента — предложить человеку снять с него заботы, обязанность принимать жизненные решения самостоятельно, обязанность думать самому…

Журналист выпрямился в своем кресле так, словно в его теле вдруг сработала какая-то пружина. Несколько мгновений он растерянно смотрел на улыбающегося Пал Палыча Дырова, потом беззвучно пошевелил губами и наконец с трудом из себя выдавил:

— Эксперимент… Искусственный Мозг поставил эксперимент над человеком?

Пал Палыч весело пожал плечами.

Журналист не отрываясь смотрел на него, и во взгляде можно было ясно прочесть все, что было у него на душе. Пал Палыч пожал плечами еще раз.

— Собственно говоря, в этом нет ничего удивительного, — сказал он небрежно. — Семь Пядей — первое высокоорганизованное синтезированное искусственно мозговое вещество, которое не уступает по организации и структуре человеческому мозгу. Естественно, что ему свойственна столь же острая научная любознательность, что и большинству людей…

Пал Палыч Дыров, заведующий Шестой лабораторией, не удержался и вдруг подмигнул журналисту:

— А согласитесь, эксперимент был поставлен, надо признать, очень остроумно и изобретательно. Для искусственного Мозга, конечно! Согласитесь! Все мы, сотрудники лаборатории, получили огромное удовольствие, узнав всю эту историю.

Журналист медленно приходил в себя. Он встал из кресла и несколько раз прошелся по лаборатории из угла в угол. Он подошел к огромному окну и несколько мгновений смотрел на густой поток автомобилей, троллейбусов и мотороллеров. Некоторые из мотороллеров были окрашены в тот же оранжевый цвет. Потом журналист пристально стал смотреть на одну из полок стеллажа.

— Так как же все-таки искусственный Мозг вернулся в институт? — спросил он.

Заведующий Шестой лабораторией встал и подошел к стеллажу вплотную. На полке тускло поблескивал темно-фиолетовый пластик футляра с искусственным Мозгом.

— Семь Пядей привел в институт Витю Сайкина, — сказал Пал Палыч. — Сразу же после того, как кончился спектакль в Театре оперетты и Витя распрощался с Верочкой Лейтенантовой. Вечер в театре прошел, конечно, и вкривь и вкось. Витя совершенно не знал, что делать и что говорить. Верочка, без сомнения, терялась в догадках, что же происходит с Витей. Решив, что эксперимент пора прекращать, Мозг приказал Вите, чтобы он выполнял все его дальнейшие распоряжения. Мозг справедливо рассудил, что Витя настолько уже привык к тому, что он за него все решает, что не будет даже спрашивать, зачем это нужно. Так и случилось. Управляя Витей, Мозг ему подсказывал, на какой троллейбус сесть и на какой остановке сойти, что сказать вахтеру Григорию Тимофеевичу, чтобы он пропустил в институт, и на какой этаж подняться. Все это Витя исполнил привычно, не задумываясь. Мозг знал, что все мы в лаборатории всегда работаем допоздна. Он подсказал Вите, в какую войти дверь, и потом, настроившись на мою телепатическую волну, мысленно передал мне, что он вернулся, и тут же сообщил первые, самые общие результаты эксперимента. Это было через семь дней после того, как я неудачно обменял свой чемодан на площади перед Ленинградским вокзалом и когда пропала уже всякая надежда на то, что Мозг найдется…

Журналист тоже подошел к стеллажу вплотную.

— Ну, а Витя Сайкин? — спросил он после некоторого молчания.

У Пал Палыча вновь весело и озорно блеснули глаза.

— Очень симпатичный юноша, — сказал он. — Теперь он поступил в институт. В тот же самый, который в свое время кончил и я. Он все понял, хотя, конечно, на это понадобилось какое-то время. Теперь часто заходит к нам, приезжает на мотороллере. Один раз был вместе с этой симпатичной девушкой, Верочкой Лейтенантовой. После окончания института хочет работать в нашей лаборатории.

Журналист смотрел на темно-фиолетовый пластик футляра еще несколько долгих минут. Пал Палыч Дыров искоса наблюдал за ним и молчал. Потом журналист взял ученого под руку и отвел его в противоположный угол лаборатории, на расстояние свыше пятнадцати метров.

— Ну, а что же теперь он, Семь пядей? — спросил журналист, понизив зачем-то голос.

Пал Палыч пристально взглянул на журналиста и принял серьезный вид.

— Мы продолжаем работать с этой моделью, — ответил он. — Ставим на ней новые опыты, разрабатываем целые системы новых экспериментов, изучаем механизм ее мышления, закономерности поведения в различных условиях, способности к музыке, иностранным языкам, даже поэзии. Хотим, словом, узнать о ней все. Она отвечает на все наши вопросы, поддерживает с нами постоянный контакт, работать с ней легко. Она охотно пересказывает нам снова и снова ход эксперимента, поставленного над Витей Сайкиным… Но об одном она молчит, — Пал Палыч взглянул на журналиста. — Мы так и не знаем, какие еще эксперименты приготовлены для нас в этой намеченной ею системе и каким способом она подвергнет кого-либо из нас испытанию в следующий раз…

Клиффорд САЙМАК ВОСПИТЕЛЛЫ

Рисунки К. ЭДЕЛЬШТЕЙНА

Кончилась первая неделя занятий. Джонсон Дин, инспектор Милвиллской школы второй ступени, в пятницу под вечер, сидя за столом, наслаждался тишиной и сознанием исполненного долга.

Тишину нарушил мускулистый белокожий тренер Джерри Хиггинс. Он вломился в кабинет и тяжело плюхнулся в кресло.

— Ну, можете отменить состязания по регби в этом году, — со злостью проговорил он. — Прямо хоть выметайся из ассоциации.

Дин отодвинул в сторону бумаги, с которыми работал, и откинулся в кресле. Луч заходящего солнца упал из окна на его пышную серебряную шевелюру и превратил ее в сверкающий ореол. Его белые, морщинистые, с голубыми прожилками руки старательно разглаживали поблекшую складку на поблекших брюках.

— Ну, что случилось? — спросил он.

— Это все Кинг и Мартин, мистер Дин. Они не хотят выступать в этом сезоне.

Дин хмыкнул сочувствующе, но как-то неискренне, словно в глубине души он был с ними заодно.